Эпическая поэма Шри Ауробиндо «Савитри» основана на древней ведической легенде о преданной жене царевне Савитри, которая силой своей любви и праведности побеждает смерть и возвращает к жизни своего умершего мужа царевича Сатьявана. Шри Ауробиндо раскрывает символическую суть персонажей и сюжета древней легенды и использует ее для выражения собственных духовных постижений и свершений. При создании эпоса он ставил задачу выразить в слове высшие уровни Сверхсознания, доступные человеку, чтобы помочь всем духовным искателям соприкоснуться с этими уровнями и возвыситься до них. Результатом стала грандиозная эпическая поэма в 12 Книгах (49 Песней) общим объемом около 24 000 строк, являющаяся наиболее полным и совершенным выражением уникального мировоззрения и духовного опыта Шри Ауробиндо с его глобальным многомерным синтезом, а также самым большим поэтическим произведением, когда-либо созданным на английском языке.
Эпос «Савитри» представляет собой глубокий органичный синтез восточного и западного миропонимания и культуры, материализма и духовности, мудрости незапамятных веков и научных открытий настоящего, возвышенной классики и смелого модернизма, философии и поэзии, мистики и реализма, откровений прошлого и прозрений будущего. Здесь мы встречаем и поражающие воображение описания всей иерархии проявленных миров, от низших инфернальных царств до трансцендентных божественных сфер, и пронзительные по своей глубине и живой достоверности откровения немыслимых духовных реализаций, и грандиозные прозрения о сотворении мира, о вселенской эволюции, о судьбе человечества. Это откровение великой Надежды, в котором Любовь торжествует над Смертью, а человек, раскрывая истину своего бытия, побеждает враждебных богов и неотвратимый рок.
* * *
Шри Ауробиндо
Sri Aurobindo
САВИТРИ
SAVITRI
Легенда и Символ
A Legend and a Symbol
Книга I. Книга Начал
Book I. The Book of Beginnings
Песнь 1. Символическая Заря
Canto 1. The Symbol Dawn
Эпос Шри Ауробиндо «Савитри» основан на древней ведической легенде. Царевна Савитри странствует в поисках суженого и на краю глухих лесов встречает царевича Сатьявана, отец которого ослеп и был свергнут с престола и живет в изгнании в лесу в обители святых отшельников. Савитри узнает в нем своего суженого, и они решают пожениться. Однако Савитри узнает от провидца, что всего через год Сатьявану суждено умереть. Тем не менее она говорит, что ее любовь сильнее самой смерти, и она все равно решает выйти замуж за Сатьявана. Чтобы спасти Сатьявана она начинает совершать великую Йогу, чтобы обрести в своей Душе силу, способную победить рок. И вот настает предсказанный день, когда Сатьяван должен умереть. На заре этого дня и начинается эпос Шри Ауробиндо. Уже потом автор дает большую ретроспективу, показывая, какие события предшествовали этому дню, и уже в Части III поэмы он снова возвращает повествование в начало этого рокового дня и показывает, как Сатьяван умирает, но затем Савитри благодаря обретенной ею духовной Силе вступает в противоборство с Богом Смерти и возвращает Сатьявана к жизни.
Эта Песнь является одной из самых сложных для восприятия во всем эпосе. Это относится, в первую очередь, к первому ее разделу. Существует 49 (!) вариантов начального раздела этой Песни в рукописях автора. Шри Ауробиндо здесь стремился достигнуть высших возможностей мистической образности в поэзии. Описание символической Зари перекликается с ведическим языком символов.
Как пишет сам автор:
>>
Вся «Савитри», как явствует из ее подзаголовка, представляет собой легенду, которая есть одновременно и символ, и эта первая Песнь является, можно сказать, ключевым введением ко всей книге и анонсом дальнейшего сюжета. … Все используемые [в ней] элементы нужны, чтобы своей суггестивной силой выявить тот или иной аспект символического содержания и таким образом адекватно начать разработку значения всей поэмы.
Письма о поэзии и искусстве, с. 341
<<
Эта «Символическая Заря» олицетворяет, по словам Шри Ауробиндо,
>>
…новое погружение в Несознание, прерываемое медленным и трудным возвращением сознания, за которым следует краткий, но блистательный и пророческий прорыв-откровение духовного света, оставляющий после себя «день» обычного человеческого сознания, в котором и должно быть осуществлено предреченное.
Письма о поэзии и искусстве, с. 341
<<
Описание представляет собой символ оккультной истории мира и эволюции Земли из первородного Мрака к высшему Свету, направляемой божественными Пришествиями; символ духовного совершенствования человека и его восхождения из тьмы Неведения к лучезарной Истине, из страдания к Блаженству, из смерти к Бессмертию; символ возвышенной миссии Шри Ауробиндо и Матери.
Эта Песнь также играет существенную роль в композиции всей поэмы, необычной и вместе с тем следующей древним традициям классической литературы. В самом начале произведения мы оказываемся непосредственно в преддверии решающих событий драмы: в первой же Песни автор позволяет нам в полной мере ощутить весь драматизм ситуации и грандиозность задачи, стоящей перед главной героиней поэмы, так же как и величие ее духа. Савитри, божественная Спасительница, пробуждается на заре предсказанного и ожидаемого ею рокового дня, когда ее муж Сатьяван, олицетворяющий душу человечества, обречен умереть. Будучи воплощением высочайшей Любви и Истины и переживая в себе боль и обреченность всего человечества, Савитри готовится противостать вселенскому Року.
Полный перевод Песни с параллельным текстом подлинника на английском читайте у меня на сайте по прямой ссылке:
www.savitri.su/1-1
БЫЛ ЧАС пред тем, как Боги пробуждаются.
Преградой на пути Событья Божьего,
Гигантский Ночи ум, угрюмый, одинокий
Во храме вечности ее лишенном света,
Простерся, недвижим, на рубеже Безмолвия.
Едва ль не осязалась, темью непроглядной,
Во мрачном символе ее незрячей думы
Пучина Бесконечности бесплотной;
Бездонный ноль заполонил весь мир.
Мощь падшей самости безмерной, пробужденной
Меж Небытью начальной и финальной
Алкая кануть вновь во чрево Тьмы,
Презрела тайну вечную рожденья
И тягостное действо жизни-смерти
И сгинуть жаждала в Небытии пустом.
Словно в начале темном всех вещей,
Немой, безликий Неведомого призрак,
Извечно повторяя несознанное действо,
Извечно продлевая невидящую волю,
Хранил вселенский сон невежественной Силы,
Что в забытьи своей творящей дремы
Светила возжигает и несет
В сомнамбуличном вихре наши жизни.
Сквозь беспредельный, тщетный транс Пространства —
Аморфный ступор без ума, без жизни, —
Тенью вращаясь в Пустоте бездушной,
Заблудшая опять в бездумных грезах,
Земля влеклась, покинутая в безднах,
Забыв свой дух, забыв свою судьбу.
Пусты и безучастны, небеса застыли.
Вдруг в непрозримом мраке что-то встрепенулось…
Невнятный пульс, бездумная Идея —
Упрямо, не утолено, бесцельно,
Нечто, желая быть, но как — не зная,
К Неведенью будило Несознанье.
Спазм, что оставил трепетавший след,
Впустил неутоленную потребность,
Что издавна покоилась устало
В безлунной подсознательной пещере,
Но поднялась, ища пропавший свет
Ослепшим оком памяти истлевшей,
Как тот, кто ищет прежнего себя,
Но видит прах лишь своего желанья.
Словно и в недрах Несуществованья,
В пучине безысходного распада
Беспамятная уцелела сущность —
Останки погребенного былого, —
Что вновь воскресла на борьбу и муку
Во мгле несостоявшегося мира.
Сознанье смутное алкало света,
Влеклось предзнанье пусто к дальней нови.
Как будто детский перст, к щеке прижавшись,
Напомнил о бескрайней жажде мира
Беспечной Матери его вселенской, —
Младенец-пыл вцепился в бездну Тьмы.
Неощутимо где-то брешь возникла:
Разлетом тонким трепетный просвет —
Улыбки луч, блеснувший в мертвом сердце,
Встревожил дали тусклой спячки жизни.
С той стороны безмерности придя,
Взор божества проник в немые глуби;
Разведчик, что в дозор направлен солнцем,
Казалось, он в том тяжком сне вселенском,
В оцепенелом изнемогшем мире
Искал забытый, одинокий дух,
Что слишком пал, чтоб вспомнить вновь блаженство.
Сияя вестью в космосе бездумном,
Он крался в неподатливую тишь,
Звал в приключение сознанья, счастья
И, побеждая мрачный транс Природы,
В ней снова зренье пробуждал и чувство.
И мысль запала в бездны Несознанья,
И чувство родилось в пучинах мрака,
И память встрепенулась в сердце тленья,
Словно душа погибшая воскресла —
Но за паденьем следует забвенье,
Что затмевает свод скрижалей прошлых,
И нужно все, что было, вновь построить
И прежний опыт выстрадать опять.
С прикосновеньем Божьим все возможно.
Надежда вкралась вдруг, осмелясь быть
В том безнадежном равнодушьи Ночи.
Словно взмолилось во враждебном мире,
Тревожной, робкой милости порывом,
Осиротев и тщась найти свой кров,
Скитавшееся без приюта диво,
В далекий уголок небес проник
Призыв неясный чудо-мановенья.
Преображающим прикосновеньем,
Будя инертность черной немоты,
Очарованья трепет тронул Божьи шири.
Манящей дланью бледный свет волшебный,
Лучась над краем тающего часа,
Возладил грез врата на бреге тайны —
Златую створу пылко приоткрыл
Во млечно-переливчатом проеме.
Оконцем к тайнам, одинокий светоч
К прозренью влек слепую бездну мира.
(Или:
Окном в заветность, светоч одинокий
Безмерный мир слепой прозреть заставил.)
Мрак ослабел и соскользнул покровом
С простершегося тела божества.
И сквозь разрыв туманный, что, казалось,
Едва ль пропустит струйку света солнц,
Низлились откровение и пламя.
Вновь краткий вечный знак явился свыше.
Волшбою запредельностей безвестных,
Переливаясь красками Незримого,
Посланьем сфер немеркнущего Света,
Пылая на краю творенья трепетном,
Заря взметнулась аурой стоцветной
И погребла в часы величья семя.
Мгновенья гостем, божество сияло.
Встал Образ чудный на горизонте жизни,
Склонясь над вдумчивым челом земли.
Мистическими письменами цвета
Поведав тайны красоты и счастья,
Он начертал глубокое преданье,
Завет лучистый на странице неба,
Глаголя о величьи зорь духовных.
Почти в тот день явилось Откровенье,
Что нам пророчат мысли и надежды.
Незримой цели одинокий проблеск
Почти проник в бессмысленную Тьму.
Вновь раздались шаги в пустынных Ширях.
Суть Беспределья, Лик тиши счастливой
Приподнял вежды вечные небес;
Казалось, близко Явь блаженств далеких.
Посланница меж вечностью и тленьем,
Всемудрая Богиня преклонилась
К земле сквозь бесконечность звездных бездн,
Объявших судьбоносный ход светил,
И мир нашла для стоп ее готовым.
Она еще раз полуобернулась,
Вбирая солнце тайное свое,
И погрузилась в свой бессмертный труд.
Земля узнала близкий шаг Нетленной:
Ее услышал чуткий слух Природы,
К ней обратила взор безбрежный ширь,
И, разлетевшись по заветным глубям,
Ее всеозарившая улыбка
Зажгла огнем безмолвие миров.
Все стало посвященьем и обрядом.
Воздух дрожал, связуя землю с небом;
Великий ветер-жрец в крылатом гимне
Взмывал и ник на алтаре холмов;
Ветви молились небесам отверстым.
Здесь, где наше полутемное невежество
Мерцает на краю пучин бездонных
Припав к немой груди земли двусмысленной,
Здесь, где неведом каждый новый шаг
И Правда зиждет трон на тьме сомненья,
На этом поле мук, борений, риска,
Простертом под бесстрастным Взглядом свыше,
Что равно зрит на радость и на горесть,
Наш падший прах будил упорный луч.
Здесь прозорливый взгляд и озаренье
В обычных формах воссветили чудо...
Но скрылось, ослабев, знаменье свыше,
Ненужное, угасло в царстве смертных.
Святая жажда вслед ему стремилась,
Моление Присутствию и Силе,
Чрезмерно совершенным для земли
И для сердец, порабощенных смертью,
Предвиденье грядущей чудо-нови.
Лишь ненадолго Богосвет нисходит:
Духовной красоты очарованье,
Собою озаряя взор людской,
Живит восторгом, тайной маску праха
И расточает вечность в пульсе лет.
Как на пути своем к вратам рожденья,
С Вневременьем связуя смертный час,
Искрою божества в могиле плоти
Душа тускнеет в планах Несознанья,
Так пыл недолгий дивного огня
Растаял в светлом воздухе привычном.
Прервалась весть и удалился вестник.
Единый Зов, единственная Сила
Влекли назад в далекий, тайный мир
Оттенок, прелесть горнего луча:
Она уж не взирала в наше тленье.
Божественный избыток красоты
Не мог тиранить больше очи смертных;
Чудесной слишком явью в царстве бренном,
Растаял в небе лик ее пресветлый:
Диковинность и дивность удалились.
Настал обычный свет земного дня.
Отпущен из усталой передышки,
Опять неугомонной Жизни гам
Пустился в круг ее слепых исканий.
Все повлеклись к заботам неизменным;
Земли и древа тысячное племя
Предалось вновь нежданным нуждам мигов,
И, здешний вождь с несведущим умом,
Один лишь, кто гадает о грядущем,
Понес свой тяжкий жребий человек.
И Савитри тоже пробудилась с ними,
Спешившими скорее подхватить
Глашатая блистающего песнь,
Свой жребий славить в скоротечном счастьи,
Пленяясь красотой путей манящих.
Созданье вечности, ее пославшей,
Той скудной радости она не вняла;
Чужак могучий в человечьем царстве,
Нездешний Гость безмолвствовал внутри.
Тот зов, что возбуждает бренный ум,
Изменчивую страсть его погони
Иль трепетный мираж его желанья,
Входил ей в сердце сладкой чуждой нотой.
Не для нее был преходящий свет,
Что краткой вестью Времени сияет.
Она терзалась мукою богов,
Плененных в нашей бренной оболочке,
Бессмертных, покоренных смертью плоти.
Природы высшей радость в ней явилась,
Но горний цвет ее златой померк
На тленной неприветливой земле.
В пучинах Времени струею узкой,
Ничтожна, тленна, Жизнь отторгла силу,
И ширь сознанья, и блаженства пыл,
Что принесла она в земную форму,
И тихое бестрепетное счастье,
Что обручает душу с целым миром,
Ключ к пламенеющим дверям экстаза.
Земное семя, что взрастать не может
Без влаги удовольствия и слез,
Отвергло дар нетленного восторга
И дочери безмерности в ответ
Взрастило страстоцвет любви и рока.
Казалась тщетной ныне чудо-жертва.
Одарена божественностью щедрой,
Всю душу, всю себя, все, чем была,
Она пожертвовала человеку,
Свой вышний дух стремясь ему привить,
В его телесной жизни прорастить,
Чтоб небо прижилось на смертной почве.
Непросто изменять земную суть;
Прикосновение нетленных сфер
С трудом выносит бренная природа:
Пречистая божественная мука —
Вторжение эфира и огня
Рождает в ней лишь трепет, ропот, страх;
Ее гнетут безгорестное счастье
И свет, что принесет оно с собой,
И обнаженной Истины всесилье,
И абсолютный Глас, могучий, сладкий —
Все это ненавистно смертной сути.
Законом бездны притесняя выси,
Она ввергает в грязь посланцев неба,
Натуры падшей терниями жалит
Спасительные руки Благодати,
Божьим сынам готовит смерть и боль.
В земную жизнь, как молнии, блеснув,
Их мысли-солнца гаснут в тьме умов;
Их предан труд, к злу сведено их благо,
Крест — их цена за царственный венец,
И лишь сияет Имя после них:
Явился огнь, зажег сердца и скрылся;
Немногие уберегли то пламя
И к высшей жизни с ним смогли взойти.
Придя спасти, возвысить падший мир,
Она своим величьем столь нездешним
Теснила грудь незрячую его,
И из его глубинных темных бездн
Восстал в ответ ужасный, тяжкий отклик —
Ее удел в борьбе, паденьи, горе.
Бессмертная избрала участь смертных —
Со скорбью жить, в пути со смертью биться.
Так, поймана в силок земных судеб,
Ждала бесстрашно часа испытанья,
Расставшись со своим врожденным счастьем,
Приняв покров земной мрачащей жизни,
Не открывая горя даже близким,
Богиня, возвышаясь смертной долей.
Отделена предвидением мрачным
От всех, кому была звездой, опорой,
И слишком велика, чтоб разделить
С другими гнет опасности и боли,
Она хранила скорбь в истерзанных глубинах.
Как тот, кто за людьми следит слепыми,
Приемля гнет несведущего рода,
Врага в себе питая мукой сердца,
Неведомо для всех неся свой рок,
Без помощи извне и без поддержки
Она должна, страшась, предвидеть и посметь.
Предвещенное роковое утро
Настало ныне, зачиная день,
Казавшийся совсем обычным днем:
Природа, шествуя вперед могуче,
Вдруг отнимает душу, губит жизнь
И путь свой продолжает беззаботно —
Лишь человек оплакивает павших
И Божье Око примечает все.
Но даже в этот час душевной муки
Пред ликом грозным ужаса и смерти
Ни вопль отчаяния, ни зов надежды
Не разомкнули уст ее безмолвных;
В себе она хранила боль свою
И лишь молчала, мужества полна,
И лик ее хранил печать покоя.
Но все же все борения и муки
Лишь внешнее затрагивали «я»:
В ней даже человеческая сущность
Являла образ полубожества,
И дух ее был вездесущим Духом,
Природа — обнимала всю Природу.
Живя в себе, она несла все жизни;
Уйдя в себя, она вмещала мир,
И боль ее вобрала скорбь вселенной,
И мощь ее росла из сил вселенских:
В ней Матери миров жила любовь.
И в зло, что поразило корни жизни,
Чьим символом была ее беда,
Меч горьких мук своих она вонзила.
Как мир большое, сердце, одинокий разум,
Навстречу року поднялась она,
Приняв неразделенный труд Бессмертной.
Сначала жизнь в ней не внимала горю,
Дремля в груди ее обремененной:
Объята первородным сном земли,
В инертность впав, освободясь в забвеньи,
Простертая, покоилась она
В тьме бессознанья на краю ума,
Как камень или звезда, глуха, покойна.
В расщелине безмолвия глубокой
На рубеже двух царств она лежала
Вдали от горя, не томясь заботой,
Не помня поджидающей здесь скорби.
Но вот, как тень, в ней шевельнулась память,
Слаба и медленна, и с тихим вздохом
Она груди своей рукой коснулась
И ощутила близость давних мук —
Глубинных, тайных, что, не затихая,
Прижились в сердце, — но еще не знала,
Откуда, почему они там были.
Сила, что возжигает светлый разум,
Еще скрывалась: тяжко, неохотно
В ней просыпались ныне слуги жизни,
Словно лишенные всей платы счастья;
Пригасший факел чувств угрюмо тлел;
Непробужденный мозг забыл о прошлом.
Был полон прах земной природой смутной.
Но встрепенулась плоть, и жизнь ее
Вновь разделила мировое бремя.
Откликнувшись на зов безгласный тела,
Ее могучий дух высоковзмывший
Издалека спешил обратно вновь —
Вновь под ярмо неведенья и рока,
Вновь к тяготам, к бореньям смертных дней,
Сквозь царство грез свой освещая путь,
Сквозь странность символических видений
По отступающим безбрежьям сна.
Ее природный дом незримо вздрогнул,
Вдруг озарился мрак в покоях жизни,
И створы памяти к часам раскрылись,
И стопы мысли, в странствиях устав,
Приблизились опять к ее дверям.
И все вернулось к ней: Земля, Любовь и Рок —
Извечные борцы вокруг воздвиглись,
Гиганты, что схватились в ширях ночи.
И началось богов противоборство,
Рожденных из пучины Несознанья
На битву, на божественную муку:
В тени ее пылающего сердца,
Во мрачном центре страшного сраженья,
Суровым стражем безутешной бездны,
Наследник вековечных мук земли,
Высокой богоравной Боли идол
Взирал в пространство беспросветным зраком,
Не жизни видя цель, но вечность скорби.
Томим своей божественностью горькой,
Прикован к своему престолу, ждал он,
Неутоленный, ежедневной дани
Ее таимых непролитых слез.
Вновь жизни смертной ожил яростный вопрос.
И жертвоприношенье муки и желанья,
Что воздает земля бессмертному Экстазу,
Возобновилось вновь под вечной Дланью.
От сна очнувшись, медлила она,
Перенося мгновений марш сплоченный,
И глядя на цветущий грозный мир,
И слыша крик невежественных тварей.
Среди привычных образов и звуков
Душа ее противостала Року.
Безмолвствуя, она копила силу.
Так наступил день смерти Сатьявана.
Конец Песни 1
Перевод с английского: Ритам (Дмитрий Мельгунов)
Полный перевод Песни с параллельным текстом подлинника на английском читайте у меня на сайте по прямой ссылке:
www.savitri.su/1-1
***
Я выложил весь свой перевод эпоса Шри Ауробиндо «Савитри» и других его поэтических и прозаических произведений в открытый свободный доступ для всех вас. Пользуйтесь на здоровье и духовный расцвет! :)
Если вы хотите поблагодарить меня какой-либо суммой или поддержать дальнейшую работу по переводу на русский язык новых поэтических и прозаических произведений Шри Ауробиндо,
номер моей карты Сбербанка: 5469 5500 2444 1443
мой Яндекс.Кошелек: 410015517086415
https://money.yandex.ru/to/410015517086415
Мой емейл для связи: savitri (сбк) inbox (тчк) ru
Света, Радости, Гармонии!
***
Другие Песни и фрагменты эпоса «Савитри», а также другие поэтические произведения Шри Ауробиндо в моем переводе читайте у меня на сайте:
www.savitri.su
Там же можно приобрести мои уже изданные в печатной форме переводы поэзии и прозы Шри Ауробиндо.
Мой фотопоэтический сайт:
www.ritam-art.com
Полный текст эпоса на английском, а также другие труды Шри Ауробиндо в подлиннике можно загрузить на сайте Ашрама Шри Ауробиндо:
www.sriaurobindoashram.org