Уважаемый Семён,
прочёл я Ваше стихотворение “Холм", оно же “Перевод Сибирского Волка на человеческий язык”, и не могу, по обыкновению, не сказать Вам о его недостатках.
Не стану разбирать оригинал, который Вы “переводили”, он не стоит этого. Потому что упомянутый оригинал никакого отношения к поэзии не имеет, он - просто бред не очень грамотного и неумелого графомана. Хотя Вы считаете, что он “завораживает, заставляет мучительно вдумываться”. При личном общении я мог бы объяснить Вам, что вдумываться, тем более - мучительно, тут не во что, но на письме это заняло бы много времени и бумаги.
В отзыве на Ваше стихотворение наш коллега Ефим Шаулов, пишущий также под псевдонимом Шаули, высказался так: “Без всякой связи с оригиналом... твоё, самостоятельное стихотворение, сформулированное тобой на догадках, – безупречно!” Хавер Шаулов глубоко ошибается: Ваше стихотворение очень даже “упречно”. Оно, к сожалению, как и “переводимый” оригинал, тоже несусветный бред.
О чём вообще Ваше стихотворение? Лично я на этот вопрос ответить затрудняюсь. Но давайте по порядку.
Облысели холмы - облетела листва.
Крылья мельниц метут световые потоки,
а на мельницах мелют в муку жернова
и тоску лошадей, и пчелиные склоки.
“Крылья мельниц метут световые потоки” - метафора довольно сомнительная. Кроме того, из-за неудачной инверсии оказывается, что на мельницах мелют не только “тоску лошадей” и “пчелиные склоки”, но ещё и жернова. А что такое - тоска лошадей? Тоскуют ли лошади вообще? И какие склоки (Склока - ссора, враждебные отношения на почве мелких интриг, борьбы личных интересов. Викисловарь) могут быть между пчёлами?
Поднимается кверху торнадо-мука,
превращается в холм, достающий до нёба,
где табун лошадей утонул в облаках,
напоённых пчелиными воском и мёдом.
До какого “нёба” достаёт холм из муки? (Нёбо, кстати, это верхняя стенка ротовой полости человека или животного, из того же Викисловаря.) Вероятно, следует сказать - “до неба”, но тогда “небо” не рифмуется с “мёдом”. Впрочем, “нёбо” с “мёдом” не рифмуется тоже. Далее: с какой стати “табун лошадей утонул в облаках” и каким образом облака напоены воском и мёдом? По-моему, это просто набор слов. И Вы вставляете их в Ваш опус лишь потому, что эти слова присутствуют в оригинале, не задумываясь о смысле написанного. Странно, что Вы пропустили тот факт, что пчёлы, согласно тому же оригиналу, “недлинные” (а бывают ли “длинные” пчёлы?)
Холм, качаясь, плывёт коромыслом-рекой
на плечах-берегах неразгаданных женщин,
потому что торнадо скрывает покой,
тот, что страхом людей и молвой обесчещен.
Тут возникает множество вопросов. Что такое - неразгаданные женщины? Почему торнадо скрывает покой? И почему этот “покой” обесчещен “страхом людей и молвой”? Как вообще можно обесчестить покой? Не говоря уже о коромысле-реке и о плечах-берегах. Бред какой-то.
О “покое” надо сказать отдельно. В Вашей интерпретации это не просто какой-то покой, а именно “тот, что страхом людей и молвой обесчещен”. Бывают, значит, и другие “покои”, которые ничем таким не “обесчещены”. Любопытно. Подобный оборот довольно часто применяется нашим коллегой по сайту Владимиром Баренбаумом. Замечу вскользь, что этот коллега к поэзии никакого отношения не имеет, хотя опубликовал на сайте свыше 2300 стихотворений. Вот образцы его оборотов:
"...Как совесть у свадьбы колодца,
Что принял каёмку дождя."
"...Несущей дороги метёлку,
Что стала не палками лжи."
"...Вернее приказов Америк,
Что слушала нас исподволь."
"...Тех созданных днём хулиганов,
Что дали довериться вдов."
"...Верни приснопамятный труд,
Что стал много выше потери,
Где чувства нимало не лгут. "
Что-то общее есть у вас обоих...
Холм возвышен, как Бог, и глубок, как Земля,
он оставил на сущем свои отпечатки,
как в трёхсотмиллионновом слое угля
сохраняются древних растений остатки.
Сказано в писании: не поминай имя Господа всуе. Так нет же. Вряд ли следует некий мифический холм, хоть он и “возвышен”, сравнивать с Богом. Хоть он и “оставил на сущем (?) свои отпечатки”. “Сущий”, или “сущее” - это что? Или кто? Непонятно. И ещё меня радует новоизобретённое числительное - “трёхсотмиллионовое”. Давайте по такому же принципу введём новые слова - “двадцатитысячневое”, “четырёхсотовое”, “двухмиллиардовое” и пр.
Птицы гнёзда не вьют на торнадо-холме,
до него не дойдёт лошадиное ржанье,
три звезды - три пути, три судьбы - на чалме
коронуют его причащением к тайне.
Интересно: этот самый вышеупомянутый холм “достал до нёба”, где целый “табун лошадей утонул в облаках”, почему же “до него (до холма, то-есть) не дойдёт лошадиное ржанье”? А куда ж оно тогда дойдёт? И почему холм надо короновать, тем более - “причащением к тайне”? Что это значит? Вдруг ни с того, ни с сего появляются три звезды, они же и три пути, и три судьбы (вспоминаются окуджавовские “три жены, три сестры, три судьи милосердных”), и коронуют холм - “на чалме”? Холм - мусульманин? И если уж коронуют, то “чалмой” (по аналогии с короной), а не “на чалме”.
К Вашему, Семён, стихотворению нужен, как и к Талмуду, комментарий. Иначе разобраться в смысле написанного невозможно.
Что сокрыто за ней - молоко или кровь?
Что кипит и клокочет в его сердцевине -
может, катит с холма приходящая новь
обездвижить живое и присно, и ныне?
Господи Боже мой, как это напоминает мне опусы Баренбаума! Я, кстати, в частном письме объяснял ему, что стихи его - абракадабра и публиковать их не следует. Но Баренбаум так же упрям, как и Вы, и к советам не прислушивается.
“Что сокрыто за ней...” “Она” - это кто? Тайна? “Что кипит и клокочет в его сердцевине...” “Он” - это кто? Холм? И что такое - “приходящая новь”, долженствующая “обездвижить живое и присно, и ныне”? Если “Он” - это холм, то почему “приходящая новь” катит С НЕГО - сказано же, что что-то кипит и даже клокочет В ЕГО СЕРДЦЕВИНЕ? И коль скоро эта самая “новь” катит С ХОЛМА, то почему она - ПРИХОДЯЩАЯ? Она, скорее, должна быть УХОДЯЩЕЙ. Ваши ребусы, Семён, разгадать невозможно. Но Вы же ведь не ребус сочиняете, а - стихотворение! Якобы.
И в заключение:
Улитка в тумане на склоне холма
знает тайну, да Вангой не станет она...
В первой строке пропущен слог, “холма - она" - вовсе не рифма, но это неважно. Здесь, вероятно, важна улитка, которая знает тайну холма. Но почему - улитка? Почему не зайчик? Или слон? И вот что ещё странно: если улитка находится “на склоне холма”, то почему “приходящая новь”, катящаяся с этого самого холма, дабы “обездвижить" всё живое, не унесла улитку с собой? Вы и сами этого не знаете.
Оригинал, с которого Вы сделали “перевод на человеческий язык”, тоже заканчивается загадкой, столь же безграмотной, сколь и претенциозной (грамматика “Сибирского Волка”):
Холм скворчит в сердцевине случайной её –
и целует её жеребёнка, как Бог
в лоб и темень, в прозрачные лица,
что текут изо лба кобылицы.
Ваш “перевод” ничуть не хуже оригинала, который, как Вы, опять же, выразились в переписке с хавером Шауловым, “завораживает, заставляет мучительно вдумываться”. Настоящие стихи не заставляют мучительно вдумываться в них. Так мне, по крайней мере, кажется.
Вы, Семён, вероятно, очень горды своим стихотворением, потому что подали его на конкурс в Большой литературный клуб. Хотя не знаю, что это за клуб и судьи кто, я вообще считаю, что всяческие конкурсы поэтов - это затея для школьников пионерского возраста. Но Бог с Вами. Я заметил, что Вы большой охотник до участия в этих самых конкурсах. Было бы что на них представить...
Должен поаторить то, что я писал Вам раньше: над стихами надо работать. Вы же спешите едва-едва слепленное стихотворение тут же выложить на прилавок, то-бишь на свою страницу. Не понимаю, для кого Вы вообще пишете - для себя или для своих поклонников? Думается, что Вы пишете и публикуете свои вещи для того, чтобы привлечь к себе повышенное внимание. Потому что, если б Вы писали для себя, Вы постыдились бы выражать свои мысли и чувства строками без всяческого смысла. Стихи хороши тогда, когда они трогают душу, а не тогда, когда надо догадываться, о чём они, и чертыхаться при этом.
Опять же - извините за резкость. Вероятно, наш коллега Шаулов опять посоветует Вам не обращать внимания на придирки старого дурня (уже не помню точно, как он выразился раньше, когда я критиковал Ваши стихи, но что-то в этом роде), поскольку считает Ваш опус “безупречным”, но я, вероятно, единственный читатель, который видит недостатки в Вашем творчестве.
За сим - позвольте пожелать Вам больших творческих успехов,
Наум Сагаловский.
P.S.
Уважаемый Семён Кац откликнулся на это письмо и, в частности, написал:
“Что касается стиха, то он отражает только мой интерес к экспериментальной "неэвклидовой" поэтике и желание поработать в непривычной для меня манере.”
Замечу, что поэзия - это не геометрия, параллельные линии в ней не пересекаются. То, что Кац считает “неэвклидовой поэтикой”, является попросту малограмотностью и бескультурьем. Ничего “экспериментального" здесь нет. А “желание поработать в непривычной для себя манере” оборачивается невразумительными фразами, лишёнными всякого смысла.
Другими словами, опус Каца никакого, к сожалению, отношения к поэзии не имеет, как его ни называй.