Я срывался с корнями от насиженных мест,
мне достался по праву только кованый крест.
Белый ладан клубился на дорогах аллей,
на ладони ложился снежный пух тополей.
Отцвели хризантемы,пролетели года,
От рожденья,до тризны грань хрустального льда.
Свежий ветер уносит золотое жнивье
в разноцветную осень,где кружит воронье.
Там осталась корица,и на ветках грачи,
а на чистых страницах три зажженных свечи.
Там открытое сердце что-то трепетно ждет,
в ритме легкого скерцо на губах горький мед.
Будто к теплому пледу прижимаясь щекой,
я по памяти еду,обретая покой.
Где на травах Полесья серебрится роса,
а на длинных ресницах не просохла слеза.