Разбираю тут всяческие бумажные завалы, архивы, фото и прочее. Вот, нашла. Очень старенькая вещь - 93-й год. Не видела её лет двадцать. Даже забыла. А прочла - что-то в душе ёкнуло.
Правда, я теперь, конечно же, не вспомню, что именно меня подвигло на написание...
Прошу не судить строго мой юношеский экзерсис )))
* * *
- Давай уедем!
- Страшно далеко?
В ковчеге, уподобленные Ною?
Куда-то, где обрывок облаков
Сшит горизонтом с кромкою земною?
- Давай уедем!
- Здесь нельзя дышать.
Здесь дом вождя всегда превыше храма.
И маски с лиц не хочется снимать,
Рискуя увидать под маской Хама.
Здесь царствие бетона и углов
Прямых – от центра града до окраин.
Здесь входят в жизнь посредством паспортов.
(И каждый паспорт проштампован: “Каин”.)
Здесь каждый новый день – объект борьбы
За нечто непонятное. И в этом
Жрецы сих мест провидят перст судьбы.
Борьба здесь – праздник. И несть счета жертвам,
Жрецами принесенным на алтарь
Неведомого злого полубога,
Чье фото освещает нам фонарь
На стенах у любого дома сбоку,
Чья жизнь здесь составляет календарь,
Где каждый день отмечен новой вехой.
Здесь под запретом все, что было встарь,
Поскольку быль считается помехой
В творении иного бытия –
В который раз “с нуля”, и все – насмарку!
Но не признает главный судия
Сих мест свою ошибку иль помарку.
Попробуй, усомнись! И все о’кей!
Является конвой и сле…, и справа,
И кто-то прижимается к щеке
И тихо шепчет: «Радуйся, о равви!»
- Вчера – увы! – простыв, чихнул наш Вождь!
- И чудотворно плакала икона!
Но это не заметили, как дождь
Не замечают. Запустили домну!
А сколько человек легло под ней,
Гремя цепями, тачками, костями…
- Давай уедем! Вся земля в огне!
Победа явно будет не за нами…
- Куда? Откуда? Родина в огне…
Куда уедем? Где отыщем место?
- Здесь вновь кричат: «Распни его! Распни!»
И воздвигают на пригорках кресты.
И многие уехали… Смелей!
- И где-то там по нам справляют тризну.
Нет! Лучше умереть в своей земле,
Чем издали любить свою отчизну.
- Наив. Максималистские слова!
Банальная страдательная повесть!
- Тебе теперь дороже голова,
А мне, как прежде, почему-то – совесть.
- «Земля! Страна!» Уродина! Змея!
Все это видишь, слышишь отовсюду!
- Мне очень больно. Но она – моя.
И я – ее. И с нею лишь пребуду.
Куда мне ехать от отчизны слез?
К чужбине наслаждений и забвенья?
Не дай мне Бог того! Но дай в мороз
Не плакать и не потерять терпенья.
Дай Бог мне на отчизну не роптать!
Дай Бог не выть от безысходной боли!
Дай Бог мне равнодушнее не стать!
Дай, Бог, пребыть в твоей навечно воле!
- Давай уедем…
- Без толку, мой друг.
Я не смогу. Поскольку не желаю.
- Да-вай-у-е-дем!
- Вижу твой испуг.
Уедешь? Я тебя не осуждаю.
- Давай! Уедем! Страшно далеко!
- Так далеко, что впрямь, пожалуй, страшно…
Ну, что ж, тянись за горизонт рукой,
Надейся, что догонишь день вчерашний.
Ну, что ж, тянись. А я? Я – остаюсь.
Ищи, коль хочешь, Родину иную…
- Учитель, я боюсь! Да, я – боюсь!
Позволь… тебя я в щеку… поцелую…
1993