В обычный вечер – рядовой,
Когда народ спешит домой,
По площади ходил щенок.
Он был понур и одинок.
Устав, прилёг, лишившись сил,
На лапки голову сложил.
От голода худы бока,
В глазах его печаль-тоска.
И хвостик, загнутый крючком,
Повис и не стоял торчком.
Совсем недавно дождь прошёл.
Никто к щенку не подошёл
Прохожим видно невдомёк,
Печален почему, щенок.
Ведь не бездомным был щенок -
Ошейник, поводка кусок.
Но где ж хозяин? Почему,
Он не спешит скорей к нему?
Щенок его с надеждой ждал,
А тот как видно не искал.
В чём перед ним он провинился?
Как здесь, сердечный, появился?
За кошкой может быть погнался
И незаметно потерялся.
Быть может, был хозяин строг?
Но он же, маленький щенок.
Ботинки не хотел порвать,
Хотел лишь с ними поиграть.
А лужу, ту, что на ковре,
Мог сделать он и во дворе.
И до последнего терпел.
Никто ж с ним выйти не хотел.
Себя в том надо повинить,
Ну а его лишь пожурить.
Но видимо к нему судьба
Была особенно строга
И вот шныряет между ног
Голодный, маленький щенок.
Ещё печальней от того,
Что нет всем дела до него.
У всех полно забот и так.
И что им до проблем собак.
На что рассчитывают псы?
На кость, ошмётки колбасы,
Ну, может миска молока.
А то ещё намнут бока.
Так пнут ботинком, что порой,
Лежит бродяга чуть живой.
Лишь через боль с трудом вздохнёт.
Никто к нему не подойдёт.
А что касаемо щенка?
Ему я подмигнул слегка,
Сказал с улыбкой: «Дорогой,
Пойдём-ка ты теперь со мной!»
Щенок с надеждою взглянул,
Хвостом-крючком слегка вильнул.
В глазах зажёгся огонёк,
Ко мне сорвался со всех ног.
И ну давай вокруг скакать,
Хвостом без устали вращать.
Пропал тоски печальный след
И радости предела нет.
«Ну что, Дружок, теперь ты мой.
Свела судьба меня с тобой.»