- Ты странная. Будем друзьями?
Потом вспоминаю, что я не умею
ни «быть друзьями», ни просто «быть»,
и я собираю винные пробки
и хлебные корки обид,
чтоб замести их под стол.
Жизнь превратилась в свинарник.
- Я – странная. Ты – отстой.
И я просыпаюсь на псарне,
превращённый в немого пса,
не сумевшего лаять в голос,
когда воры ворвались в дом.
Ты прощала. Почти с трудом
не давала себе смеяться.
Ты ведь странная, ты добрее
многих женщин, мужчин,
святых.
Ты не знала, что я – тот псих,
что хотел бы с тобой дружить,
но увы, не сумел бы даже
существовать с собой.
Я настолько похож на гравий,
затесавшийся в механизме,
что моё колесо сансары
раз за разом давало сбой.
И теперь я, тебя встречая,
прохожу, онемевший, мимо.
«Может, выпьем когда-нибудь чаю?..»
Я молчу и молчу твоё имя,
наблюдая тебя с другими,
непохожими на меня.
Что угодно бы променял,
чтоб уметь быть таким настоящим.
Медсестра открывает ящик
и даёт мне таблетки.
Семь двадцать.
И я больше не слышу небо,
голоса золотых акаций.
И я больше тебя не помню.
Мы подружимся. Может, завтра?
Когда будет совсем не больно.