Tри цветка
На Городоцкой улице во Львове
в строенье 50, в квартире тётки,
вмиг промелькнула Игоря-Богдана
Антоныча рифмованная жизнь.
И в двадцать семь Господь забрал на небо
волшебного певца, Орфея-лемка
от пагубы ордынского погрома
отцовской грудью чадо защитив –
как раз в канун второй нешадной бойни
подлейшего, похоже, из веков...
На Городоцкой улице, ведущей
из Львова в Городок, когда-то Гродек,
вдоль стреловидной готики Эльжбеты,
вдоль линии трамвая на вокзал...
В том Городке я знал ещё когда-то
поэта, поцелованного Богом,
который мог лишь постоянством боли,
лишь ежедневным окликаньем смерти
ответить небу... Так же, в двадцать семь,
остановилась жизнь Георга Тракля,
что в моцартовом Зальцбурге родился,
что разом чеха, венгра и германца
в речь и отраву киновари-крови
вместил, что умер в санитарной роте
от кокаина, белого, как ангел,
от чёрных гроздей трупов пехотинцев –
в четырнадцатом гнилостном году...
В том самом Городке, к самоубийству
он и пришёл. Вороньим карком Краков
встречал его, дабы уже постфактум
внести в реестр осенних мертвецов.
Не дрогнул над могилою лицом
безглазый вяз, задубеневший в лубе...
О трижды трижды три, о, тройка в кубе,
с фатальной подоплёкою число!
Оно ведь и Лермонта повело
в печёринскую вздорную минуту
с приятелем Мартыновым стреляться
в погибельной тени горы Машук.
А здесь, где палисад на Городоцкой,
целует розу изумрудный жук.
Любуюсь этим существом нездешним –
а он, смарагд-пришлец, ещё и рвётся
в июльское тепло небес лететь.
Смотрю и ощущаю без сомненья,
что есть ещё на свете чудеса.
И вот три свежесрезанные розы
в холодную живительную воду
в стекло поставлю – три пунцовых солнца,
тревожные, как образы у Тракля,
и нежные, как Игоря печаль...
Пусть дышат три цветка, три совершенства,
три невесомых и нездешних сердца
ещё день, два – самих себя живей.
Перевод на немецкий
язык
Drei Bluemen
In Gorodotska Stra;e der Stadt Lemberg,
im Haus f;nfzig, in der Tantes Wohnung
durchlebte blitzschnell sein gereimtes Leben
Antonych, Igor–Bogdan, Dichter - Lemke. *
Er wurde siebenundzwanzig, als der Vater,
um ihn zu retten, in den Himmel holte -
Orpheus von Lemberg, souver;ne Stimme.
Das war kurz vor dem Zweiten Menschenschlachten,
vor blutigen Pogromen wilder Horden
gemeinstes, wohl, Jahrhundert ;berhaupt.
Die Gorodotska Stra;e der Stadt Lemberg
die grade in die Richtung Grodek f;hrt,
vorbei an T;rmen Gotik-Kathedrale,
entlang der Gleisen alter Stra;enbahn…
Ich kannte auch in diesem St;dtchen einen,
gek;ssten von der holden Muse Dichter.
Der konnte nur durch permanentes Schmerzen
und Todesrufen mit dem Himmel sprechen.
Mit siebn`undzwanzig ist er auch gegangen,
der Georg Trakl, als dekadent gebrandmarkt.
In Mozarts Salzburg wurde er geboren,
der Traurige. In seinem Blut-Zinnober
vereinte er den Tschechen mit Germanen.
Vom Kokain, der wei; war wie ein Engel,
starb er in Anschluss an die Schlacht bei Grodek
weil Totenlandschaft mit den schwarzen Leichen,
die auf den B;umen hingen, nicht ertrug… **
Von Krakau-D;chern stiegen kr;chzend Kr;hen,
als Sanit;ter, der den Freitod w;hlte,
mit sich erg;nzte Herbstes Totenliste
von diesem faulen elendigen Jahr.
Entlaubte Ulme in dem tr;ben Licht
sich beugte ;bers Grab und weinte nicht.
Oh dreimal drei mal drei; oh, drei hoch drei!
Da bist du wieder, die fatale Zahl,
die Lermontow mit seinem Kumpel f;hrte
vom faseligen Streit zum Schie;duell,
im Schatten seines Schicksalsbergs – Manschuk.
In Gorodotska-Stra;e, im Vorgarten
bestaune heute ich ein fremdes Wesen –
den gr;nen K;fer, der die Rose k;sst -
lebendigen Smaragd, der fliegen will,
um warme Juni-Himmel zu genie;en.
Ich schaue hin und habe keinen Zweifel –
Es gibt sie noch, die Wunder dieser Welt.
Und nun ich stelle drei geschnittnen Rosen
in eine Vase mit dem kalten Wasser -
drei purpurroten Sonnen, die gleichzeitig
so unstet, traurig sind, wie Georgs Versen
und hell, wie Igor-Bogdan Sehnsucht war.
Und m;gen diese g;tliche Gesch;pfe,
drei federleichte und ortsfremde Herzen
f;r eine Weile noch lebendiger zu sein.
------
* Lemken (Ruthenen) – eine Volksgruppe in der Westukraine,
Slovakei und Polen.
** In seinem letzten Gedicht nennt Trakl die Abendlandschaft als
"Totenlandschaft". Nach dem Zeugnis seiner Vorgesetzten waren
eine halbe Stunde vor der Schlacht dreizehn Ruthenen auf B;umen
vor dem Zelt geh;ngt worden. Trakl erlitt daraufhin einen
Nervenzusammenbruch.
Перевел на немецкий
Яков Матис