Ты можешь так же верить в божий перст,
что указал тебе судьбу земную,
а можешь признавать свою вину и
терзаться; только знай, что ад разверст,
когда материи живой ли, неживой
(будь камень то, лицо, цветок левкоя)
вдруг удалось лишить тебя покоя,
внушить печаль, волнение, и твой
тревожный разум всё забыть готов,
и всё продать, предать без сожаленья
во имя одного лишь позволенья
нарвать с ланит лобзаний как цветов,
касаться тканей дорогих и кож,
глаза кормить сиянием кристалла -
когда душа твоя зависеть стала
от Красоты.
Душить ты будешь дрожь
и каяться, пытаться омут - вплавь,
и жмуриться как будто бы не видел,
что вот он, бог твой, идеал и идол...
Губами ссохшимися: Господи, избавь.
Вся эта ясность, резкость, до штриха,
вся чёткость, тонкокостность, хрупкость птичья.
Смотреть. Молчать. И постигать величье
и совершенство смертного греха.