Вновь подчерчен апрель,
на бумаге отчётливо ноготь
шрам оставил неровный,
глубокий, как острая сталь.
Для кого-то все чувства чрезмерны,
твердят: "Это – похоть",
а для нас – в самый раз, самый смак,
нам не понявших жаль.
Так смотрел на тебя…
о, как ты отвечала мне взглядом,
так касались друг друга
дыханьем, сплетеньем теней,
что бледнели (краснели)
стоявшие поодаль, рядом,
и себя устыдясь или нас,
уходили скорей.
Ветр ложился у ног
в лепестковой потери сознанья,
только звёзды глазели,
как дети, открыв лунный рот
как я трогал тебя,
и как ты принимала лобзанья;
как планета рывком
совершала один оборот.