Искры взглядов зрительских скопив
И оваций солнечные зёрна,
Веря, что на сцене был правдив,
Он без сил бредёт к своей гримёрной.
Три часа он жил чужой душой -
Ужас, о котором нет ни слова
В книгах - но теперь прощай, герой!
Можно быть самим собою снова -
Сердце ощутить своё в груди,
Жизнь обнять до рёберного хруста -
Ничего, не барыня, поди!
Только вот гнетёт такое чувство,
Что, из роли выйдя, каждый раз
Сам себе становится он тесен,
И себе он кажется сейчас
Бабочкой, кружившей над нездесьем -
И влетевшей в чей-то душный дом,
Чтоб, упав на холод половицы,
С отвращеньем, болью и стыдом
В гусеницу снова превратиться.