Утром прозрачна, как будто бумага,
Вновь тишина усмиряет беду, --
Словно сочувствие, явится ангел.
Весь без краёв -- сожаления дух.
Сердце он вынет своё -- что глупее
Может быть, зная напрасность цены;
Совесть забыла про душу злодея,
Белые перья ему не нужны.
Детские души леча, что разбиты,
Глупые, нежные, словно в дыму, --
Для человеческого бандита
Будет посмешищем он, почему?
Метко стреляют тяжёлые пушки:
Мастер придумал; как много труда.
Перьями ангела полним подушки,
Души хороним в глубинах пруда.
К страшным охотам нечистая клонит,
Чёрным щитом охраняя зверей.
Факелом тёмным влекомый Беллоны
С чистой ухмылкой стреляет в людей.
Вот тишина, словно лязг длинных ножниц,
Громко кричала, как будто звала.
Но не увидел -- не видит безбожник! --
В небе огромных два белых крыла.
Будет и в лужах святая водица --
Вечно любовь полна глупых затей.
Ангел не выдаст и не убоится,
И защитит человечьих детей.
Будет покой под небесным заслоном,
Радость заблудшим; охотник пройдёт,
Водкой пропахший и одеколоном,
И за других -- никогда -- не умрёт.
Небо не примет назад, это доля,
Чувств, не заслуженных нами, печать:
Ангела видеть никто не достоин.
Месяц чадит, словно в храме свеча.
Колет иголками пальцев фаланги,
Мы не признаем, погубим его.
Даже Христа распинали мы, ангел,
Небо лишь свято, а в нас -- ничего.
С луж испарится святая водица.
Вечно любовь -- кладезь глупых затей:
Так из подушки тяжёлой струится
Будто замученных жар лебедей.
Только лишь раз, от ночного глумленья
Вспомнит опасность беды человек,
Ангела взгляд, или дух сожаленья,
Не успокоят увечных калек.