Маленькая Инна сидела у изголовья кровати и всё не могла понять, почему не хочет встать её мама. На улице весна, солнышко пригревает, несмотря на голод, в сердечке плещется смутная надежда и радость. Жмурясь на лучик солнца, пробивающийся сквозь пыльное окошко и, немного скосив глаза, можно увидеть перед собой разноцветные шарики и прыгающие, как сумасшедшие букашки рыжие звёздочки.
А мама всё лежит, и лежит который день. Бесцветные губы еле шевелятся, что-то булькает в горле. Деревенские старушки приходят и уходят, качая головами и вытирая глаза концами повязанных платочков. Кто-то гладит сухой ладонью Инну по голове.
«Жалко, что мама перестала это делать. У неё такие ласковые руки и такие весёлые глаза! А сейчас они закрыты… и что-то булькает»
После освобождения их района от фашистов, Галина устроилась до весны в охрану на переправу. В конце февраля, получив единственную винтовку в отделе, она ночью охраняла мост от диверсантов. Вражья пуля раскалённым жалом пробила навылет ей горло, не задев шейных позвонков, повредила гортань. Галина, рухнув на рельсы, всё же смогла произвести два выстрела из винтовки и привлечь внимание. Диверсанты не успели заминировать мост.
А молодая женщина после ранения таяла, как свеча, слабела, не могла кушать. Отвезти в городскую больницу вовремя было не на чем, раны через неделю воспалились, хотя и перестали кровоточить. Примочки деревенской повитухи бабки Нюры не помогали. А какие ещё лекарства были в деревне в военные годы?
Настрадалась лебёдушка, наболелась. Хотелось, чтобы эта рвущая горло боль отпустила хоть на минуточку, хотелось провалиться в уже не пугающее небытиё. Но две дочурки – два её крыла - Майя и Инночка ещё такие маленькие, чтобы остаться сиротами.
Проклятая война! Как мало счастья досталось Галине в жизни. Она припомнила свадьбу с Иваном, таким озорным и любящим, рождение трёх своих детей и всё…
Похоронила младшего сыночка – наследника, надёжу, затем спустя три месяца свекровь, а потом, получила похоронку на мужа и окаменела от горя.
«Ванечка, родимый, как же так? Не уберегла сыночка, не успела сказать тебе самого главного. Вот и мой черёд пришёл. Освободиться бы уж скорей»
Губы её шептали, шептали…
Инне так хотелось услышать что-то про себя от мамы, или как прежде, попросила бы она принести холодной водички из ведра. Но мама словно и не замечала девочку, шептала несвязное, не понятное. После обеда собралось в избе много женщин. Ходили тихо, садились у кровати, потом меняли друг друга. Сухонькая старушка баба Клава, зажгла огарок свечи и стала еле слышно читать молитвы. Инне всё хотелось заглянуть через плечо бабы Клавы и увидеть, что там в этой маленькой мудреной книжице. Но Майя, недавно прибежав с рыбалки, всё одёргивала младшую, поджав губы и, угрожающе хмурила брови.
Неожиданно для всех, Галина вздохнула глубоко, со стоном, открыла ясные глаза, обвела всех взглядом, повернулась к окну:
- Весна, хорошо, листочки уже появились. А мне так захотелось клубники со сметаной! Не доживу…
Перевела взгляд на девочек. Две крупные жемчужины скатились по бледным, впалым щекам:
- Доченьки мои, ладушки, берегите друг дружку.
Закрыв глаза, попросила:
-Уведите детей из избы – тяжко мне смотреть на них. Тяжко!