жене Ивановой Тамаре Ивановне
Блондинки локон с чёрным корнем,
Взгляд любви нежней, покорней.
Ей отдал сердце лётчик-асс,
Она – погонам отдалась.
Он чувств контрастных год не сдюжил:
Любя, загрызла нежно мужа.
Роднёй избит, уполз чуть цел,
Но сына сотворить успел.
Второй, подводник, с мощью воли,
Не выдержав скандальной доли;
Хоть сына ей учил, растил –
Бежал со всех остатка сил.
Второй победы кнопке мало
И жертву новую искала:
Она же, хоть и в третий раз,
До агронома дорвалАсь.
В крик тут же: - Муж – тупой, бездумный!
А я, я, я – главней всех умных!
Как клоп, она в глупца впилась,
Огнива подставляя всласть
Без чувства, места, время, меры
Зовёт всё спичкой пуп измерить;
Боясь, чтоб со страстей потуг,
Пупок не развязался вдруг.
А вздоров всплеск со злом в союзе –
Скандальная помеха Музе:
- Каков ты муж, такой поэт,
Не вдохновлю и дела нет!
Чтоб вздору муж не прекословил,
Визжа, срезала сквернословьем;
Язык, источник вздорной тьмы,
Для Музы – вертухай тюрьмы.
Поэту сорок лет удушья
Добило зрение недужье;
Скандалы не были б лихи,
Он звонче б с Музой пел стихи.
Поэта ж звонкая подружка
Никак не сдружится с удушкой.
29.04.2016