Полный текст романа -
Так и не уснув, София поднялась чуть свет, принесла от колонки с улицы ведро воды, поставила на электроплитку чайник. Принялась гладить сорочку мужу и белый халат и шапочку себе. Чайник вскипел. Ничего похожего на продукты в комнате не оказалось, что автоматически решило проблему с завтраком. Игорь просыпаться не собирался, и напутственное слово провозгласить было некому. София уложила свой тщательно выглаженный халат, взглянула в зеркало, оценила макияж, прическу, и ступила за порог.
До больницы добралась минут за двадцать. В этом было что-то новое — шагать по улице не на занятия, а на работу, к своим пациентам.
Где находилось гинекологическое отделение, она знала ещё со времён студенческой практики.
Врачей в отделении было трое: заведующая Анна Петровна Мельник, солидная, тучная дама лет шестидесяти с удивительно чёрными, без малейшей проседи, волосами, Степан Михайлович Вальченко, её ровесник, лысый с венчиком седых волос старый ворчун, который сразу же Софии не понравился, поскольку отреагировал на её приветствие гейзером эмоций наподобие: "Понаприсылали тут всяких, а их ещё учить да учить", и успокоился только тогда, когда она ему объяснила, что на работу направлена в медицинское училище, а в больницу — только на годичную интернатуру. Третьей в этой престарелой компании была роскошная дама, увешанная золотом не хуже витрины ювелирного магазина, по имени Изольда Яковлевна. Она приняла Софию как родную и сразу же повела в палату знакомить с больными.
— Вот ваш новый врач, София Андреевна. Она теперь будет вести вашу палату.
И в коридоре тихонько добавила:
— Сонечка, не стесняйтесь, обо всём, что непонятно, спрашивайте меня, вы же ещё так молоды и неопытны! Вот помню, я в ваши годы...
И пошли воспоминания о первых пациентах, растянувшиеся минут на сорок! А Софии так хотелось самой войти в палату, самой разобраться в истории болезни каждой пациентки! Но в ординаторскую вдруг вихрем ворвалась медсестра:
— Там внематочную привезли!
София полагала, что сейчас всё вокруг забурлит, все забегают, спасая больную, но ничего подобного не произошло.
Степан Михайлович, дремавший над историями, поднял голову и спокойно сказал:
— Женщину в манипуляционную, набор для пункции, систему.
И продолжал дописывать дневник. Но ровно через тридцать секунд он так же спокойно поднялся и, коротко бросив Софии "Пойдём!", направился в манипуляционную. Каким-то чудом больная — бледная, как стена, молодая черноволосая женщина, уже лежала на кресле, готовая к манипуляции. Медицинская сестра набирала в шприц новокаин. София скромно встала у стены, надеясь, что сначала ей дадут посмотреть, как всё это происходит, но Степан Михайлович проворчал:
— Шевелитесь, доктор, начинайте, а то если долго собираться, больную не в операционную, а в морг понесут.
И сам рассмеялся от этой весёлой шутки.
Ободрённая радостной перспективой, София села на стул у ног женщины и поняла: учёба закончилась, пришло время показывать, что умеешь. Пункцию она делать умела. Под экзаменующими взглядами медсестры и Степана Михайловича надела перчатки и дрожащими руками начала, сама не понимая, как у неё в руках оказался именно тот инструмент, который нужен. Не успела она об этом подумать, как в её правой руке очутился шприц с новокаином и длинной иголкой. Вот и хорошо, а то с перепугу она о новокаине напрочь забыла. И вот самый ответственный момент — София толкнула иголку куда-то вглубь и наткнулась на какую-то преграду. Тысячи мыслей за секунду пронеслись в голове: "Куда это я попала? А может, я там что-нибудь проколола? Что теперь будет?" Кровь прилила к лицу, а спину, наоборот, обсыпало морозом. Вдруг, откуда ни возьмись, рука Степана Михайловича будто невзначай коснулась локтя Софии, немного подтолкнув. Больная вскрикнула, и София почувствовала, что иголка провалилась куда-то в пустоту, и шприц начал наполняться кровью.
— Ну что, пани профессорша, кровь? Что делать будем?
— Наличие крови в брюшной полости является признаком внутреннего кровотечения, и следовательно, показанием к немедленной лапаротомии, — как на экзамене чётко по конспекту отбарабанила София.
— Чего стоите, зайцы-кролики, не слышите, что София Андреевна говорят? Немедленно готовьте операционную.
Больную, от испуга забывшую даже стонать, положили на носилки и понесли на второй этаж, где находилась общая для хирургии и гинекологии операционная.
— Так как же, пани профессорша, возьмёте меня в ассистенты? — хитро улыбаясь, сказал Степан Михайлович.
София, лихорадочно вспоминая, как же начинать эту достаточно простую, но всегда сложную своей неожиданностью операцию, переоделась в операционную одежду и обула новые, белые, специально для больницы приобретённые тапочки.
Пока мыла руки, всё время думала о том, что за чем делать, а Степан Михайлович тер свои поросшие седыми волосами пальцы под краном и напевал что-то весёлое.
Они вошли в операционную. Операционная сестра, ничуть не удивляясь появлению нового действующего лица в своем сложном хозяйстве, помогла Софии надеть халат, сама завязала тесемочки на рукавах, подала перчатки. София хотела надеть их одним ловким движением, как опытный хирург, но запуталась и порвала перчатку. Операционная сестра, никак не отреагировав, за что София готова была её расцеловать, подала новую, а Степан Михайлович в это время успел едва ли не речь провозгласить на тему, что понапринимали тут всяких, а они ни перчатку надеть, ни руки помыть, ни... не умеют, и если каждый начнёт рвать перчатки, так на всех и не напасёшься, и...
Под это бормотание тихо зашипел наркозный аппарат, и анестезиолог сказал "Можно!" К превеликой радости Софии скальпель в руки взял Степан Михайлович и умело, одним движением, разрезал кожу. Подкожные сосуды почти не кровоточили.
— Много крови потеряла, — будто ответил на её мысли Степан Михайлович. И в самом деле, под брюшиной было черно — просвечивала кровь. Захватив двумя пинцетами, разрезали брюшину, и сразу из живота потекла тёплая темно-красная жидкость. София почувствовала, как она стекает на новёхонькие белые тапочки. Она скосила глаза на анестезиологов — это своё дело знали хорошо и готовили к переливанию уже вторую ампулу крови.
Дальше всё делалось быстро. Удалили поражённую трубу, кровь из брюшной полости, наложили швы. Работать было удобно, приятно и вовсе не страшно. Уже зашивая брюшную стенку, София осознала, что это и есть её первая операция, пускай и в качестве ассистента, но всё-таки...
Степан Михайлович перестал ворчать, и снова весело напевал. Наложили последний шов. София, как положено хирургу после операции, поблагодарила операционную бригаду, и только теперь Степан Михайлович отрекомендовал её и познакомил с операционной сестрой и анестезиологами.
Оставив окровавленный халат в операционной, София даже испугалась — ноги, юбка и новые тапочки были красными от крови. Ну, попробуй её теперь отмыть! Степан Михайлович рассмеялся.
— Окрестилась, раба Божья София! — и уже серьёзнее пробормотал: — А ты можешь…
Что можешь — можно было только догадываться, но это "можешь" подняло Софию на крыльях. Она мысленно сделала круг почета под потолком операционной, шелестя своими ангельскими крылышками, и даже покраснела от удовольствия. В порыве умиления и благодарности ей захотелось поцеловать и этого такого милого лысого ворчуна, и круглую, как мячик, операционную сестру, и больную, которая, тихо постанывая, приходила в себя.
— Могу… Конечно, могу!