У Миланы умер тамагочи
И коленка сбитая саднит.
Миля плачет и поесть не хочет –
Что ей борщ, когда душа болит.
Миля плачет и не понимает,
Отчего ей слезы не утрут.
Мама научила, мама знает –
Против меланхолии есть труд.
Садик, школа, первая влюбленность.
Выпускной. Экзамены и вуз.
Все на пять, в улыбке отрешенность,
Даже если в сердце тяжкий груз.
Дальше – больше. Выигрыш грин-карты,
Переезд, Лос-Анджелес, мечта.
Женихи, чизкейки, клубы, бартер
«Стулья – деньги», в общем, суета.
Подработки, платья, секс, усталость,
Горничная, ванночки для ног –
И меж этим будто затерялся
Из Москвы от матери звонок.
Что родные? Как всегда, газеты,
Люське завтра с Петей под венец,
Вечно надоевшие советы.
Мать сказала – заболел отец.
– Что? Болеет? Ставь ему горчичник.
Мама, мама, у меня дела.
Убегаю к Энни на девичник,
Туфли не купила – проспала.
Через две недели мама снова
Ей звонит: – Милана, приезжай.
Плох он, я уж ко всему готова.
– Не могу, с бойфрендом еду в Тай.
А в Таиланде ром, коктейли, пати,
Телефон потерян и забыт,
А в Москве в полуторной кровати
Папа и не дышит, не хрипит.
Похороны были без Миланы.
– Миля, Миля, дочка, как же так?
– Мама, слушай, завтра еду в Канны,
Времени в обрез, совсем никак.
И бежит на циферблате стрелка
Круг за кругом, ускоряя шаг.
Носится Милана, словно белка
В колесе. И каждый день аншлаг.
– Мама, не поверишь, я трудяга,
Сердце не союзник, лишь расчет.
Даже и не белка, а летяга.
А успех неспешных и не ждет.
Но однажды душной летней ночью
Сон придет и словно просветит:
– У тебя же умер тамагочи,
И коленка все-таки саднит.
29 мая 2016