Озорство и мудрость

Венок сонетов

1

Кудрявый шаловливый арапчонок!
Любимец няни и сестрицын друг:
Он слушал с нею сказку русских вьюг
И постигал характеры девчонок…
Насмешница и юный соловьёнок,
Игра в театр заполнила досуг…
Мольер дарил восторг, а не испуг:
Дал собственную пьесу пострелёнок!
Комедию сестрица освистала,
Но автор не в обиде – горя мало:
Платок не нужен или нашатырь…
Сознался он, что подражал Мольеру:
Он юмор сочетал в себе и веру,
Жар Африки, Руси морозной ширь.

2

Жар Африки, Руси морозной ширь
Питали корни юного поэта,
Познал он музу, а потом лишь – это…
Зачем ему забавный нужен штырь…
Барков был интересней, чем цифирь,
И девичья была не под запретом…
В Захарово семья была всё лето,
Там девки наготой плескались вширь.
Он любопытство оставлял в кустах,
И долго сон ловил его в мечтах,
Хоть Пушкин был совсем ещё ребёнок.
Да, колдовство девичьих тайных чар
Зажгло свой вдохновительный пожар
В его крови, в душе его – с пелёнок.

3

В его крови, в душе его – с пелёнок.
Природная гнездилась красота:
Не бездна крылась в ней, а высота!
На женщин всех смотреть он мог влюблено.
Оранжевый букет осенних клёнов
Им всем его дарила чистота,
Ведь любит платонически мечта
Сегодня и вчера, и в лето оно…
Но Пушкин был заядлый натурист,
С русалками и нимфами речист…
Пред ними не стоял, как нетопырь.
Лобзанье он дарил их нежной коже…
Не грех сказать, победы подытожа:
Такой закал имеет богатырь!

4

Такой закал имеет богатырь!
Познал сполна он женскую натуру…
Писал душевно женщин, без халтуры,
О слабостях их не звонил, как шнырь.
Поэт душою это вам не хмырь,
И в душу он к себе не пустит дуру!
И не польстится зря на шуры-муры…
Поэт душой прочней, чем монастырь.
Избранницу ж он музой обласкает,
Пускай она его не понимает…
Не замечает пусть любовных стонов…
Прелестниц нет и вдохновенья нет:
Из мук любви рождается поэт,
И он им стал, недаром голос звонок!

5

И он им стал, недаром голос звонок!
Он ширит своё эхо сквозь века,
В нём чувствуется гения рука,
И видится величия корона…
Я Пушкину не причиню урона
Своею похвалой издалека…
Тщеславным не был он, но был лукав,
И постамент его сравнялся с троном!
Для многих лестно быть в его тени,
Отчасти сам я из его «родни»,
Об этом скажет муза – не псалтырь.
Струна его поэзии звенит!
Любой её касается пиит.
Сады лицея это не пустырь.

6

Сады лицея это не пустырь,
Где космополитично бродит ветер.
Поэта образ радостен и светел!
Хотя на Чёрной Речке та же сырь…
И грусть не меньше – тырь её не тырь…
Всё также вишни к звёздам тянут ветви,
Поэты древа пушкинского дети,
А дети любят в мыльный дуть пузырь.
Он ввысь стремится, радужен и лёгок,
Но – бах! увы, осталось так немного…
Не будь смешным и щёки не топырь.
У Пушкина учись быть новым, разным!
Он обретал себя не без боязни:
Державин стал ему, как поводырь.

7

Державин стал ему, как поводырь,
Но к декабристам Пушкин сам стремится…
Политикой талант свой не транжирь,
Но пульс эпохи должен в строчках биться!
Нередко совесть весит больше гирь,
И честь однажды может пригодиться…
Без Родины не трудно заблудиться,
Да не собьёт с пути тебя упырь.
А заплутаешь, - к Пушкину вернись,
Ведь он уже давно не пацанёнок…
Тебе поможет гений сделать жизнь.
Излечит душу пушкинская крона.
Даст сил – от мелкотемья повернись
К величью тем – не к трепету юбчонок…

8

К величью тем – не к трепету юбчонок…
Хотя и эта тема хороша!
Не станет Пушкин нас её лишать,
А остальные – это не персона!
Как кот к сметане – к девичьей барчонок…
Его девчата любят щекотать…
Но за ухо его поймала мать
И выдернула на свет из потёмок.
И Дон-Жуан отправился в лицей,
Красоток променял он на друзей,
Для Пушкина друзья – это не фраза!
Он только музу пригласил с собой,
И ей с тех пор не изменил ни разу:
Да, в Царскосельском вызрел плод иной…

9

Да, в Царскосельском вызрел плод иной…
Невиданный дотоль во всей России
Со всей её святою стариной:
Орлёнок встал на крылья дерзко, сильно!
Свободою горя в просторе синем,
Он всколыхнул порядок вековой,
Кудрявою вздымаясь головой
Над сильными от бога и – простыми…
Певцом стал отрок, вешний жаворонок,
Империи разрушенной обломок:
Пророчески он это прозревал.
Он сон Руси тревожил золотой
В столицах и с кавказских диких скал:
Тянул он жребий собственной рукой.

10

Тянул он жребий собственной рукой:
Горька свобода в крепостных пределах…
Свободно петь, увы, - ещё полдела –
Как сделать всю страну свою такой?
А Болдинская осень обалдело
Поэта чаровала день-деньской,
Своею вдохновляя красотой,
Пленительно на лире муза пела.
И в сердце расцвела вовсю любовь!
Большая потрясающая новь…
И Пушкин снял квартиру на Арбате.
О Натали! Кресало и огниво:
Лицо, душа и сладостность объятий…
Одну из муз влюбил в себя он живо.

11

Одну из муз влюбил в себя он живо.
И звали эту музу – Натали!
От Пушкина её не отдалить.
Как грусть не отдалить уже от ивы.
Как и беды из судеб не спалить,
На год седьмой нашла она поживу,
Метельную взъярила злобно гриву…
Ах, Натали, как трудно станет жить.
Упрёки чёрствых, как каменья ранят,
Хоть без того – сплошная в сердце рана!
Душа щемит – она себя винит…
Растит птенцов семейного гнезда,
В них – Пушкин, вся любовь её и стыд…
Он с ней не расставался никогда!

12

Он с ней не расставался никогда!
Её горячий, невозможный, нежный…
Неутомимый, чувственный, безбрежный,
Великий Пушкин – русская звезда!
Да, верность, Натали, твоя безгрешна,
Но быт нас вынуждает иногда…
Ланскою стала ты не без труда…
Но в дочери сбылась твоя мятежность.
Хвала и честь великому поэту!
Кровинушка его цветёт по свету…
И в этом Натали заслуга есть.
В неё влюбился Пушкин навсегда,
И отстоял любовь её и честь:
Его не разлучила с ней беда…

13

Его не разлучила с ней беда…
Поэты в вечность муз своих уводят,
А слухи же столетья хороводят…
Не менеет невежества орда.
Поэзии она не видит всходы:
И в разум прорастает лебеда…
Тьма застит свет, но есть у нас Балда!
Сметливость Пушкин отмечал в народе.
Опасно, коль безмолвствует народ:
Дай запряжёт и – тройка понесёт!
Вот буерак, вон пень, там косогор…
И чин спасенья не найдёт в поживе:
Балда лишь на щелчки отменно скор!
Наш гений вырос не на бранной ниве.

14

Наш гений вырос не на бранной ниве,
И надо ли судить его за то?
Поэт иным не станет ни за что!
Достигну ль я того же в перспективе?
Народ нам дарит вечности манто,
Суд надо мной – его прерогатива.
С одним лишь с ним я не хочу разрыва,
Всё остальное схоже с суетой…
Возможно, Пушкин думал точно так,
Писал частенько тоже натощак…
Как я – его неведомый потомок…
К столу летел, продрав глаза спросонок,
Творец наивный, труженик, мастак!
Кудрявый шаловливый арапчонок!

15

Кудрявый шаловливый арапчонок!
Жар Африки, Руси морозной ширь
В его крови, в душе его с пелёнок,
Такой закал имеет богатырь!
И он им стал, недаром голос звонок!
Сады лицея – это не пустырь,
Державин стал ему, как поводырь,
К величью тем – не к трепету юбчонок…
Да, в Царскосельском вызрел плод иной,
Тянул он жребий собственной рукой:
Одну из муз влюбил в себя он живо.
Он с ней не расставался никогда!
Его не разлучила с ней беда…
Наш гений вырос не на бранной ниве.

1799-1999 (1998)
1.