Оленьке
Твой Париж в четырёх моих стенах.
А вернее, он на... на одной.
Вон, повесился: рыж, гобеленов.
Боже, мёртвый. Но, боже, живой.
Обрусевшая русской тоскою,
в ней грассируя, Сена несёт
о тебе в своих водах такое,
ностальгию такую, что вот...
Вот плыву, и несёт меня Сена.
Гобеленовый рай, как он рыж.
Умереть в четырёх моих стенах
так по-русски мог только Париж.