Доктор, я болен. Я безнадежно болен...

Доктор, я болен. Я безнадежно болен. Посмотрите, как идет перестройка тканей. Мое сердце висит над осиновым острым колом, и сквозным пулевым прицельно пробита память. Изучайте подробней... Видите? Это вирус. Где мерцало тепло – отвыкло, заледенело. Может быть, я когда-нибудь с этой болезнью свыкнусь, а пока до сих пор предательски ломит тело, если выцепить слухом имя ее – случайно, в оживленной толпе прохожих, в метро, в маршрутке... Я теперь привыкаю видеть ее ночами, и от этого жутко, доктор, предельно жутко. Дух и воздух, она преследует мысль за мыслью, упивается собственной властью, безумной силой. Время тянется красной нитью, дорожной пылью пробегает сквозь горло, и это невыносимо. Я совсем задыхаюсь, доктор, я истощенный этим бременем психогенного отравленья, телу чудится, будто кровь моя ядом черным расползается по сосудистым хрупким звеньям, в нем смешались заливистый смех ее, искры взглядов, совершенство ключиц, изящество линий, голос... Я свое отжил так, что больше уже не надо. Там, где раньше пылало сердце – осталась полость. Ибо, доктор, я болен – видите? – безнадежно. Ибо разум пропащ, в нем только зола и пепел. И она – невесома, призрачна, невозможна, так пленительна в подвенечном наряде белом.