Этой осенью сумрак так вязок и плотен,
Что мерещится - небо на крыши обрушит...
Гость приходит под вечер, садится напротив,
Смотрит мимо, но кажется - пристально, в душу.
И слова его тяжки, в них гордая горечь
Обреченного вечно жалеть о неспетом.
Говорит мне: "Вон, видишь, за окнами горы", -
И вершины ломают теченье проспектов.
Горизонт заливается огненно-красным,
Застывают деревья в предчувствии шторма,
И заснеженный город мигает и гаснет,
Словно в окнах вдруг наглухо сдвинули шторы.
Говорит мне: "Вот небо, оно для наивных.
Если хочешь, достану, ты сможешь коснуться.
А тоска исцеляется новокаином,
И еще чем-то пряным, всего парой унций".
Упрекает: "Достаточно маяться дурью", -
Набивается в братья по снам и по крови:
Это мир кем-то хитрым дотошно продуман
(Если я захочу, то сумею встать вровень).
Он всегда аккуратен и тщательно выбрит,
Продавец, что не знает сомнений в товаре.
Он уверен - однажды я сделаю выбор,
И в глазах его мудрость чешуйчатой твари.
Крепкий кофе потом выпивается залпом,
В нашей драме предвидится множество серий...
Остается от гостя привязчивый запах
Табака, дорогого парфюма и серы.