Говорят, что спать после четырёх дня – нездорово. Я и не хотела. У меня дел было напланировано до вечера. Но зашла Мигрень с утра, так только, побалакать, да так и осталась до обеда. Пообедали, само собой вместе, чем бог послал. Картошки поджарила, яичницу, помидоры. Я когда дома одна – не готовлю. Да многие так женщины. А зачем?
Посуду мне помыть помогла. После говорит: «Ну, сделай мне ещё кофейку – и пойду». Я печенья достала, сидим, толкуем о нашем, о бабском. Ясно, о чём: дети, школа, аллергия, скидки на зимние колготки и дальше по списку, заканчивая мужьями и мужчинами вообще (почему-то на них всегда темы иссякают, они - бездонны). Потом наткнулись на что-то серьёзное и долго его обсуждали – не совсем чётко помню предмет. Кажется, что-то про этический аспект разделения знаний. Или, может, про политику опять… Разговор на чём-то застрял и прервался. Мигрень пошла без спросу в гостиную, книги на полках перебирать. Села на диван, ноги поджала, открыла томик (Фейнман, кажется, она любит, чтоб понятно и с юморком), на меня внимания не обращает. Вижу – углубилась, улыбается. Надолго, значит. Словом, пришлось дозу принять. Да не одну. Приняла – и пропала. Пошла под воду. И, видно, глубоко, потому что был сон…
… Хожу по лесу. Время года – неопределённое, то есть, как бы, какое-то есть, но одновременно все четыре, и в то же время ни одного – тепло, но деревья голые, земля сухая, а ветки мокрые, кое-где инеем покрытые. Пригляделась – нет, не иней, а как будто пепел какой-то серебристый, влажный. Плесень, может?.. Травы вообще нет. Ни птиц, ни муравьёв, ни грибов. Ничего нет. Только деревья из земли торчат, как гвозди из доски. И тишина такого же пепельно-серебристого цвета. Как во сне бывает.
И чудно – деревья все совершенно одинаковые. Все до одного. Только одни чуть повыше других. Иногда и сильно. Понимаю вдруг, что это - мысли. Точнее, одна мысль. Но растёт в разных местах. Целый лес, всё – одна мысль. Что ж, думаю, поброжу, может, встречу кого. Спрошу, где дорога и как домой добраться. Иду. Потрогала одно дерево руками, хотя ощущение было такое, что не надо этого делать. Но всё равно: интересно же. У деревьев оказалась кора мокрая, но приятная, не очень шершавая. И толщина подходящая – обнять и прижаться можно, и руки с другой стороны сомкнуть – хорошо. Старалась определить породу, но не смогла, хотя мама в детстве учила, и я когда-то неплохо разбиралась. Так и не узнала их, хотя кроны, рисунок ветвей - очень знакомые, но не вспомнить.
Через некоторое время начинаю различать силуэт между стволами… ну, этот, дровосек. Лесоруб. С бензопилой. Лесопильщик. Пилитель. Короче, вижу – валит мужик деревья одно за другим. Наблюдаю – ловко у него дело идёт. Деревья будто пластилиновые. Целый воз их нарезал, пока я несколько минут стояла и смотрела. И бесшумно всё, как в космосе. Немое кино «На лесоповале».
Подошла к нему, здороваюсь, завязала разговор. Мужика, оказывается, послали весь этот лес ликвидировать. Город тут будут строить. Или бензоколонку. Он точно не в курсе. Его дело – маленькое – пили себе, и пили, пока пусто не станет. Древесина исключительно мягкая, думал, за неделю-две сам управится. Лес-то небольшой. Скорей лесок. Но не тут то было. Деревья тоже оказались не лыком шиты. Он их за день несколько сотен уьбёт. Причем основательно, пни вытягивает из пепельной земли, сжигает их в костре, а они на утро там же снова вырастают, как зубы. Правда, чем чаще растут на том же месте, тем медленнее, поэтому некоторые есть совсем ещё крошечные - там, где он начал четыре месяца назад. Уж пробовал в разных местах начинать – всё одно и то же, не помогает. Растут.
- И что ты делать будешь сейчас, когда понял уже? Они-то чего говорят? – спросила я. Пилитель сплюнул в сторону и пожал плечами:
- А чё – провизию подвозят исправно, живу в сторожке - кто-то раньше уже, до меня, обустроил. Вода - дождевую в бочку собираю. Дождь не часто, но уж как ливанёт – потом хватает. Так и живу. Режу их, гадов, потихоньку, - заключил мужик устало.
Я посмотрела на него с сочувствием – да-а, не повезло человеку с работой. Это хуже всего, когда впустую. Но он вроде как смирился уже, не тоскует. Посмотрел на меня внимательно, глаз прищурил:
- Да ты иди себе, со мной тут скучно. Валю, пою, курю, опять валю, сам с собой разговариваю. Вон за двадцать девятым справа тропинка начинается, выведет тебя на дорогу. Машины там иногда ходят, подберёт кто-нибудь. Тут люди ничего, с понятием. Подвезут, куда надо. Иди-иди, ты своё сделала уже, - добавил неопределённо. Мне почему-то хотелось ещё остаться, хотя Пилитель вдруг стал угрюм. Но он взял в руки бензопилу и дёрнул за шнур - пила задрожала в его руках вполне беззвучно.
- Шагай, говорю, - кинул мне через плечо немного раздражённо и взялся за следующую жертву.
- Ты чё, отрубилась что ли совсем? Я тебе сколько раз буду говорить – не больше двух таблеток сразу! Дву-у-ух, понятно? Да я тоже… Листала-листала и сама задремала. Извини.
Пока я тёрла руками сонные ещё глаза, Мигрень вышла в прихожую и обулась.
- Не провожай, я через боковой выход, там окрыто будет. В душ лучше сходи – на тебе лица нет. Пока.
Ушла, аккуратно и тихо закрыв дверь. Деликатная. Знает, что каждый звук сейчас колоколом в мозгу отдаётся. Вообще, неплохая она баба, неглупая. И даже добрая по-своему. Только меры не знает – сидит вечно до аллилуйя, не выставишь.
И ещё странность – она уверена в том, что моя голова – её. Она-то молчит, не признаётся. Но я точно знаю, что когда она, бывает, приходит ночью, то ложится возле меня на диван и осторожно прижимается к моей голове ухом, подслушивая. Иногда я чувствую её губы сзади на шее – не поцелуи, нет. Это она проверяет, нет ли где щели, не начинается ли процесс репатриации головы.
Придёт завтра – спрошу у неё про лес. Она наверняка знает. Её голова всё-таки.
Часть вторая, не о деревьях
http://www.stihi.ru/2016/05/11/795