С Е Р Г Е Й М О Г И Л Е В Ц Е В
Д Е В О Ч К А И Г И Т Л Е Р
комедия
Д е в о ч к а.
Г и т л е р.
Г и т л е р. Здравствуй, девочка!
Д е в о ч к а. Здравствуйте, дядя Гитлер!
Г и т л е р. Что ты здесь делаешь?
Д е в о ч к а. Я здесь гуляю.
Г и т л е р. Одна на этой пустынной площади?
Д е в о ч к а. Да.
Г и т л е р. А где твои родители?
Д е в о ч к а. Я не знаю.
Г и т л е р. Ты что, заблудилась?
Д е в о ч к а. Да, заблудилась.
Г и т л е р. Тогда я тебе помогу. Я люблю помогать маленьким девочкам. Особенно тем, которые заблудились.
Д е в о ч к а. Да, я знаю, мне мама об этом рассказывала.
Г и т л е р. А что она еще тебе обо мне рассказывала?
Д е в о ч к а. Еще она рассказывала, что вы очень добрый, и любите не только детей, но и зверей.
Г и т л е р. Да, это правда, я даже иногда не знаю, кого я люблю больше, детей, или зверей. Иногда мне кажется, что больше люблю детей, а иногда, что больше люблю зверей. Так и разрываюсь между этими двумя противоположными любовями. Или привязанностями. Или страстями. Здесь я тоже не могу до конца определиться.
Д е в о ч к а. Мама говорила, что у вас есть собака.
Г и т л е р. Да, это правда, у меня есть собака. Большая немецкая овчарка.
Д е в о ч к а. Ой, мне страшно, я боюсь больших немецких овчарок!
Г и т л е р. Не бойся, моя немецкая овчарка хоть и очень большая, но очень умная, она никогда не станет кусать никого, тем более такую маленькую девочку, как ты. Она кусает только врагов народа.
Д е в о ч к а. Она их съедает?
Г и т л е р. Да, разрывает на куски, а потом съедает. Причем целиком, не оставляя от них ни единого кусочка. Мне даже не приходится ее кормить, потому что, сожрав одного врага народа, она наедается на несколько дней вперед.
Д е в о ч к а. Как удав?
Г и т л е р. При чем здесь удав?
Д е в о ч к а. Удав тоже наедается на несколько дней вперед, когда съест кого-нибудь. Например, корову, или козу.
Г и т л е р. Да, как удав, это очень хорошее сравнение, ты очень смышленая девочка, и у тебя очень развито воображение. Со временем из тебя могла бы получиться очень добропорядочная немецкая фрау.
Д е в о ч к а. Я не хочу быть добропорядочной немецкой фрау, моя мама говорила, что от добропорядочных немецких фрау ее просто тошнит. Я не хочу, чтобы меня тоже тошнило!
Г и т л е р. Твоя мама сама не знает, что говорит. Добропорядочная немецкая фрау – это основа немецкой нации. Такая же важная, как добропорядочный немецкий гражданин и бравый немецкий солдат. Ты не представляешь, но иногда мне даже приходило в голову, что добропорядочная немецкая фрау намного главнее добропорядочного немецкого гражданина и бравого немецкого солдата!
Д е в о ч к а. Вам приходило такое в голову? Наверное, вы очень умный, дядя Гитлер, хотя мама и говорила, что она не очень уверена в вашем уме.
Г и т л е р. Твоя мама говорила сущую чепуху. Я очень умен, мне об этом постоянно все говорят, и, кроме того, об этом постоянно пишут во всех газетах. Ты же не думаешь, что в газетах будут писать всякую чушь?
Д е в о ч к а. Моя мама говорила, что в газетах как раз и пишут разную чушь. Особенно о борьбе за жизненное пространство и о превосходстве арийской нации.
Г и т л е р. Твоя мама сама не понимала, что тебе говорила. Видимо, она очень недалекая немецкая фрау, и не понимает всего существа нынешнего политического момента. Ну ничего, тебе повезло, что ты встретилась именно со мной, а не с кем-нибудь еще, кто не такой гениальный, и не может так доходчиво, как я, обо всем тебе рассказать.
Д е в о ч к а. Вы хотите рассказать мне о борьбе за жизненное пространство?
Г и т л е р. Да, и еще о превосходстве арийской нации надо всеми иными нациями в мире!
Д е в о ч к а. Мой папа говорил, что арийской нации не существует. Что это бред одного сумасшедшего, который возомнил себя богом, хотя на самом деле полнейшее дерьмо!
Г и т л е р. Твой папа такой же недалекий, как и твоя мама. Не удивляюсь тому, что они в итоге встретились, подобное обычно идет к подобному. Курочка к курочке, яичко к яичку, зяблик к зяблику, а ласточка к ласточке. Я, кстати, и в своей книге об этом пишу.
Д е в о ч к а. Да, я знаю, мне папа об этом уже говорил. Не про книгу, а про то, что подобное идет к подобному. Монетка, говорил папа, идет к монетке, курочка к курочке, девочка к девочке, мальчик к мальчику, а идиот к идиоту.
Г и т л е р. А при чем тут идиот?
Д е в о ч к а. Я точно не знаю, я девочка еще маленькая, и только лишь повторяю то, что говорят взрослые. Но мой папа часто повторял, что такого идиота, как наш фюрер, еще поискать надо!
Г и т л е р. Он что, на самом деле это часто повторял?
Д е в о ч к а. На самом деле.
Г и т л е р. Он должен был очень плохо кончить, если он это действительно говорил. Его должны были арестовать.
Д е в о ч к а. Так и случилось. После того, как папа без конца повторял, что наш фюрер форменный идиот, его действительно арестовали.
Г и т л е р. А что было дальше? Надеюсь, что ему вправили мозги, и он перестал без конца говорить подобную чушь?
Д е в о ч к а. Ну что вы, дядя Гитлер, совсем нет! Мой папа очень упрямый, если ему что-то придет в голову, он не остановится, пока всем не расскажет об этом. Ему и мама так говорила: «Ты, Давид, такой упрямый, что если тебе что-то втемяшится в голову, ты не отстанешь до тех пор, пока вся улица не узнает об этом. Когда ты лишил меня девственности, ты не остановился до тех пор, пока об этом не узнала последняя собака на нашей улице. После этого моему отцу не оставалось ничего иного, как согласиться на наш с тобой брак!»
Г и т л е р. Твоего отца звали Давид?
Д е в о ч к а. Да, Давид, это его настоящее имя, так его назвали родители. Хотя сам он не раз говорил, что жить с таким именем в этой стране очень опасно, и что лучше бы его навали Зигмундом, Фридрихом, или, на худой конец, Гансом.
Г и т л е р. Очень опасно не жить в этой стране, а говорить то, что говорил твой папа. Не удивлюсь тому, что его после таких разговоров сразу же отправили в концлагерь!
Д е в о ч к а. Так оно и произошло. После того, как папочка, несмотря на арест, продолжал всем говорить, что наш фюрер подлинный идиот, и что лучше бы его назвали не Давид, а Фридрих, или, на худой конец, Ганс, его отправили в концлагерь, а потом сожгли в крематории.
Г и т л е р. Твой папа сам во всем виноват, нельзя быть таким форменным идиотом! И нельзя, кстати, говорить всем на улице, что твой фюрер такой же форменный идиот. Последнее, кстати, вовсе не соответствует истине, поскольку я такой же гениальный, как лучшие представители человеческой расы. А мой полководческий талант ничуть не ниже, чем у Александра Македонского!
Д е в о ч к а. Вы уверены в этом, дядя Гитлер? После того, как папочку арестовали, мама очень обиделась на вас, и всем на улице говорила, что по части военного таланта вы подлинная свинья. Что только свинья могла увлечь страну в такие военные авантюры, как вы!
Г и т л е р. А как звали твою маму?
Д е в о ч к а. Саломея.
Г и т л е р. И чем она кончила после таких возмутительных разговоров?
Д е в о ч к а. Ее тоже арестовали и посадили в концлагерь, туда же, где сидел мой папочка, а потом сожгли в крематории.
Г и т л е р. А где в это время была ты?
Д е в о ч к а. Я отправилась в концлагерь вместе с мамочкой.
Г и т л е р. Мудрое решение, детей не следует разлучать с родителями. Ну и что, встретились вы в концлагере со своим папочкой?
Д е в о ч к а. Да, встретились, и даже успели навек проститься. Перед тем, как нас троих сожгли в крематории.
Г и т л е р. Надо же, вас всех троих сожгли в крематории? Как это трогательно: вместе жили, и вместе умерли, в один день и час, прямо как в добрых немецких сказках!
Д е в о ч к а. Или еврейских. Мой папочка говорил, что еврейские сказки ничуть не хуже немецких!
Г и т л е р. Он сам не знал, что говорил, этот твой еврейский папочка! Не удивляюсь, что его за столь длинный язык сожгли в крематории!
Д е в о ч к а. А моя мамочка говорила, что хоть и обидно, что нас троих сожгли в крематории, но вас тоже сожгли, и в этом есть хоть какая-то справедливость!
Г и т л е р. Надо же, меня, выходит, тоже сожгли в крематории?
Д е в о ч к а. Нет, не в крематории, а в воронке от американской бомбы. Или от русской, это в точности установить не удалось. Доподлинно известно только лишь то, что вы отравились, а после вас облили бензином, и сожгли в большущей воронке.
Г и т л е р. Ты в этом уверена?
Д е в о ч к а. Конечно, уверена, об этом потом написали во всех учебниках!
Г и т л е р. Не говорим чепухи, об этом, наверное, написали только в еврейских учебниках. В немецких учебниках такое написать не могли!
Д е в о ч к а. А вот и написали, а вот и написали! И про ваш конец в бункере написали, и про то, что вы женились на Еве Браун, и про то, как покончили с собой, выпив специальный яд. Ну а уже потом, как я до этого говорила, вас облили бензином, и подожгли в большущей воронке.
Г и т л е р. Чего только не напишут в современных учебниках, в мое время таких вещей в них ни за что бы не написали! Скажи, а что стало с моей собакой?
Д е в о ч к а. Вы ее тоже отравили, как и себя, и как Еву Браун.
Г и т л е р. Жалко собаку, верный был пес, верный и умный, хоть и питался маленькими девочками, вроде тебя.
Д е в о ч к а. Не говорите чепухи, дядя Гитлер, мне просто смешно слышать то, что вы говорите. Не перекладывайте вины с себя на собаку, собака тут ни при чем. Во всем виноваты одни лишь вы!
Г и т л е р. Ишь, какая прокурорша нашлась! Ты еще, чего доброго, начнешь обвинять меня на судебном процессе!
Д е в о ч к а. А вас и так обвинили на судебном процессе, правда не живого, а мертвого, потому что к тому времени от вас мало что осталось. Так, всякая чепуха, вроде вставной челюсти, по которой вас и опознали, да пары золотых пуговиц от вашего кителя.
Г и т л е р. Если от меня ничего не осталось, то от тебя тем более ничего не осталось. Если тебя сожгли в крематории вместе с твоими родителями, от вас троих должен был остаться один лишь пепел!
Д е в о ч к а. Так оно и случилось.
Г и т л е р. Но пепел не разговаривает, пепел молчит, и вечно скорбит о прошедшей жизни! Как же ты могла появиться здесь, на площади, и рассказывать мне все эти байки?
Д е в о ч к а. Точно так же, как и вы, дядя Гитлер. Я воскресла из мертвых, и прожила еще одну, красивую и яркую жизнь. Ту самую жизнь, которой вы лишили меня. И мои родители тоже воскресли, и тоже прожили счастливую и яркую жизнь. Все те, кого сожгли в крематории, вновь прожили счастливую и яркую жизнь.
Г и т л е р. А я, что случилось со мной?
Д е в о ч к а. А вы, дядя Гитлер, очутились в аду, и вечно находитесь там в обществе самых страшных преступников! За то, что мечтали о жизненном пространстве, пытались вывести сверхчеловеков, и сжигали в печи маленьких девочек вместе с их родителями. Вы теперь сами вечно горите в огне!
Г и т л е р. Но если я сам теперь вечно горю в огне, как же я беседую с тобой, на площади, среди этого солнца, этих людей, и этих голубей, подбирающих с камней хлебные крошки?
Д е в о ч к а. А вас один раз в году выпускают из ада, чтобы вы беседовали с теми, кого когда-то послали на смерть. Одних выпускают для того, чтобы они общались со взрослыми людьми; других – с погибшими на войне солдатами; третьих – с умершими от голода старушками и старичками. А вас, дядя Гитлер, отпускают для того, чтобы вы провели день с маленькой девочкой. С той самой, которую вы когда-то сожгли в железной печи. Считается, что это наказание самое страшное.
Г и т л е р. Подумаешь, наказание – провести один день с маленькой девочкой, гуляя с ней по освещенной солнцем красивой площади! По мне, это не наказание, а нежданный подарок!
Д е в о ч к а. Это вам только кажется, дядя Гитлер, потому что на первый раз все действительно выглядит, как подарок. Но не забывайте, что гулять со мной вы будете из года в год, из века в век, и так целую вечность. Целую вечность отвечать на вопросы маленькой девочки, и узнавать о том, что ты очень большой негодяй – это и есть самое большое наказание в мире. Через год вы будете рады вновь встретить меня, через пять лет немного устанете от моих наивных вопросов и таких же наивных ответов, через тысячу взвоете от тоски, а через вечность проклянете тот день, когда родились на свет!
Г и т л е р. Выходит, что в вечности ты станешь моим палачом?
Д е в о ч к а. Выходит, что так.
Г и т л е р. Тогда чем же ты отличаешься от меня? Выходит, что в вечности мы станем двумя палачами, мирно гуляющими по красивой солнечной площади, и кормящими хлебными крошками прожорливых голубей! Тебе не кажется, что здесь кроется какое-то противоречие?
Д е в о ч к а. Возможно, но задуматься над ним нам придется только лишь в вечности. Возможно, что когда года превратятся в столетия, а столетия в тысячелетия, однажды все и закончится, и каждый из нас наконец-то пойдет своей собственной дорогой. Но до тех пор еще много воды утечет, и много хлебных крошек упадет на эти камни брусчатки, которые облюбовали беспечные и беззаботные голуби, Кстати, вам никогда не приходилось кормить хлебными крошками голубей?
Г и т л е р. Нет, не приходилось, я все больше мечтал о жизненном пространстве, и о том, как бы послать в концлагеря побольше маленьких девочек вместе с их живыми родителями!
Д е в о ч к а. И еще не забывайте про арийскую нацию и про сверхчеловеков, вы еще думали об этих вещах!
Г и т л е р. Разумеется, я помню об этом, именно из-за них я в свое время и не кормил голубей!
Д е в о ч к а. Ничего страшного, сейчас я вас научу, кормить хлебными крошками голубей совсем не сложно, к этому надо просто привыкнуть!
Г и т л е р. Надеюсь, что я привыкну к этому, ведь впереди у нас целая вечность!
Д е в о ч к а. Давайте руку, дядя Гитлер, тут за углом старая улица, где когда-то работала в хлебном магазине моя бедная мамочка, мы купим там свежую булочку, и будем разламывать ее, бросая крошки прожорливыми голубям!
Г и т л е р. Надеюсь, что мы не встретим там ни твою мамочку, ни твоего папочку, мне бы не хотелось встречаться с ними в такой солнечный день!
Д е в о ч к а. Ну что вы, дядя Гитлер, конечно же, мы не встретим их в булочной. После того, как они сгорели в печи крематория, а после воскресли на небесах, они очутились в мире ином, и наслаждаются там новой жизнью, совершенно позабыв о прошлых мучениях!
Г и т л е р. Вот и чудесно, пойдем быстрей в булочную за углом, мне не терпится научиться кормить голубей хлебными крошками. Надеюсь, что через год, или через два я достигну в этом настоящего совершенства!
Д е в о ч к а. Через год, или через два навряд ли, а через тысячу лет станете в этом деле настоящим асом!
Уходят, держась за руки, по освещенной солнцем совершенно безлюдной площади.
К о н е ц.
2016
e-mail: golubka-2003@ukr.net