я спал целый день,
не видя тому никаких препятствий.
не хотелось есть, любить или просыпаться.
не хотелось читать отверженных, анну каренину, дон кихота
не имело значения, вторник или суббота.
я оставивший и оставлен. у меня есть память и стук сердечка.
я читал вслух стихи, в которых не было ни словечка.
только ты и долгие паузы.
все так боятся искренности.
поэтому я стал черствым и
чаще пишу пьяным, чтоб было не стыдно
за свою, что говорят, безобразицу.
впрочем, ты все равно не читаешь, что я творю про тебя.
так что какая разница.
люди ищут в стихах себя, а не рифму.
так я оправдываю свою бездарность.
люди рождаются и умирают одни.
так я оправдываю свое одиночество.
говорят, надо встать и жить, но мне так не хочется.
я сжег дневники, фотографии.
это чтобы создать декорацию новой жизни.
я спал целый день. мой сон был спокоен, безукоризнен.
мне, как ни странно, не снились ушедшие прочь людишки
и вокзальные станции, на которых я не бывал.
пока я дрых, наверное, кто-то кого-нибудь целовал
или возил в италию или польшу.
я хотел бы жить так, но я жить не умею больше.
я спал целый день.
побродил в закоулках памяти (как всегда).
страшно. скоро черты наших вёсен на лицах изгладит время, вино и новые города.
рас-ста-вать-ся
это ж вроде само собой разумеющийся, привычный, избитый до смерти наш расклад.
я спал целый день.
ты знаешь,
все одинокие люди так много спят.
© кашина.