Что мы имеет – то мы теряем.
Что будет завтра, сами не знаем,
Мы постоянно торопимся жить,
Веря, что можем судьбу изменить…
В облачном небе белая птица
Просто летает, просто кружится.
Вьются над городом несколько дней.
Как же теперь ты завидуешь ей!
Вольная волюшка! Горе да беды,
Мало осталось тебе напоследок;
Небо видно где-то там в вышине
Капелькой света в узком окне.
Что тебе вспомнить о жизни короткой?
С самого детства росла ты сироткой,
Голод и холод, дождь проливной –
Трудно пришлось тебе в жизни одной.
Годы прошли, ты совсем повзрослела,
Стала красива и ликом и телом,
Черною завистью злятся подруги –
Равных тебе не найдется в округе.
Грешники-люди, рабы своей плоти!
Вы до погоста никак не уйметесь,
Душу готовы за ночь вы отдать.
Но этой девушки вам не видать!
Лилия чистая, лилия белая!
Что же ты, зависть людская, наделала!
Душу безгрешную в землю втоптала,
Деву невинную ведьмой назвала!
Мигом промчалось известие страшное,
Что ты колдунья и женщина падшая.
«Серые братья» стоят у ворот –
Жертву свою инквизиция ждет.
Боже, как страшно в этой темнице!
Все, что осталось – только молиться.
Молишься ты, чтоб тебя миновало
То, что сокрыто в тюремных подвалах.
Лилия белая, кровушка красная!
Сколько стерпела всего ты напрасно!
Много ты вынесла – боль и позор…
Скоро все кончится. Вот и костер.
Смело встречаешь ты долю дурную,
Пастор молитву прочел отходную,
Толпы вокруг как на пастбище скот –
«Хлеба и зрелища» жаждет народ.
В небо взметнулося пламя позорное –
Вот и свершилось деяние черное,
Руки и ноги огнем занялись,
Птицей душа устремилася ввысь.
Горе вам, горе, лживые люди!
Пусть по заслугам награда вам будет!
В стороны кинулся судный костер,
Тает в огне кафедральный собор,
Жители с площади ринулись в страхе,
Пламенем объяты братья-монахи.
Тот, кто судил, сам теперь осужден –
Нет больше города, город сожжен.
Черные угли, стонущий ветер.
Только лишь гости все мы на свете…
Там, на холме, где был раньше костер,
Белая лилия в пепле растет.