мама мыла рому,
шумного мальчика с россыпью солнц-веснушек.
во дворе падали сбитые дождем спелые вишни.
соседская собака лаяла на смешную лягушку,
меркуриевый чай остывал в алюминиевой кружке.
рома смотрел на деревья вокруг большие,
лунную пыль тревожили проезжающие машины.
и дома — словно кометы, воздухом пойманные за хвост...
через четыре лета рома пойдет в первый класс.
затем научится читать книги о том, как гагарин
все земное и смертное отвергает.
через пятнадцать зим,
за первой школой спрятавшись от холода в магазин,
одетый в нелепый свитер,
рома будет ждать девочку с глазами аэлиты.
она не придет.
а через год
ему в руки дадут пулемет.
на дворе девяносто четвертый —
рассчитайтесь-ка на солдат и мертвых.
марсианское небо в дыму ночном
заменит беззвездный вакуум чечни,
на расстоянии выстрела он сравним
с горизонтом событий.
— ты представляешь, я видел,
как циолковского привязали к танку
и по грязи волокли,
что они сделали с нами, мама?
я чувствую, как во мне
проснулись все реки моей земли!
мама мыла рому.
и никак не могла вымыть из него, неживого,
свинец войны.
мама мыла рому,
мальчика, превратившегося в неостывающую звезду,
как половина мальчиков нашей страны.