Озорная онегинская версия. Эротика.
(Предыдущий фрагмент "2. Как не сойти С ума от женского жеманства"
http://www.stihi.ru/2016/05/20/7613)
Есть настроенья перепады,
Есть упованья на Христа,
Но есть и дар богини Лады –
Пошедший в рост любви кристалл…
На всё свои имея взгляды,
Барчук и смелостью блистал:
Других пугавшие преграды
Едва ль преградами считал.
Герой, не маясь ни черта,
Не поменяв с годами взгляды,
Не предъявлял Судьбе счета.
Он не боялся ни прохлады,
Ни тьмы ночной, когда скучал
По состоянию отрады.
По сути, а не из бравады,
Он не боялся тайных чар,
Коль впереди часами кряду
Уже светил маяк награды,
И с новой пассией причал
К себе тянул неотвратимо
В краю амурного Гольфстрима.
По духу ближе шторм, вестимо.
Неинтересен лёгкий бриз.
И балагур и юморист,
Барчук, прослыв лихим и стильным,
Был обольстителем в гостиной
И в парке лип, как банный лист.
В руках трещала и холстина,
И шёлк, и бархат, и батист –
Герой был пылок, норовист…
Амуром стал он и для черни,
И для дворянок. Баб – полки!
Но очень часто увлеченья
Совсем уж были коротки.
Для бога баб (в момент влеченья)
И то имело уж значенье,
Что те слабы на передки…
Пусть обласкать он мог по-царски,
Но поутихнет зуд гусарский,
И всё – пропал весь интерес.
Ходи спокойно, девка, в лес,
Хоть каждый день – твой совратитель
И незабвенный победитель,
Одних с тобой примерно лет,
Теперь тебе не свистнет вслед
И не шагнёт в лешачьем гриме
Из тёмных зарослей в просвет…
Кто знает баб сто лет в обед
В любых нарядах и нагими,
Кто в грёзах завтрашних побед
Овладевает уж другими,
Тот позабыл твоё уж имя
И будет холоден, как лед…
Сама попросишь – снизойдёт,
А в планах – новый уж поход
Согрет мечтой о недотрогах…
Мы ждём в банальных эпилогах
Победы сил Добра над Злом.
Победы будут. Под залог их,
Добро и Зло одним узлом
Связав, герой бежит от строгих
Моральных уз в жизнь напролом.
За исключеньем баб убогих,
Глазами ел он очень многих.
С гораздо меньшим же числом
Искал знакомств (иль был послом
Он от приятелей, случалось).
Когда что-либо приключалось
С юнцом пикантное, потом
Он узнавал себя с трудом
В рассказах, мифами обросших.
Он басни слушал, но ни в грош их,
Смеясь, не ставил – ореол
Гуляки позволял подол
Задрать у девки пред атакой,
Но… так случалось не со всякой.
Таких упрямых осенял
Герой удвоенной опекой,
Пуская в дело, словно лекарь,
Весь опыт свой и арсенал.
Но папе не был сын коллегой.
Сынку б ещё прожить часть века,
Чтобы догнать оригинал…
Отец звал сына кратко «Жека»,
Когда незыблемо гонял
При всех (и при авторитетах)
От окон бани: баб раздетых
Ты на русалочий, мол, бал
Ходи высматривать. В ночь. Мал
Ещё ты в банях пялить зенки,
Не подпирай вдоль окон стенки.
Беги на речку, угляди,
Коль сможешь, девок у воды…
Судьба героя отыскала,
Кроя сынка не без лекала:
Ставь рядом батьку и сличай!
Парнишке, как бы невзначай,
Судьба известность предрекала,
Но не открыть свет без ключа:
Сама собою и свеча
Не загорится без накала.
Блуд не закон для молодца,
Сын не в ответе за отца –
За гамадрила и нахала.
Но всё ж и нашего юнца
Кровь к подражанью понукала…
Как и у всякого конца,
Имеет всё своё начало,
Пусть даже будет запоздало
Взят юным отпрыском пример
С отца, прославившего хер.
Нашёл своё предназначенье
Отец в стремлении познать
Всех баб, к которым есть влеченье,
А прочих – после возжелать.
Не важно, девственницу ль, б***ь,
Он удостоит поученья,
Всё – сам: сынишке порученья
Ни разу не дал – подсоблять
Иль самому вести примерку…
Искал отнюдь не в небо дверку
Отец, чтоб свет к рукам прибрать.
Растлив какую-либо девку,
Он, чтоб зря плоть не угроблять,
Внимал лишь вздыбленному «древку».
К зазнобе прежней охладев, культ
Великой похоти своей
Впредь отправляет он вольней.
Где ни увидит красну девку,
Ей запоёт, как соловей,
Чтоб было б взять её ладней.
Сынка не брал отец в разведку:
Наследник был, не живши веку,
Смазливей папы, но скромней.
И кровь имел похолодней.
Мечтал о бабах ежечасно
Его безудержный отец
И брал всегда их очень страстно.
И прое-ся, наконец.
Покуда были на пороге
Года к развратнику не строги,
Преподносила Жизнь уроки
Ему не раз… Теперь самец
В ногах почувствовал свинец…
Распутной жизни вышли сроки,
Поскольку бабы, выпив соки,
Опустошат и кошелёк.
Им что! Нагулянный жирок
Узнает ласку кавалеров
Под флагом новых адюльтеров,
Где не покажет больше глаз
Полузабытый ловелас –
Его казна перевелась…
Тому без счёта уж примеров…
Былых внушительных размеров
Уж не достигнет, выйдя в пляс,
Тот озорник, что звался фаллос…
Тень естества теперь скрывалась.
Коль старику согнуло стан,
Не время ли сплошным постам
Всё посвятить? (Напряг с деньгами,
А «друг» – поник между ногами.)
Герой надеяться устал.
Ни к новым, ни к былым местам
Подхода нет, а сам – с рогами.
Вокруг желанных свежих дам
Повеса зря ходил кругами.
Тугую плоть дворовых баб
Блудливо взять он был не слаб,
И то всего-то лишь руками.
Не управляем член мозгами
И участь члена решена…
И это всё, когда жена
Уж отдавалась заграницам,
А доморощенным ревнивцам
Смоленским – даже ни письма…
Лишь мужу – частое весьма
Негодование по почте…
Где деньги, мол? Доход упрочьте!
С мамашей – дочь. А дочкин флирт
Уместно вылился в конфликт
С блудливой матерью: их вкусы
Пересеклись – к чертям все узы,
Коль ревность мамкину давно
Смягчать дочурке не дано!
Внести подробности мне сложно…
Семья, супружество – сколь ложны
Значенья – и сказать срамно!
Но это будущего козни,
И много лет до этой розни
Им предстояло всем прожить
И многим головы вскружить…
Отец семейства поначалу
Любил наивно в детях ту
Их возрастную чистоту,
Которой взрослые лишились,
Когда на блудный шаг решились.
Папаша дочь не устерёг.
Нежданно дочь, словно зверёк,
Созрела как-то уж досрочно.
Смекнув, что сладко, что порочно,
И мудро дав себе зарок
Не быть болтливой, дочка прочно
Втянулась в блуд, причём тайком.
Очаровавшись елдаком,
Она сочла, что правомочна
И с материнским молоком
(На губках) выйти целиком
Из-под досадного запрета.
Маман с рассвета до рассвета
Дочурку тщилась уберечь –
Всё зря! Об этом-то и речь.
Как пить дать, вечного запрета
Из блуда сделать не дано –
Всегда проросшее зерно
На свет проклюнется для взора…
Папаша плюнул, но позора
Из ряда вон не усмотрел…
«Пыл родовой не захирел:
Дочь вся в меня. И в мамку – тоже.
Я прозевал, не усмотрел», –
Так подытожил он без дрожи,
Но стал следить за дочкой строже,
Семейных ради общих благ.
Лить зло на дочь – себе дороже.
Куда как злей – семейный брак!
Рога не выведешь микстурой…
Жена была отнюдь не дурой,
Но и супруг был не дурак.
Он обзавёлся агентурой
И при условных ей дарах
Имел взамен весь компромат он.
Ну, пусть не весь, зато точь-в-точь…
Муж про себя ругался матом,
Мотал на ус, однако, адом
Своих развратниц не пугал
И не был щедрым на фингал…
Не опускался муж до мести.
Из всех зажиточных поместий
Своё он сделать захотел
Уютным для здоровых тел.
Когда жена – в бесовской свите,
Сосед соседу – доноситель.
Онегин с этаким дружил,
О чём нисколько не тужил:
Нужна Онегину беседа.
Авторитетом для соседа
Он был во всём и пользы для.
Мог соглядатай и без света
Всё распознать, достать со дна.
Всё правды ради, не со зла.
На видел до и без соседа
Он в шпионаже ремесла
(И мог прожить бы жизнь осла).
Жену Онегина за это
Он пас, как мог, из-за угла,
Чтоб жизнь Онегина текла
Без лишних тайн, сродни заветам
Из Домостроя. Только где там!
Как можно знать про все дела?!
Герой слыл зрячим не из лести.
В делах амурных эрудит,
Не изувер, не троглодит,
Он от соседа ждал известий:
Сосед, чуть что, предупредит…
Дочь не томил он на насесте:
Весь свой доверия кредит
Отец ей выдал честь по чести
(И жёнка вряд ли наследит
В черте усадьбы и предместий).
Но на природе уследить
Всё ж нелегко за парой бестий.
Он за границу – так и быть –
Отправил дочку с мамой вместе,
А то, не ровен час, их прыть
В родных краях могла б остыть.
Коль не сидится на насесте,
Коль, в подражание невесте,
Из-за мужчин уж сбились с ног,
Пусть обе катятся без чести…
А подрастающий сынок –
Пред Богом чист, как сосунок, –
Пусть тратит силы на учёбу,
А не на юную зазнобу,
Не на крестьянок по кустам,
Чтоб, не дай Бог, он, как Тристан,
У благодетеля и сам
Не отнял – уступить извольте –
Красу, подобную Изольде.
Итак, отцу не повезло
С дочуркой – крышу той снесло
На почве похоти раненько.
Сосед, в конце концов, частенько
Включал в доклады не враньё
О темпераменте её.
А вот сынка судьба хранила:
Чуть-чуть лишь в детстве приструнила.
Запомнить не сочтём за труд:
Его Евгением зовут...
(продолжение в http://www.stihi.ru/2016/05/22/10270)