На ещё не открытой планете Я л м е з
обитают двуногие и к е в о л е ч —
волоокие женщины крошат алмаз,
меднокрылые птицы слетают с их плеч.
Чудо-женщины трудятся в поте лица —
выкорчёвывают из сиаля дома,
не жалеют лачуг, не оставят дворца —
расчищают Я л м е з для деревьев-громад.
Оседлав меднокрылых, плывут к облакам —
в колыбелях, среди непролазных ветвей,
тонко плачут беспомощные и ш ы л а м,
ждут они волооких своих матерей.
Льётся небо, течёт через край о к о л о м —
и ш ы л а м, напитавшись, раскрошит алмаз
и с улыбкой сорвёт распустившийся дом
на ещё не открытой планете Я л м е з.
***
Вот вы говорите, что нет у деревьев рук,
что ветер колышет крону — и ветви шумят.
Но это неправда! Когда покидают юг
перелётные птицы и к нам на север летят,
их встречают деревья приветственным взмахом ветвей,
их зовут вразнобой деревья — ко мне! ко мне! —
и птицы садятся, чтоб вывести в мир сыновей
и дочерей — навстречу тревожной весне.
Дерево держит в объятьях своих колыбель,
дерево песню поёт — баю-бай, баю-бай,
солнце окрестит птенцов — ветвяная купель
выдержит бурю, и дождь, и озлобленный грай.
Куда б ни стремилась птица, замкнётся круг —
вдруг потускнеет лето, и на крыло
встанут птенцы, рекой потекут на юг —
туда, где ещё тепло, где ещё светло.
...Падает небо — и по лесу стелется стон,
ветер терзает ветви, листья летят.
К огрубевшей груди прижимая пустое гнездо,
плачут деревья. Плачут, а не шумят.