1
Люблю тебя, рассудку вопреки –
О, Господи, при чём же здесь рассудок! –
Люблю тебя в любое время суток,
Люблю тебя, как любят старики, –
До стона и до самоотрешенья,
Когда одно лишь имя на устах,
Когда внезапно сковывает страх,
И сердце не находит утешенья.
Я так люблю, когда твои глаза
Становятся бездонными, как море,
В них матово сияет бирюза…
Не дай, о Боже, мир нарушить ссоре.
Какое счастье – поздняя любовь!
И что с того, что ты давно свекровь…
2
И что с того, что ты давно свекровь,
Что у тебя уже взрослеют внуки,
С тобой мы были столько лет в разлуке…
Теперь превозноси и славословь,
Благодари судьбу за те мгновенья,
Когда мы вместе, редкие подчас –
Ведь видимся порой в неделю раз –
И не найти душе успокоенья.
Любимая, тебя благодарю:
За нежность, за любовь твою и ласку,
А иногда – заслуженную встряску…
Сонетами тебя я одарю,
Живёт в них, возрождаясь вновь и вновь,
Моя к тебе бескрайняя любовь.
3
Моя к тебе бескрайняя любовь
Растёт и не тускнеет год от года,
Ей не страшны душевные невзгоды –
Я знаю, в этом мне не прекословь.
Тебя я встретил на закате дней,
И вот закат становится рассветом,
Я стал весьма подвержен сантиментам,
Ты – что ни день – становишься родней.
Твой голос не услышу поутру –
Улыбки, словно сумерки, мрачнеют
И мысли, резвые доселе, коченеют,
Слагаясь в графоманскую муру.
Пока мы любим, наши дни легки –
Всё набело, а не черновики.
4
Всё набело, а не черновики, –
С тобою пишем наших встреч страницы,
Из прошлого всплывают лица, лица:
Девчонки, женщины, мужчины, старики…
К минувшему, ты знаешь, не ревную,
Но прошлого не станем забывать,
Что кануло, не воротится вспять,
И ты простишь, что знал любовь иную.
Теперь пришли другие времена,
Как всё случилось, не могу понять я,
Нам случай подарил такое счастье,
Что невозможно осознать сполна.
Тебе пишу любовные стихи я,
Живу в стихах, они – моя стихия.
5
Живу в стихах, они – моя стихия,
И что с того, что голова седа,
Во мне от старика нет ни следа,
Солидности – не сыщешь. Атрофия
Подобных свойств. Они мне не нужны,
Когда вернулась молодость нежданно,
Когда твержу рефреном постоянно:
«О как же Вы божественно нежны!»
Мы с Вами вместе вечность. Или больше.
Другие? – Гастролёры, гастролёрши
Растаяли, как утренний туман.
Я, как прилежный ученик – уроки,
Слагаю Вам рифмованные строки.
Они – как наважденье, как дурман.
6
Они – как наважденье, как дурман,
Как детские терзающие сны,
Как страх сорваться в пропасть с крутизны –
Мои к тебе стихи. Я ими пьян.
Они стекают с кончика пера,
Строка на лист ложится за строкой,
В них – нежный отклик твоего бедра,
Трепещущего под моей рукой.
Я на слова любви и ласки щедр,
Поверь, ничем тебя не обделю,
И если я шепчу тебе: «Люблю!» –
Знай, это из глубин, из самых недр.
Ты только не поддайся на обман:
Да, я пишу, но я не графоман.
7
Да, я пишу, но я не графоман,
Пишу, когда молчать уже не в силах,
Когда шальная кровь струится в жилах,
Когда молчание сулит обман.
Молчал я долго – может, сотню лет,
И память вдруг во мне заговорила.
О Господи! Ну где ж тебя носило!
Уже, наверно, выписан билет
В немыслимую дальнюю дорогу,
Она всё ближе к моему порогу –
Я не боюсь, глаза мои сухие.
И снова льются на бумагу строчки…
Не дай мне, Боже, дописать до точки!
Удары сердца – частые, глухие…
8
Удары сердца – частые, глухие –
Напоминают вновь о нашей встрече,
Мой дорогой, любимый человече.
Скажи, успею ль искупить грехи я?
Успею ли сказать тебе: «Прости!» –
За то, что встретились с тобой под старость,
За прошлое, за леность и усталость,
Что уместилось у меня в горсти
Не так уж много для тебя, родная,
За то, что мы с тобою – в унисон,
Что не для нас был сыгран Мендельсон,
Что я седой и ты, увы, седая.
Пусть вновь слова сплетаются в сонет,
Когда мы вместе, рядом, тет-а-тет.
9
Когда мы вместе, рядом, тет-а-тет,
Я говорю тебе: «Какие наши годы!» –
И забываю про болезни и невзгоды,
Что минуло чёрт знает сколько лет,
Что дети выросли и подрастают внуки,
Что каждый в жизни проторил свой путь,
А мы всё рвёмся крыльями взмахнуть…
И пусть талдычат шарлатаны от науки,
Что надо сердце с нервами беречь,
Что, мол, негоже в омут с головою,
Забыв, что стала голова седою –
Знай свой шесток, природе не перечь.
Не дай, о Боже, умереть надежде!
Мы молоды, мы ветрены, как прежде.
10
Мы молоды, мы ветрены, как прежде,
Для нас сияют звёзды в небесах,
И стрелки застывают на часах,
И нет прекраснее тебя – в любой одежде.
Ну что с того, что вдруг кольнёт в боку,
Спина заноет, часто сводит ногу, –
Мы любим жизнь и благодарны Богу,
Мы вместе, рядом, локоть к локотку.
Друг друга понимаем с полувзгляда,
Давно меж нами нет запретных тем…
Куда – к воротам рая или ада –
Мы движемся? – Не знаю. Вместе с тем,
Мой Бог, прошу, не откажи невежде
В страдании и трепетной надежде.
11
В страдании и трепетной надежде
Вновь пребываю, как тому назад…
Не сосчитать… Осенний листопад,
«Осенний сон» … Мол, недалёк рубеж-де –
Нет, Рубикон! – который перейти…
Слова бегут ручьём, на волю рвутся,
Но мысль – увы, увы! – банальна, куца,
И у поэтов, право, не в чести.
А может, успокоиться пора,
Оставить внукам юные забавы,
А при себе – обол для переправы…
Не мысли, а дебильная мура!..
В мозгах из слов сплошной кордебалет –
В венок стихов вплетается сонет.
12
В венок стихов вплетается сонет –
Четырнадцать многострадальных строчек
Из букв и слов, из запятых и точек,
Из слов-теней, которых вовсе нет, –
На цыпочках ушедших в никуда,
Оставивших на память многоточья*…
Листы бумаги, порванные в клочья,
Не склеятся до Страшного Суда…
В них всё, что не сумел тебе сказать
И с чем в свой срок предстану перед Богом –
Поведаю тогда ему о многом
И прошепчу: «Какая благодать!»
Стих завершён, пришло успокоенье,
Я вновь перед тобой в оцепененье…
* «Многоточие изображает, должно быть, следы на
цыпочках ушедших слов». – Владимир Набоков.
13
Я вновь перед тобой в оцепененье,
Слетают с губ одни лишь междометья…
А руки… Отчего повисли плетью?
Ужель я не достоин извиненья?
Ком в горле. Еле сдерживаю слёзы.
Конечно, виноват. Конечно, каюсь.
Не в силах слова молвить, заикаюсь…
Развились с возрастом психозы ли, неврозы…
По счастью, гнев твой праведный недолог.
Прощён. Стою, потрёпанный немножко.
Умел бы, заурчал сейчас, как кошка.
На наш раздор уже накинут полог.
Мы снова вместе. Жизнь и вдохновенье.
Мы молоды. И побоку сомненье!
14
Мы молоды. И побоку сомненья!
Я вижу, на тебя бросают взгляд
Все встречные – у них такой обряд.
Улыбкою приводишь их в смущенье.
Но нет, твоя улыбка не для них,
И пусть скорбят все праздные мужчины –
Хоть изойдут от грусти и кручины! –
Весна сегодня лишь для нас одних.
Для нас одних поют сегодня птицы,
Для нас у моря ветерок затих,
Для нас, моя любовь, вот этот стих
И облаков по небу – вереницы.
Люблю, как любят только старики,
Люблю тебя рассудку вопреки.
15
Люблю тебя, рассудку вопреки,
И что с того, что ты давно свекровь,
Моя к тебе бескрайняя любовь –
Всё набело, а не черновики.
Живу в стихах, они – моя стихия,
Они – как наважденье, как дурман,
Да, я пишу, но я не графоман.
Удары сердца – частые, глухие,
Когда мы вместе, рядом, тет-а-тет,
Мы молоды, мы ветрены, как прежде,
В страдании и трепетной надежде
В венок стихов вплетается сонет.
Я вновь перед тобой в оцепененье.
Мы молоды. И побоку сомненья!