Тропа спряталась под чёрной рясой
трав болотных, – чертям постель.
Ведьма метила вспуганным сглазом,
елью древней скрипел коростель:
«Не бродил бы ты дикой тайгою,
подобру возвращайся назад».
И вслед кедр качал головою,
и на север тянул закат.
Поступь мерная. Звездные дали
загорались в прицелах озёр.
На волчьих тропах его едва ли
ночью северной грел костёр.
И невидимою дорогой путник шёл,
точно знал маршрут;
шёл он твёрдо и пел имя Бога,
и Господь поселялся тут.