Нет, не спасает красное вино.
На город мой под смогом серой пленки
Льет слезы май, быть может от того –
Так безнадежно грустно все. Не громко
В окне напротив хриплый саксофон,
Опять за старое: шипящею иглою
Прокручивает полузабытый сон,
Как будто говорит с самим собою.
Звук серебрист, пьянит, как крепкий хмель,
Он вводит в раж мелькающие тени.
Мы пьем коньяк разлива Коктебель,
Над нами в полный рост и кепке ленин.
Ломает слух и разжигает кровь,
Оживший бренд, наверное, тридцатых.
Как будто он под кайфом, вновь и вновь,
Все об одном, забытом и понятном.