О, я тебе не дикая малина!
Куда ты лезешь, светел и горяч?
Я плакальщица с собственных поминок,
И мёртвого поднимет этот плач!
Нет, мир хорош, и всё в нём — справедливость:
Тягуч, как мёд, и бел, как молоко.
Пчелиный яд нам — царственная милость,
И, как перо, страдание легко.
Но всё-таки души своей и тела
Не развязать нам крепкого узла.
За то, что не любила и не пела,
Малина почернела — умерла.
Зачем глядишь задумчиво и нежно
И, как струна, зачем рука дрожит?
Мне нету сна страшнее, чем надежда
И чем любовь ужасней нету лжи.
Ты будешь, знаю, маревом похмельным.
Проснусь — а сон росою по лицу —
И наяву я в дурке на Удельной,
Таскаю передачи мертвецу.