Дорогие друзья!
Данное произведение представляет себя в прозаической форме, это - роман!
По этому роману будет сниматься фильм, а потому в процессе съемок от начала и до конца автор будет беспрерывно производить корректировки и поправки данного произведения, пока это - очень сырая версия.
ПРОЛОГ
Эта история обыкновенная. Не сказать, что типичная, дорогой мой читатель, но и не достаточно редкая такая история.
Сразу спешу объяснить, мой милый читатель, что в данном произведении переплетаются правда и вымысел на протяжении всего романа, основан он на реальных событиях, но изменены имена главных героев. Местность, описанная в романе, - чистая правда, сам город, история его, улицы, парки, площади… Театр «Белое море», о котором далее пойдет речь, является выдумкой. В городе имеется три действующих театра – драматический, народный театр «Автограф» и театр-студия «Премьер», и автор просит читателя ни в коем случае не путать ни один из трех перечисленных действующих театров с театром Розы Викторовны Казак «Белое море», ибо такого театра в этом городе нет и никогда не было, но на этом примере автор желает показать жизнь за кулисами и накал страстей, какие могут быть не только в провинциальном театре, но и в любом другом.
Родился этот роман у автора вовсе не из-за нелюбви к сильному полу, либо презрения, либо каких других неприязненных ощущений, нет. Но в жизни автора явился однажды человек, в данном произведении называемый Димасиком, по всей вероятности лишь затем, чтобы появился на свет этот роман.
В самое холодное время началась эта история, когда декабрь, покровитель ветров, стянул оковами ледяными весь город. Город этот всегда слыл серым и пасмурным с нависшим низко тяжелым небом, а в зимнее время и совершенно темным, полностью погруженным в сон. Но так лишь принято считать… В последние годы в этом городе пребывают очень радужные теплые весенние деньки, а лето, особенно июль, и вовсе стало жарким, словно это есть побережье Черного моря, а совсем не Белого…
Природа в этом городе засыпает рано: в начале октября злостный ветер сдирает безжалостно последние листья, оставляя деревья голыми, унося их вдаль; к концу октября то появляется, то исчезает снежный покров, утренние заморозки сковывают лужи во дворах и разукрашивают белоснежным инеем деревья. Ноябрь в этих краях, дорогой мой читатель, как правило, переменчивый: то валит снег, и бушует неугомонный ветер, а то, бывает, покажет погодушка фокус – просыпается мил человек с утра, а за окном температура плюсовая, снег, будто корова языком слизнула, и сыро кругом, и грязно, и в воздухе витает запах талой воды, точно апрельский.
Наша история начиналась в первых числах декабря. Зима уже переступила порог города и устанавливала свои правила, укрывая снежным покровом землю вдоль дорог, нахлобучив крыши домов снежными шапками, а деревья – серебристыми убранствами. Выстелила зима в городе и первый гололед, и сразу – сверкающим катком, нервируя пешеходов, и особенно автомобилистов. Вообще же, любезный мой читатель, этот город совершенно удивительный и замечательный, разумеется, со своими природными капризами и своим историческими данными. Не намерен, конечно, автор здесь подробно расписывать историю данного города, однако же, некоторые факты приняла решение указать, дабы милейший читатель имел представление о том, где происходила эта история и чем славен замечательный город Северодвинск.
Есть города-музеи, есть города-герои, а этот город – рабочий, и нет на его улицах суеты столичной.
Северодвинск – город в Архангельской области России, расположен в тридцати пяти километрах к западу от Архангельска, на шестьдесят пятой параллели северной широты, на берегу Белого моря, основанный в одна тысяча девятьсот тридцать шестом году, как рабочий судостроительный поселок. Да, мой милый читатель, столь молодой город, здесь автор не ошибся, в котором расположен Северный центр судостроения и судоремонта России.
В мае, а именно тридцать первого числа одна тысяча девятьсот тридцать шестого года было принято постановление о строительстве судоремонтного завода в районе Никольского Устья реки Северной Двины, и было названо Судостроем. В то время стране необходим был крупный завод на побережье одного из морей Северного Ледовитого океана, а потому и было выбрано место в дельте реки Северной Двины как наиболее защищенное, благодаря горловине моря Белого.
В одна тысяча девятьсот тридцать седьмом году данный населенный пункт был отнесен к категории рабочих поселков, а в следующем году – тридцать восьмом – Судострой получил статус города и имя Молотовск в честь советского партийного деятеля Вячеслава Молотова. Строился город и расширялся с ростом строительства и производительной деятельности судостроительного завода одновременно.
В одна тысяча девятьсот тридцать восьмом по одна тысяча девятьсот пятьдесят третий существовал здесь Ягринский исправительно-трудовой лагерь. Изначально размещался он на острове Ягры, откуда и получил название, а позже появились отделения и в других частях современного города. Также находились пункты лагеря и в деревнях вблизи города, в разное время в лагере содержалось от пяти до тридцати одной тысячи человек, а по некоторым данным, можете себе представить, любезный читатель, до пятидесяти тысяч. Узники данного лагеря строили и заводы, и порт, и жилые дома, и дороги, и валили лес, и добывали песок для строительства города на болотистой местности, хотя тут автор забегает вперед, о географическом положении города следует рассказать несколько позднее, уже, полагаю, внутри романа. А пока вернемся к истории…
Во время Великой Отечественной войны Молотовск совместно с Архангельском и Мурманском являлся одним из главных портов, принимавших грузы стран-союзниц. Долгие годы история северных конвоев связана была только с Мурманском и Архангельском, а Молотовск при этом сильно в тени оставался, о городе в Советском Союзе упоминалось крайне редко, в силу того, мой дорогой читатель, что характерно действовали основные предприятия промышленности. А между тем, Молотовский порт имел тяжелейшую ношу военно-транспортных операций.
Первая военная зима суровой выдалась, а потому очень тяжело началась навигация, подготовка и обустройства причалов в Молотовске спешным порядком шли. В Архангельск прибывали представители военно-морских сил США, чтобы организовать на местах приема грузов военные миссии. Такое же отделение миссии размещалось и в Молотовске. В период с одна тысяча девятьсот сорок первого года по одна тысяча девятьсот сорок третий в Молотовск проводились транспорты конвоя, пробиваясь с трудом через льды к причалам. Они доставляли танки, самолеты, взрывчатку, бензин и продовольствие. Архангельск и Молотовск стали основными грузополучателями в виду того, что противник пытался перерезать кировскую железную дорогу, и тогда прервалась бы с Мурманском сухопутная связь. Причем, Молотовску отводилась главная роль в период зимних навигаций из-за тяжелых льдов на реке Северная Двина и мелководья русел ее, к этому же времени, вдобавок, завершилось совершенствование Молотовского порта и нефтебазы, а также, в одна тысяча девятьсот сорок втором году, летом, если быть точной в имеющейся информации, в Молотовском порту появился мощный кран для выгрузки тяжеловесов, также увеличены были глубины на его акватории и выросла линия причалов.
В послевоенные годы, а именно в одна тысяча девятьсот пятидесятые, завод решено было перевести на строительство атомных подводных лодок, а в скором времени стал он главным советским предприятием по производству стратегических подводных лодок. Двенадцатого сентября одна тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года Молотовск город был переименован в город Северодвинск, и начал он стремительно развиваться. Возрастала численность населения, судостроительные и общегородские предприятия работали в полную силу, росло строительство жилья для корабелов, и за тридцать лет в Северодвинске всех вместе было построено и передано ВМФ в эксплуатацию примерно сто тридцать атомных подводных лодок. Так как же тут не прийти в восхищение, драгоценный читатель мой, как не обмирать от восторга, не пленяться данным городом, вместившим в себя, молодого и маленького по численности населения и географическим данным столько труда! Сколько страданий перенесли заключенные Ягринского исправительно-трудового лагеря, ведь только за годы войны в лагере умерло более девяти тысяч человек. А что говорить о кризисе девяностых годов, когда после распада Советского Союза, Северодвинску присвоен был статус Государственного Российского центра атомного судостроения, заводы «Севмаш» и «Звездочка» и все предприятия города с трудом приспосабливались к современным рыночным условиям, участвуя что ни на есть активно в конкурсах по госзаказам, то и дело так и сяк изворачиваясь, выполняя заказы других стран и разнообразив выпускаемую продукцию, с трудом вернувшись к стабильному существованию к концу кризиса.
Разумеется, автор еще не раз и не два будет возвращаться к рассказам о данном городе, где происходила наша самая обыкновенная история, и не забудет автор пояснить своему любопытнейшему читателю и об экономике Северодвинска, о его культуре, безусловно, и о военном северном флоте этого города, и обо всем по порядку, но всему, как говорится, время свое. А сейчас, дорогой читатель, не стану более томить вас отступлениями, а начну уже повествовать о каждом из героев наших поочередно.
Глава первая
АЛЕКСАНДРА
В северных наших краях испокон веков были и есть очень талантливые люди, самородки так называемые, к примеру, такие, как Михайло Ломоносов, Степан Писахов, Николай Рубцов, Тыко Вылка, Федор Абрамов, и более современные – Ирина Метлицкая, Александр Песков, Елена Панова, Нодар Джанелидзе и многие другие; не примите в обиду, любезный читатель, если какого-нибудь из любимых вами современных артистов, художников, писателей, поэтов, музыкантов и режиссеров автор не указала, ибо всех перечислить никаких листов не хватит, перечислила тех, кто мне сию минуту вспомнился, рожденный в Архангельской области. Вот и город Северодвинск так же горд и славен талантами, мы с вами, мой дорогой читатель, ниже вспомним их имена, среди которых проживала в данном городе молодая современная писательница Александра Александрова.
Бог знает, откуда в этой девочке появилось исступленное желание писать, ведь ей дали жизнь самые приземленные люди: отец ее был инженером-конструктором и работал на заводе начальником цеха основного производства, а мать ее была бухгалтером продовольственного магазина. Родители Александры были люди образованные, и она, конечно, получила отличное воспитание. Однако же героиня наша высшего образования не получила – не захотела, полагаясь на свой талант, будучи существом в совершенном смысле высокомерным, что поделаешь тут, единственный ребенок в семье, избалованный вниманием как родителей, так и других родственников, близких и не очень.
Она с юности думать привыкла, что великолепно умеет играть со словом, виртуозно и пластично, зная, что вырастет, окрепнет в своей писательской деятельности.
Писала наша Александрова женские романы. С юных лет упиваясь любовными историями, рыдая над мелодрамами и сериалами, она начала работать со словом в двенадцать лет. Первую книгу Александры отдали в печать ее родители, когда Александре только минуло семнадцать, именно с той поры и полилось ливнем ее творчество!
Через год после этого папа и мама развелись. Александра горько переживала эту трагедию, плача и тоскуя по обоим изо дня в день, ведь она осталась жить с бабушкой, матерью матери, чтобы не обидеть ни папу, ни маму, слишком трудно было выбрать, с кем из них остаться…
Еще через год, когда Александре исполнилось девятнадцать лет, трагически погиб ее папа, а спустя полгода ее оставила и мать – умерла в родах вместе с младенцем от нового молодого мужа. Мать метери, бабушка Александры, не смогла справиться с горем и тоже вскоре отправилась в мир иной.
В один год все несчастья обрушились на юную девушку. Бабушку похоронив самостоятельно, она осталась одна оплакивать близких своих. Бедная девушка, закрылась в квартире с плотно зашторенными окнами и зеркалами. Она стала выпивать... Время как будто остановилось для нее! Она фактически ничего не ела, не принимала душ, и из дома выходила, только если за бутылкой водки в ближайший магазин. Так проходили долгие месяцы, и лишь однажды соседи вызвали психиатрическую помощь.
Александра провела в психиатрической больнице почти полгода, сначала пребывала она в наркологическом отделении, затем – в психиатрическом. С трудом доктора поставили девушку на ноги, и когда она вернулась домой, зная и понимая, что в ее распоряжении три благоустроенные квартиры и неплохие накопления денег, она, наконец, приняла решение жить!.. Жить, не побоюсь этого громкого слова, мой милый читатель, в полную силу. Она привела себя в порядок, самую маленькую однокомнатную квартиру, которая осталась ей от бабушки, забрала для себя, изменив ее до неузнаваемости, чтобы прошлая боль не напоминала больше о себе. Две другие квартиры, те, что были побольше, она начала сдавать, таким образом зарабатывая себе на жизнь.
Сложно было молодой девушке, перенесшей такие горькие потери, справиться самой и начать все с чистого листа. Она справлялась! Александра стала вести очень правильный образ жизни и продолжала писать и печатать свои романы. Ввиду того, что в литературных кругах ее многие знали и читали, у нее были свои хорошие друзья и знакомые. После психиатрической больницы, Александра вновь восстановила свои знакомства, а также знакомства родителей, вернулась в литературное объединение «Гандвик», в котором состояла, снова начала участвовать в литературных заседаниях, культурных программах города и печататься в областных и городских альманахах. Жила она одна, близко к себе не подпускала никого, особенно мужчин, оттого, что побаивалась их, вспоминая свою умершую в родах вместе с младенцем мать.
История наша началась в декабре, когда Александре Александровой стукнуло ровно тридцать, на полках ее книжных стояли восемь романов, и девятый готовился увидеть свет.
Итак, наша история начинается…
Был воскресный день. Александра отправилась в театр «Белое море», маленький провинциальный театр Северодвинска, где старая ее знакомая Роза Викторовна Казак была главным режиссером. Посмотрев очередную премьеру театра «Белое море», Александра пришла в восторг и, заглянув за кулисы, отыскала Розу Викторовну, чтобы поздравить ее с премьерой.
- Александра, дорогая, рада вам! – широко улыбалась Роза Викторовна. – Видела вас в зале… Очень лестно, что такая занятая особа нашла время и посетила наш скромный театр.
Перед режиссером стояла очень ухоженная молодая девушка лет двадцати трех на вид, не более, с чувственно-капризными губками, контур которых был так изысканно вычерчен природой, точно какой художник прикоснулся к ее губам своим волшебным карандашом. Совершенно ровный аккуратный симметричный носик, не широкий и не узкий, и в меру остренький; ровный, без единой морщинки лоб, брови с изысканными изгибами, какие только умеют набить в дорогостоящих салонах мастера перманентного макияжа, были серо-коричневого цвета, исключительно потому, что Александра от природы была блондинкой, причем совершенной, что спасало ее от мучительной депиляции и других неприятных процедур интимного характера. Но самым необыкновенным в ее внешности были глаза! Удивительные, глубокие, зеленые, наполненные смыслом глаза. Они имели свойство менять оттенок при разном освещении, становясь то светло-зелеными, почти бирюзовыми, играя при ярком свете, то менялись на тусклый, напоминающий собою хаки. Она была ухожена от макушки до пяточек, стройное, правильно сложенное тело, разумеется, без изъянов, ведь за свои тридцать лет Александра ни разу не была беременной и весьма тщательно за собой ухаживала. Она была скорее худенькой, чем сочной, нормального роста, с длинными стройными ногами, формами особо не выделялась и походила на куклу Барби с бархатной кожей цвета матового загара. Косметикой Александра пользовалась, но в самую меру, предпочитая, как мы уже выяснили, перманентный макияж, она наращивала ресницы, предпочитая среднюю длину, без фанатизма, что говорится, ближе к натуральным. В одежде предпочитала светлые пастельные тона, какие отлично гармонировали с оттенком ее загорелой кожи, совершенно исключая пресловутые черный и белый, даже ночные сорочки и тапочки она выбирала небесного голубого, оранжевого или песочного цветов.
В общем, в свои тридцать Александра совершенно не выглядела на тридцать, ввиду безупречного ухода с помощью косметических средств и салонов красоты, отнюдь – наша героиня также занималась спортом, правильно питалась и имела совершенно правильный распорядок дня. Но об этом, с вашего позволения, драгоценный читатель мой, автор расскажет чуть позже.
- Я в восторге от премьеры! – парировала Александра. – Поздравляю, замечательная работа! Впрочем, как и всегда… Особенно меня растрогала история любви в этом спектакле!
- О, не сомневаюсь! Истории любви – это ваше профи.
Далее, мой любезный читатель, считаю нужным, немного забегая вперед, рассказать о том, как переменилось выражение лица Александры в ту самую минуту, когда зашла речь об истории любви. Глаза ее заблестели так ярко, как будто перед нею немедленно явились несколько молний. Зрачки стали шире, а цвет глаз более насыщенным, более зеленым, словно сочные летние травы. Лицо посветлело, на щеках появился легкий румянец, и рот слегка приоткрылся, обнажив немного белоснежные зубки. На мгновение Александра замерла, даже на лбу выступила испарина, и это сию минуту доставило ей неудобство. Что же вы думаете, дорогой мой читатель, привело нашу героиню в такое состояние? Что Александра была личностью творческой, а потому – весьма чувствительной, в особенности к театру? Что в театре она не была очень давно и поэтому так расчувствовалась?.. Что ж, дорогой читатель, давайте оставим догадки, а вернемся к разговору Александры с Розой Викторовной.
- Что с вами? – спросила режиссер, посмотрев на нее с удивлением.
Александра широко и ласково улыбнулась, сохраняя тот же яркий блеск зеленых глаз, и осторожно спросила:
- Не желаете ли составить мне компанию за чашечкой кофе?
- О, с удовольствием! Э-э-э… ожидайте меня в баре, я буду ровно через семь минут, - сказала Роза Викторовна и немедленно удалилась за кулисы.
Александра присела за свободный столик в театральном кафе, посмотрев на часы, удивилась немного, ведь Роза Викторовна действительно вошла в кафе ровно через семь минут, солидно топая каблуками.
Беседа их за чашечкой кофе начиналась по обыкновению с ничего, однако, ввиду того, что женщины эти были люди творческие, пресловутое «ничего» обсуждалось примерно так:
- Как теперь ваши творческие успехи? – спросила Роза Викторовна.
- Я двигаюсь медленными шажками. Пока напечатала восемь книг. Сейчас пишу роман под названием «Яблоневый цвет» о любви одноклассников, союзу которого препятствовали родители девушки.
- Я читала некоторые из ваших книг, - сказала режиссер, отпивая из чашечки. - Кажется, «Молитва на ночь» и «Пламя любви»… Да, именно так, - согласилась она сама с собою, одобрительно кивнув в знак того, что на удивление себе запомнила оба названия.
Александра слушала, молча, глядя выразительно, во все глаза, отпивая по глоточку кофе.
- Мне понравился роман «Молитва на ночь». Очень чувственно, очень эмоционально!
- Благодарю вас, Роза Викторовна! У меня к вам, на самом деле, появилось предложение, - начала Александра, отодвинув пустую чашечку от себя.
Судя по всему, она, совсем уже успокоившись, была готова воплотить в реальность только что созревшую в ее голове идею. Ведь именно потому, что в ее голову пришла идея несколько минут назад, когда они с Розой Викторовной общались за кулисами и обсуждали премьеру, она так восторженно изменилась в лице.
Роза Викторовна приспустила на нос очки, направив на нее внимательный взгляд, и строго произнесла:
- Хм… Любопытно…
- Давайте на вашей замечательной сцене поставим спектакль на мое произведение…
Роза Викторовна выдала взглядом лишь легкое изумление и поправила очки.
- Любое произведение, какое вам больше нравится, - продолжала наша героиня. Она с улыбкой достала из сумочки сложенный пополам листочек и протянула режиссеру. – Разумеется, за вознаграждение…
- А вот это – лишнее! – вскинулась Роза Викторовна и аккуратно указательным пальцем левой руки, на котором сверкал увесистый перстень, придвинула данный листочек, сложенный пополам, ближе к Александре, как уже заметил мой любезный читатель, не заглядывая в него. При этом она сохраняла хладнокровное спокойствие, однако же взгляд ее выдавал праздное любопытство. – Денег я не возьму! Прошу более не обижать меня подобными документами. А ваша идея мне нравится! Я подумаю об этом…
Роза Викторовна сделала жест официанту левой рукой. Александра вздохнула так глубоко и мучительно, опустив при этом взгляд, обреченная на провал, что, когда официант почти подошел, уже было, приготовилась оплатить счет и спросила с грустной улыбкой:
- Позвольте, Роза Викторовна, в таком случае, угостить вас?
- Отчего бы и нет? – улыбнулась в ответ режиссер и обратилась затем к официанту. – Повторите нам по чашечке кофе с двумя пирожными Тирамису!
Официант кивнул послушно и удалился сию же минуту выполнять заказ.
- С детства люблю сладкое. Пытаюсь себя ограничить, но ничего не могу с собой поделать, - объяснила Роза Викторовна Александре, вновь спустив очки на нос и направив на собеседницу пронзительный взгляд.
Атмосфера за столиком слегка оживилась. Александра, вопреки своему изумлению и непониманию вышедшей только что ситуации, все же начала сверкать ослепительно белой своей улыбкой, хотя глаза почти погасли, а зрачки стали значительно меньше.
- Александра, дорогая, вы сейчас находите меня в смятении, вы меня заметили в сомнениях и глубоких раздумьях. Вижу это.
Глаза нашей героини стали шире, лицо сделалось серьезным, от улыбки не осталось и следа.
- Вы должны меня понять, - продолжала режиссер. – Первое, и самое главное, что меня смущает, это то, что ваши произведения – далеко не классика, а кое-где присутствует даже легкая эротика. Наш театр работает с несколько другим жанром. А во-вторых, вы, дорогая моя, повели себя сейчас не совсем так, как подобает. Я – режиссер, а не бизнесвумен. И, ежели вы решили предложить театру помощь в денежном эквиваленте, обратить внимание следовало бы на состояние нашего театра и прямо в глаза расспросить меня, где и чем вы могли бы помочь: возможно, нам требуются материалы для грима, а может быть, новые кресла и прочее… Здание, где мы арендуем сцену – старенькое, и находится почти в аварийном состоянии. Надо бы переехать! Понимаете меня? Вы просто меня немного огорчили, завели в тупик…
Тем временем подали кофе и Тирамису. Увидев перед собою излюбленное лакомство, Роза Викторовна провела рукой по волосам, искренне и дружелюбно улыбнулась, сказав при этом:
- Хотя, ваша идея мне нравится! – она сделала паузу. – Полагаю остановиться на романе «Пламя любви»…
Александра смешалась. О, драгоценный мой читатель, какие чувства сейчас бурлили внутри нашей героини! О, как играли краски на ее лице! Как ярко сверкали зеленые глаза! Но самым удивительным было для нее то, что Роза Викторовна похвалила одно ее произведение, а для постановки выбрала совершенно другое.
- Хотите спросить, почему именно «Пламя любви»? Вижу по вашему выражению лица… В этом произведении меньше эротики. Вы ведь понимаете, что мы не сможем ни из каких соображений и принципов сделать постановку один в один, как написано в романе. Но в нашем театре работает прекрасный сценарист, я полагаю, вы не станете противиться тому, что он уберет эротику, заменив на другие сцены.
Александра улыбалась загадочно, словно далека была мыслями от разговора. Сделав глоток кофе, громко поставив чашечку на блюдце, она воскликнула:
- Роза Викторовна! Я шокирована тем, что вы согласились! Это для меня – огромная честь!..
Режиссер с изумлением покачала головой, сделав жест, будто, мол, пустяки, не стоит так распекаться в благодарностях.
- Позволите выразить еще одно пожелание, - Александра сделала паузу, лицо при этом напряглось. – Я – женщина самоуверенная, если пришла идея в голову – горю ею, желая всей душой во что бы то ни стало воплотить! В общем, я хочу сыграть роль главной героини в спектакле! – высокопарно заявила Александра, и подбородок ее слегка приподнялся.
- Объясняю причину моего отказа, дорогая, - сказала Роза Викторовна, едва сдерживая улыбку.
В глазах ее, мой дорогой читатель, пылало удивление от того, насколько решительно нагло ведет себя с нею Александра, ей хотелось немедленно расхохотаться, указать бедной девочке ее место и сию же минуту попрощаться с ней! Но… режиссер сделала глоток кофе и спокойно продолжила:
- Вы – не актриса, насколько я знаю. Исходя из этого, ни один из моих артистов не согласится с вами работать, я имею ввиду главную роль. Мои артисты дорого стоят. Ни один из них не станет играть главного героя, то есть не станет вашим партнером. Почему? Возни много, уж простите великодушно за прямой ответ. Утверждаю это, как адекватный и грамотный режиссер! Это – безумие! Мы будем ставить эту работу не менее двух лет в данном случае, понимаете меня? При всем моем уважении к вам и вашим родителям, при всем моем восхищении вами, дорогая Александра, нам не интересно это.
Александра решительно, на свой страх и риск, вновь придвинула к чашечке Розы Викторовны упомянутый выше листочек, сложенный пополам, с какой-то интереснейшей информацией, приподняла подбородок и гордо заявила:
- Роза Викторовна, я готова удвоить данное вознаграждение за главную роль! Кроме того, я беру все расходы спектакля на себя. И, разумеется, мне не требуется зарплата за эту роль.
Режиссер, к вашему удивлению, драгоценный мой читатель, не вспылила, выскочив из-за стола, не швырнула ей в лицо данную бумажонку, горько оскорбившись, а совсем напротив – взяла на этот раз листочек в руки и развернула его.
В воздухе повисли две минуты тишины. Были слышны бряканье посуды из кухни кафе, приглушенные разговоры присутствующих за соседними столиками и возле стойки, слышны были даже шумы с улицы.
Роза Викторовна подняла взгляд на Александру, приспустив очки на нос, улыбнулась, вернула очки на прежнее место, затем смяла наш пресловутый клочок бумаги, бросила его в пустую кофейную чашку и утвердительно произнесла:
- Вы действительно умеете уговаривать, Александра, - и снова она просияла улыбкой.
Наша героиня пришла в неописуемый восторг и тихо, но энергично захлопала в ладоши. Роза Викторовна улыбалась, на нее глядя, и думала о том, как удалось все-таки, не смотря на всю суровость, свойственную ей, Александре ее победить! Она поправила на шее золотую увесистую цепь и сказала:
- Есть у меня один артист. Я его, правда, пару лет назад вышвырнула вон из театра… но этот парень весьма талантлив и энергичен. И… он совершенно подходит для этой работы. Да! Он идеально подойдет! – так вдохновилась Роза Викторовна, что даже сняла очки и закрыла глаза на некоторое время.
- Что же, если он так великолепен, вы его уволили?
Режиссер открыла глаза резко, словно проснувшись от воспоминаний.
- Простите, что?
- Я спрашиваю, по какой причине уволен был столь великолепный артист? – спросила Александра.
- По каким причинам, - поправила ее режиссер, вверх вытянув указательный палец со сверкающим перстнем. – Он – законченный алкоголик! Совершенный тунеядец! Абсолютный лжец! Было жаль терять такого артиста, но я выгнала его с треском, потеряв свое ангельское терпение, за ненадлежащее отношение к театру, за наплевательское отношение к работе, к роли… за то, что он не уважал ни режиссера, ни труппу… За то, что он бессовестно опаздывал на репетиции, а порою даже не являлся. Он мог прийти на репетицию пьяным… Но выгнала я его за то, что этот негодник не явился на премьеру, где ему была доверена главная роль!
Рассказывая все это, Роза Викторовна производила различные действия: протерла очки специальной тряпочкой, затем положила их в футляр зачем-то, хлестко захлопнув его, потом вновь их достала и снова протерла, и, в конце концов, надела, заканчивая рассказ, но при этом она как будто пыталась спрятать взгляд, тщательно складывала тряпочку для протирания линз в футляр, закрывала его, вновь открывала и закрывала… Она говорила о нем с паузами, каким-то особенным, не свойственным ей, как показалось вдруг Александре, тоном. Наконец, упрятав футляр для очков поглубже в сумочку, Роза Викторовна посмотрела Александре прямо в глаза и произнесла:
- Спрашиваю на полном серьезе: вы готовы работать с этим человеком?
Александра, не отрывая взгляда, полного восторга, два раза хлопнула ресницами и кивнула в ответ.
- Вы готовы к тому, что он не придет на репетицию, либо будет пьян, простите, в алебастру, подведет весь театральный состав, мы все потеряем время?..
Александра молчала.
- Да, он по природе своей гениален! – сказала режиссер с каким-то горьким удовольствием. – Он яркий, виртуозный, совершенно обаятельный… А как он играет голосом!.. Ведь он играл в таких театрах как Архангельский Областной Молодежный, Архангельский Театр Драмы и даже, можете себе представить, в Санкт-Петербургском Театре Дождей! Но его отовсюду погнали, - махнув рукой, сказала Роза Викторовна, как бы невзначай. – К нам он пришел как раз из Санкт-Петербургского Театра Дождей. Конечно, причина была весомая, отчего он уехал из Санкт-Петербурга и оставил тот театр – нужно было немедленно вернуться в родной город по семейным обстоятельствам. Но все это вздор! Он был отовсюду, простите, послан за вышеперечисленные его качества.
Роза Викторовна немного помолчала, поправила очки и, щелкнув пальцами, сказала:
- Что ж, дорогая Александра, я вижу, вас все устраивает. Постараюсь найти этого подлеца как можно скорее, тогда мы и начнем работать.
- А если он не согласится? – заволновалась Александра и подала режиссеру свою визитку.
- Согласится, - Роза Викторовна взяла визитку и широко улыбнулась. – Вот увидите! А у вас есть с собой ваш роман «Пламя любви»?
- Нет, Роза Викторовна. Я не ношу с собой все свои книги, - Александра сделала губки трубочкой по-детски. – Это ведь тяжело носить!
- В таком случае, на следующую встречу я вас попрошу взять с собой два экземпляра, - режиссер повела бровью. – Для театра и для вашего партнера.
Они мило попрощались, договорившись созвониться, и Роза Викторовна вышла из кафе. Как только дверь закрылась за режиссером, Александра встала из-за стола и запрыгала, как ребенок, радуясь и хлопая в ладоши. Увидев приближающегося официанта, она прекратила прыгать.
- Можно все унести? – спросил официант, еле сдерживаясь от смеха.
- Да, счет, пожалуйста, - ответила она, сама едва сдерживаясь от смеха. Они посмотрели друг на друга и весело рассмеялись. Смех продолжался, пока он собирал посуду на столе.
Александра ждала счет и обдумывала состоявшийся разговор. Она никак не могла поверить, что ее, собственной персоной, и ее роман ждет настоящая театральная сцена! И уже совсем скоро! Сердце волновалось, глаза сверкали, неожиданно для себя она пришла к выводу, что радость разум ее затмила! Даже имя будущего партнера спросить не задумалась…
Давайте, мой драгоценный читатель, отметим, сколь необычна профессия нашей героини, умиление одно, удивление, а не профессия! О, только не подумайте, читатель мой славный, что автор желает добиться к себе симпатии или на какой комплимент напрашивается. Автор в данном случае не при чем здесь вовсе, да и жизнь автора совсем отличается от жизни героини. Другое дело Александра! Себя воспитала она за много лет после пребывания в психиатрической больнице очень строго, имела к себе невозмутимые требования, дабы не пуститься вновь во все тяжкие, держать себя на высоте, хотя бы ради светлой памяти родителей. Не позорить свой род на людях, а быть гордой и чистой, перед их светлой памятью. Себя воспитывала она жестко и твердо следила за своим таким воспитанием, выполняя ежедневно все свои предписания.
День ее начинался отнюдь не с завтрака с горячим кофе… Александра просыпалась очень ранним утром, не станем, конечно, вдаваться в подробности ее водных процедур, и начинала делать физические упражнения в течение двух часов, после чего она отправлялась на прогулку пешком. Во время утренней прогулки в течение часа она, время от времени, какие-либо покупки совершала, дабы ее холодильник никогда не оставался без овощей, фруктов и йогуртов. Нет, бегом она не бегала, а именно прогуливалась свободным шагом в любую, совершенно любую погоду.
Каждое утро она выбирала в городе разные места для прогулок: то это был бульвар Строителей, где новые дома выходили на западный берег моря, то она неспешно прогуливалась по торжественному проспекту Ленина с монументальными постройками пятидесятых годов, то любовалась красивыми площадями Северодвинска, а нередко просто заходила в городской парк и вдыхала утренний воздух с неповторимым запахом могучих тополей, любуясь нежными красками рассветов любимого города.
После прогулки Александра очень плотно завтракала, всегда употребляя в пищу мясо или рыбу, наверное, восполняя калории, утраченные во время физических упражнений и прогулки, тут судить автор не смеет, ей самой, Александре, виднее. И уже после обильного завтрака она начинала читать. Чтение занимало два или три часа в зависимости от того, какие дела на день наша героиня запланировала. Но тут нельзя, просто категорически нельзя не отметить, что после чтения Александра, можете себе представить, вслух анализировала прочитанное, причем тщательно анализировала, прикидывая, почему герои той или иной книги повели себя именно так, а не иначе в том или ином случае, ставила себя на место тех или иных героев и комментировала себе очень внимательно вслух, как повела бы себя она. Таким образом, наша Александра не просто изучала психологию самостоятельно, но и выращивала в себе сильную личность.
Далее она отправлялась в различные салоны, но этот факт мы подробно обсуждать также не станем, дабы не расстраивать вас, любезный читатель, особенно, если вы относитесь к сильной половине человечества, чтобы вы не обиделись на автора и не захлопнули книгу дерзко, бросив ее пылиться, а просто заметим, что наша героиня уделяла в день час или два на свою внешность.
Оставшееся время дня Александра посвящала своей основной деятельности – она писала. Вот тут стоит обратить внимание на все тонкости ее работы, речь идет как-никак о писательнице, которая еще и главной героиней нашей истории является. Ежели какому нетерпеливому читателю очень важно узнать о дальнейших событиях, то автор любезно предлагает пропустить этот абзац. Ежели какому нелюбопытному читателю скучно или не интересно узнать подробно о том, как занимается творчеством современная тридцатилетняя писательница, то и в данном случае, соответственно, автор предлагает пропустить этот абзац. Для всех других любезных читателей автор с огромнейшим удовольствием продолжает свое повествование.
Наша героиня всегда работала «от руки», то есть записывала все мысли и чувства на бумагу шариковой ручкой. Крайне редко она использовала диктофон, только тогда, когда находилась вдали от дома и забыла в этот день положить черновик в сумочку, также Александра использовала диктофон иногда в тех случаях, когда уже легла в постель, и мысли вдруг хлынули дождем! Первый, «грязный» вариант произведения записывался в одну большую клетчатую тетрадь формата А-4, причем писала Александра исключительно через клетку, оставляя между строчками свободное место затем, чтобы впоследствии могла легко добавить в свое произведение некоторые факты, ведь настоящему автору всегда есть что добавить. Вообще хорошему автору, когда хороший автор перечитывает свое творение, всегда что-то не нравится, хороший автор всегда при прочтении своего творения желает что-то изменить. И разумеется, хороший автор – самый лучший себе критик. Ежели хорошему автору нравится абсолютно все, что хороший автор перечитал на замаранной собственноручно бумаге, то этот автор становится настоящим. Таким образом Александра, наша героиня, заводила вторую, точно такую же тетрадь, в которую записывала свое творение уже в каждую клеточку, руководствуясь записями первой тетрадки и соответственно внесенными дополнениями и исправлениями. Такая тетрадь называлась «чистовиком». Далее Александра еще несколько раз перечитывала вторую тетрадь, и если все ей нравилось, принималась печатать текст на компьютере. Разрешалось, конечно, и во время набора текста вносить поправки, затем текст целиком распечатывался на бумагу. И вновь наша героиня обязана была перечитать свое творение, внести окончательные поправки, ежели это необходимо, а если такой необходимости не имелось, то экземпляр в электронном виде отправлялся прямо в типографию. Стоит заметить, мой дорогой читатель, что Александра очень тщательно выбирала обложки для своих романов, отдавая предпочтение рисункам настоящих художников, желательно тех, с какими она была лично знакома, нежели брать картинки из пресловутого интернета. Всем этим занималась она сама, без посторонней помощи, имея соответствующие программы на своем компьютере, и набором, и оформлением обложек и форматом текста.
По вечерам у Александры, как правило, случались какие-либо встречи или переговоры. Отдыхала она по обыкновению своему в культурной форме, посещая концерты, спектакли, светские вечера в кругу своих творческих коллег. Это должны были быть не обязательно литераторы, конечно, Александра активно общалась с художниками, музыкантами и артистами.
В маленьком Северодвинске имеется восемь учреждений культуры, в каждом из которых Александра охотно проводила время, окна ее дома выходили на главное, по мнению автора, и самое большое, пожалуй, учреждение – Дом Корабела, в прошлом - Дворец культуры и спорта имени Ленинского комсомола, жители города звали его просто «Ленком». Также часто посещаемым местом ее был излюбленный дворец культуры «Строитель».
Крайне редко наша героиня употребляла алкоголь, думаю, по понятным читателю причинам. Вообще же, наша Александра, не стану утверждать, что постоянно поддерживала диету, но питаться правильно старалась. Как мы уже упоминали выше, она плотно завтракала, а обедала только супом, на ужин она предпочитала молочную кашу, омлет, либо отварное диетическое мясо без гарнира, а напитки употребляла всегда перед едой.
Спать укладывалась Александра рано, до девяти вечера, а если лечь спать не удавалось до полуночи, она совсем не ложилась, дабы не сломать себе режим.
А теперь, мой любезный читатель, давайте побываем в гостях у Александры, ведь жилище человека совершенно его характеризует. Наша героиня проживала в центре Северодвинска, в большой однокомнатной квартире дома сталинских времен. У нее был роскошный современный ремонт, в большом просторном коридоре не было абсолютно ничего лишнего, кроме удобной скамьи, на которую она присаживалась, чтобы надеть или снять обувь, и большого шкафа-купе с зеркалами на дверях. Кухня была большая и обыкновенно уютная, не захламленная никакими старыми предметами посуды, но зато наша героиня любила различные бытовые приборы – кофеварка, мультиварка, кухонный комбайн и другие. Готовить Александра не любила, да и не для кого ей было стараться, а свой рацион она прекрасно знала. Гостей она также не предпочитала, лучше куда, она считала, сходить, в литературное объединение, на квартирник, в театр в кругу друзей или просто посидеть в уютном баре. Наверняка мой драгоценный читатель втайне от автора решит, что наша Александра – отшельница, с чем автор категорически не согласится! Героиня наша весьма общительная и активная, но педантичная, любящая чистоту, что называется «каждой вещи – свое место», именно по этой причине она редко приглашала гостей в свой дом.
Итак, милости просим в комнату Александры. Здесь, дорогой мой читатель, вы не обнаружили бы ни одной лишней или ненужной вещи, во всей ее квартире не было хлама и предметов, вбирающих в себя пыль. Если кресло – то кожаное, никаких мягких элементов, подушек, игрушек, никаких ковров и паласов, никаких штор – только жалюзи. Везде преобладали светлые тона – бежевый, розовый, голубой, салатовый, и ни в коем случае никаких ярких и возбуждающих, никаких темных.
Новый день сегодня для Александры настал, как обычно, в пять часов утра, как всегда, водные и физические процедуры, прогулка в течение часа, обильный завтрак и трехчасовое чтение различной литературы. Впрочем, Александра могла читать одну книгу, а могла одновременно две или три, в зависимости от состояния ее души. В этот день она читала произведение Федора Достоевского «Игрок» - жесткую, мучительную даже, книгу, вгрызающуюся в мозг, обнажающую закрома человеческой души, полную плесени и паутины. В некоторые моменты, когда она читала, даже возникало ощущение удушья от книги. Надо же, произведение небольшое, а какой впечатляющей силой оно обладает! Шаг за шагом разворачивается картина падения человека из-за болезненной привязанности к рулетке. В окружении Александры никогда не встречались люди, помешанные на игре или рулетке. Может быть, поэтому картина, нарисованная Достоевским, казалась ей настолько эмоционально тяжелой и подавляющей. Рулетка в один миг может разрушить жизни людей, а само описание душных залов, бешеных глаз, загребущих рук, полного помешательства пугало Александру своей яркостью и реальностью!..
Раздался телефонный звонок и отвлек нашу Александру от депрессивно-мрачного "Игрока" Достоевского. Это была уже знакомая нам с вами, дорогой читатель, Роза Викторовна Казак, режиссер-постановщик одного из театров города, старая знакомая Александры, женщина милейшая, хотя и строгого нрава, уверенная в себе, умная и далеко не относящаяся к тем людям, которых можно назвать расточительными.
- Слушаю вас, Роза Викторовна, - бодро и радостно поприветствовала собеседницу Александра.
- Добрый день, моя дорогая! Хорошие новости: наш артист согласился работать, как и было очевидно, впрочем. Я предлагаю сегодня встретиться. Вам удобно в семнадцать часов?
- Да, удобно.
- Замечательно! Давайте на том же месте. Помните про два экземпляра вашего романа?
- Да, я помню об этом. Спасибо! Так быстро и неожиданно!..
Александра ликовала! Она просто летала на крыльях счастья! До назначенной встречи еще было время и она, разумеется, должна была посетить салон красоты, ведь предстоит знакомиться с актером, точнее, с партнером, с которым она будет делить сцену! Нет, милейший читатель, автор не утверждает, что Александра собралась облачиться в яркое вечернее платье и стянуть шею дорогим колье, но освежить внешность процедурами лица следовало бы.
Глава вторая
ДИМАСИК
Александра вошла в кафе чуть раньше назначенного часа, и среди посетителей Розу Викторовну пока не нашла. За стойкой сидела молодая парочка, за одним столиком - солидный мужчина с бородкой и очках в ярком синем галстуке, он поспешно ел, совсем никакого внимания не обращая на окружающих. За другим столиком сидели две молодые девушки, выпивали цветные коктейли, похихикивали и очень внимательно изучали молодого мужчину за третьим столиком, перешептываясь, а одна из них даже показала пальцем в его сторону. Как тут было не обратить на него внимание? Александра бегло бросила на него взгляд, отвернулась на пару секунд, затем вернула взгляд обратно на этого мужчину… Да это же… Дмитрий Кружалин! Она его знает! Они знакомы более десятка лет! О, как он изменился! Как повзрослел, даже нет, в данном случае удачнее будет сказать – возмужал!..
Александра широко искренне улыбнулась ему, показывая ряд белоснежных зубов, чуть приподнимая вверх лисичкин носик. Дмитрий, заметив ее приветливый взгляд, сразу узнал ее тоже, привстал, хотел было выйти из-за стола и направиться к ней, но Александра, его опередив, подошла первой.
- Видимо, с этим молодым человеком мне предстоит работать на сцене? – радостно воскликнула Александра, подходя к нему.
- Видимо, на произведение этой молодой писательницы, мы будем играть спектакль! – так же восторженно произнес Дмитрий.
- И работать в паре, - добавила она.
С радостным восхищением они заключили объятия.
- Саша! Сашуля! – Дмитрий тесно прижимал ее к себе, так искренне и крепко, что ей стало трудно дышать.
- Давай присядем, - сказала Александра и аккуратно выбралась из его объятий.
Они сели за столик. Александра посмотрела на часы:
- На моих – без десяти…
- Вот увидишь, Роза Викторовна войдет в бар ровно в пять. Эта женщина всегда настолько пунктуальна, что не укладывается в голове!
- Значит, у нас есть добрых десять минут, чтобы пообщаться, - улыбнулась Александра. – Сколько мы не виделись? Года три? Четыре?
- Саша, четыре года назад мы вместе участвовали в литературном проекте в Архангельске, помнишь, ты меня пригласила?
- Да-а-а… Да – да – да! Я помню!.. Димка, четыре года!.. Я так рада тебя видеть!
- А я не просто рад тебя видеть, я счастлив, что мы снова будем работать вместе!
Серо-голубые глаза его горели в этот момент, взгляд был очень темпераментным, он смотрел на нее жадно, светлые большие глаза стремились от подбородка и вниз, блуждая где-то в области декольте. Александра улыбалась, показывая свою неподдельную радость, смотрела на него с восторгом, разглядывая.
Перед ней сидел мужчина на вид лет тридцати шести-восьми, сразу было не определить на глаз, с высоким морщинистым лбом, большими серо-голубыми глазами, длинными ресницами. Был он красив хоть в профиль, хоть в анфас, с радужной обаятельной улыбкой и густыми русыми волосами. Нос его был среднего размера, аккуратный, чуть походил на птичий клюв, ложбинка между носом и губами, что называется в просторечии «поцелуем ангела» добавляла его лицу обаяния! Подбородок был ровным и волевым! Но необыкновенной особенностью лица его были… брови! Брови средней густоты, в меру темные, по форме природной были они «домиком» без каких-либо видимых изгибов и добавляли его лицу доброты и наивности. Сам был среднего роста, не худ, не толст, с широким в меру плечом и жилистыми руками. Он сидел перед ней и весь светился от восторга, тем не менее, Александра заметила про себя, что выглядеть стал он гораздо хуже, нежели четыре года назад, лицо покрылось сеточкой морщин, глаза впали и как будто стали еще больше и выразительнее. Он был немного задумчив. Говорил сейчас почему-то меньше обычного, все смотрел на нее и о чем-то думал. Она заметила, как изменился он, будто ума добавилось и обаяния, хоть обаятельным он был всегда, и его обаяние во всем проявлялось. Он был очень грамотен и начитан с хорошо поставленной речью и идеальной дикцией, чем притягивал женщин, как мощный магнит, хоть и обжуливал их, и они это знали. Однако жест его был открыт почти всем, не обязательно это должны были быть женщины. Такой жест прекрасно гармонировал с мягким баритоном, он великолепно умел обращаться со своим голосом, говорил с расстановкой, грамотно делая ударения.
- Закажем кофе, - предложила Александра. – Или еще что-нибудь желаешь?
Дмитрий рассеяно пожал плечами:
- Нет-нет…
Он был неопрятен, в застиранных джинсах и закатанном свитере, из-под горловины свитера отвратительно торчал кусок красной футболки, рукава свитера были грязными, в жирных пятнах. И Александра немедленно вспомнила, что раньше таким он не был.
- Ну, рассказывай, как ты живешь? – спросила она.
- Как ты живешь, Сашуля?
- Хорошо, - ответила Александра легкомысленно. – Работаю сейчас над новым романом.
- Да, я читал кое-что из последних твоих книг. Я ведь слежу за твоим творчеством, хоть мы и не общаемся, потеряли связь… Но я вижу, как ты поднимаешься и восхищаюсь тобой!
- Спасибо, мне очень приятно, что ты помнишь меня.
- На личном как? Встречаешься с кем-нибудь?
- Ну, как тебе сказать, - Александра пожала плечами. – Встречаюсь, но не серьезно. Я люблю одиночество. Да, не будем, ладно?.. Это не интересная тема…
- Я понял.
- А у тебя как? Жена? Детишки?
- Детишек нет, к сожалению… Так, с девушкой живем…
- Молодая?
- Ровесница, - ответил Дмитрий и потупил взгляд.
- Ясно. Рада за вас! А что не родите?
- Так тут радоваться нечему, Сашуль. Родить как-то все не соберемся… Непонятно все, долго рассказывать.
- А ты любишь ее? – серьезно спросила Александра.
- Да ты знаешь… она мне больше друг…
- А-а-а… Может быть, так даже лучше, - задумалась Александра, понимающе глядя ему в глаза. – Кто его знает, Димасик, где лучше…
- О, мне кажется, Роза Викторовна вошла в бар.
- Да, точно, вон она, идет к нам!
- А пообщаться еще, сразу после разговора с Розой ты не против? – Дмитрий спросил немного приглушенным тоном.
- Да напротив! – воскликнула Александра радостно.
Дмитрий кивнул ей в ответ.
Роза Викторовна подошла к столику ровно в семнадцать часов. Она была стройна и ухожена, одета в строгий черный костюм-тройку, с жилетом, с сиреневой рубашкой. Все прекрасно сочеталось и сидело на ее стройной фигуре.
- А вы, я вижу, уже познакомились, - сурово сказала Роза Викторовна, внимательно изучая взгляд Дмитрия.
Она присела на стул, слегка приспустила очки на нос, покосилась на Александру, полную восторга, затем на Дмитрия. Затем сняла очки и приняла позу истинного режиссера.
- Да, мы знакомы…
- Уже несколько лет…
Роза Викторовна вновь оценила обоих суровым взглядом, надела очки и произнесла уже более мягким тоном.
- Даже так? Тем лучше, друзья мои, не придется тратить время. У меня сегодня мало времени. Александра, дорогая, мне необходимо передать экземпляр романа нашему сценаристу.
- Да, конечно!
Александра достала из сумочки две одинаковые книги в мягком переплете с названием «Пламя любви». Одну протянула режиссеру, а другую – Дмитрию.
- Ах, да… Хм… Спасибо, - он взял в руку книгу и кивнул в знак благодарности, но разглядывать сейчас не стал, а положил книгу на свое правое колено и придерживал левой рукой.
- Значит, вы оба понимаете всю серьезность будущего проекта, - сказала Роза Викторовна, разглядывая книгу. – Как только будет готов сценарий, я с вами обоими свяжусь. Ну а пока не теряйте бдительности, - она строго посмотрела Дмитрию прямо в глаза, отчего он нелепо отшатнулся назад. – Думаю, будет готов сценарий через неделю! Мне пора!..
- Что же вы даже кофе с нами не выпьете? – удивленно спросила Александра.
- Мне действительно сегодня некогда. Тем более, вы знакомы – сами разберетесь, не дети малые. Дело творческое… общайтесь. Обсуждайте. И ждите моего звонка. Дмитрий, рада была увидеться с вами снова, надеюсь, на этот раз мы сработаемся без провалов! Желаю здоровья! До встречи, мои дорогие!
На этой таинственной ноте Роза Викторовна убрала книгу в свою сумочку и начала удаляться. Александра и Дмитрий остались сидеть за столиком, изумленно глядя ей вслед.
- Мне кажется, она отнеслась к нам с какой-то неприязнью, - сморщился Дмитрий.
- Почему? Очень милая женщина!
- Она слишком высокомерно нас разглядывала!
- Да перестань! – усмехнулась Александра. – Она просто очень занята. Ты ведь с нею знаком?
- Да, я с ней работал. Но она такой не была! Здоровья мне пожелала, будто я болен, лучше б о главном рассказала, не догадалась… Рассеянная! Творческие люди, они все рассеянные от излишней сосредоточенности на своем творчестве!
- Ты хотел сказать – мы, люди творческие, все рассеянные?
- Ах, да, да!
Александре показалось, что, это сказав, он даже засопел, так засопел, как сопят люди, полные гнева, словно внутри кипит буря, готовая вот-вот вырваться наружу.
- А мне кажется, ты опять за свое!
- В каком смысле?
- Мне помнится, ты всегда болезненно реагировал на мнение окружающих. Ты обращаешь внимание на то, как на тебя смотрят, и все время придумываешь, что все против тебя.
- Да, это до сих пор во мне осталось, но я стараюсь с этим бороться, - ответил Дмитрий серьезно.
- И как успехи?
- Переменные, - сказал он с усмешкой.
Итак, любезный мой читатель, мы с вами выяснили, что наши Дмитрий и Александра знакомы более десятка лет, и эта встреча никому из них не стала в диковинку. Немного забегая вперед, расскажу вам о том, что этих людей связывало. Ежели, к примеру, взять срок тринадцатилетней давности, тогда Дмитрий и Александра были друзьями. Они проводили много времени вместе с их общими в те времена друзьями, гуляли, посещали театры, выставки, играли в смешные игры, пили пиво и катались в автобусах. Но вскоре их дружба прервалась по каким-то не совсем понятным в их памяти причинам.
Дмитрий, однако, вспоминал теперь только яркие моменты, когда она, Александра, была совершенно беззаботная, легкая, как пушинка, веселая девчонка семнадцати лет, очень добрая и ласковая. Она могла легко и без стеснения распевать песни в автобусе или насвистывать «Мурку», как парень с добродушно-лукавым видом, гуляя по центральной улице города. У нее была портативная печатная машинка, и Саня работала за ней, выбивая равномерный и четкий такт. Они с друзьями собирались у нее дома на кухне компаниями по восемь человек, что-то обсуждали, спорили, пили спиртные напитки, веселились и танцевали, а Саня тем временем сидела у подоконника и отбивала свои такты. Это был легкий, добрый и беззаботный человечек, и Дмитрий был влюблен в нее без памяти.
У Александры в душе остались несколько другие воспоминания о том времени. В двадцать лет свои Дмитрий был чрезвычайно красив, ухожен, был одет с иголочки, модно подстрижен, и имел всегда начищенную обувь, чего совсем нельзя было сказать о нем сейчас. В двадцать лет он был активен и полон сил и пытался за Александрой ухаживать, но что-то в нем для нее было неприятное и отталкивающее. Что именно? Если она постарается вспомнить, то первое, что придет ей в голову, его постоянная паранойя, что думают о нем окружающие, как, с какой стороны на него смотрят, кроме того, он беспрерывно выносил этот мозговой груз на поверхность, и наша Александра считала его слюнтяем и занудой. Второе, что, воистину, было в нем противно – он постоянно говорил о сексе в кругу общих друзей, а однажды даже притащил в тусовку порнографический журнал с отвратительными картинками и был абсолютно уверен в том, что всем присутствующим там девушкам эти картинки непременно должны понравиться, а того хуже – возбудить.
Дмитрий несколько раз подходил к Александре с предложением встречаться, галантно и деликатно говорил ей о своей симпатии и любви, но его уверенные прикосновения сильно отталкивали ее, казались ей похотливыми, и, соответственно, на предложение стать его девушкой, Дмитрий несколько раз получил отказ.
Далее шло какое-то время, скажем, спустя лет пять они виделись снова мельком, провели один вечер в одном ресторане. Александра тогда пригласила Дмитрия по непонятной вновь причине: не то ей было грустно, не то совсем одиноко и захотелось срочно творческую душу рядом, а таковых в ее окружении в то время не нашлось. Ведь какое существо человек, он все чего-то ждет, ищет, волнуется… а находит, и… отталкивает! Так и наша Александра, пригласив однажды Дмитрия в ресторан, просто так, без повода, ничего не объяснив ему, что-то пыталась, видимо, в нем найти, возможно, что-то очень важное сказать хотела, что вот, мол, ищу, требую и жду творческую такую душу, изнываю вся от одиночества и голода страдаю по такой вот родственной творческой душе… И вдруг, раз – и оборвалась мысль! И выпивали они в том ресторане при свечах, и танцевали под романтическую музыку. Ей было двадцать два года, ему – двадцать пять. У Дмитрия был театральный рост тогда, что называется «звездный час». Оживленно рассказывал он о своей театральной жизни, горячо, почти со слезами о том говорил, как любит театр безумно и свою профессию и так высокопарно планы на будущее свое рассказывал, что, глядя на весь блеск его, поникла духом наша Александра. И отпустила его восвояси в его творческий мир и не донимала никогда более своими горькими переживаниями об одинокой творческой душе.
А затем прошло еще пару лет. И вновь одним зимним вечером пригласила она в гости к себе Дмитрия. Приехал в гости к ней Дмитрий тем зимним вечером. Александра очень гостеприимна была, показала ему свой дом, свои издания, но как-то, видимо, не совсем одобрительно отнесся он к ее самостоятельности, а то и решил, что она перед ним хвастается и глумится над ним, так как сам он в то время был уволен из театра и находился в прострации…
А последние их встречи были четыре года назад, когда Александра вновь сама позвонила Дмитрию и предложила поучаствовать в литературном проекте, в котором сама тоже тогда участие принимала. Она представляла на конкурсе свои стихи. На стихи требовалась инсценировка, вот и обратилась она к своему давнему другу помочь ей инсценировку сделать. А он, в свою очередь, тоже захотел свои стихи на конкурсе показать, работали они долго над этим, два поэта, так называемых, две совершенно разные инсценировки. Время то было весьма интересным для них обоих, они проводили вместе целые недели, работая над проектом. Много раз Дмитрий говорил Александре о своей любви, много раз предлагал ей руку и сердце, а она каждый раз отталкивала его со словами: «Димка, ты – мой самый лучший, самый надежный друг и не более…» Но он отвечал, что молод еще, и чувствами смеет не управлять, что он верит в Новый год и Деда Мороза и будет ждать ее, как новогоднего чуда вопреки всему.
Прошло некоторое время, и в душе Дмитрия что-то переломилось, и задумался он о том, что бессмысленно далее ждать эту женщину, и никогда она не обратит на него внимание, и никогда не ответит ему взаимностью, разве что только в самом сладком сне или другой какой-нибудь жизни. Но мы с вами, драгоценнейший читатель, вернемся сейчас от их воспоминаний назад, к столику, за которым наши герои продолжали обсуждать предстоящую работу на сцене.
- У меня много массовых сцен в романе, толпа, галдежь… Как Роза Викторовна все это показать сможет? – беспокоилась Александра.
- Сашуль - Сашуль, - улыбался Дмитрий. – Она работает по Станиславскому!
Александра направила на него вопросительный взгляд.
- Ах, прежде надо понять, что такое театр!.. Вкратце напомню тебе историю театра… Истоки его – в древних охотничьих и сельскохозяйственных игрищах и массовых народных обрядах. В Древней Греции существовали различные виды театра со своими традициями и сценической техникой. Богатые и разнообразные формы зрелищ были созданы в странах Древнего Востока, в Индии, Китае, Индонезии и Японии. В средние века носителями народного театрального творчества являлись западноевропейские бродячие актеры - гистрионы, жонглеры, скоморохи. Первый профессиональный европейский театр эпохи Возрождения – итальянская народная комедия. С эпохи Возрождения театр становится литературным, тяготеет к оседлому существованию в городских культурных центрах. Произведение театрального искусства - спектакль - создается на основе драматических или музыкально-сценических произведений в соответствии с замыслом режиссера (в балете – балетмейстера и дирижера, в опере, оперетте - режиссера и дирижера) и под его руководством совместными усилиями актеров, а также художника. А по Станиславскому в данном случае будет означать, что Роза существенно дополнит «население» драмы, во множестве, вводя в массовые сцены персонажей, чье присутствие не было предусмотрено тобой в твоем произведении. Там, где у тебя появлялась толпа, Роза увидит в этой толпе отдельные лица и напишет для них почти бессловесные, но конкретные и колоритные роли. Самовольно увеличит список действующих лиц за счет таких вот персонажей, которым у тебя в романе поручалось галдеть, шуметь, кричать, а у Розы в спектакле в лучшем случае - внятно выкрикнуть два-три слова! Так поступали режиссеры и таким способом превращали бесформенную толчею статистов в правдивые, полные жизни группировки толпы… Или вот, например, столкновение мнений писателя и художника - прозаик требует точности реалий и деталей. Живописец возражает, что готов поступиться достоверностью ради красоты. Сплошь и рядом Станиславский руководствовался тем же принципом. В иных случаях точные исторические данные режиссер просто отбрасывал. Тем же руководствуется и наша Роза Викторовна, она просто обожает Станиславского! Впрочем, сама все услышишь и увидишь…
- Ты такой умный, Димка! – воскликнула она.
- Хм… спасибо! – ответил он и посмотрел на нее нежно.
Она, чтобы предупредить неловкость, на мгновение опустив глаза, оживленно сказала:
- Мне пора, Димасик. У меня еще столько дел сегодня… Спасибо за интересную лекцию!
- Позволишь проводить тебя?
- Давай, проводи, - ответила она и загадочно улыбнулась.
Расставаясь возле ее подъезда, они заключили объятия и поцеловались в щечки.
Дома Александра очень долго размышляла, и работа не шла совершенно в голову. Она думала о сегодняшней встрече, о Диме, о том, как он изменился за четыре года, каким зрелым стал, совершенно иначе себя ведет теперь, держится особняком, полон тайны и обаяния! Вспоминала она, как вела себя Роза Викторовна во время их встречи и до этого, во время их первой встречи, о чем она говорила, что Дмитрий – тунеядец, алкоголик и лжец, делала свои выводы, затем Александра бралась за чтение, но никак не удавалось сосредоточиться, перед глазами стоял его образ, строчки бегали и сбивались, а буквы смешивались.
Несколько дней Александра пребывала в ожидании, так важен был звонок Розы Викторовны и начало проекта, казалось, все, что окружало ее и волновало до, отошло на второй план.
Наконец, в один из дней, долгожданная Роза Викторовна позвонила и пригласила Александру на первую репетицию. Александра очень внимательно готовилась, за отведенное время свой роман три раза перечитывала, изучала свою героиню – ее повадки, ее внутренний мир, словно заново с нею знакомилась; словно эта девушка не ее выдумка вовсе, а живая полноценная личность. Имя ее было Виолетта. Возможно, Виолетта была похожа на Александру в чем-то, ведь у хорошего автора герои всегда живые и настоящие, наполнены чувствами и переживаниями, и хороший автор, в первую очередь, сам чувствует своего героя и переживает вместе с ним на протяжении всего произведения. Но сейчас, мой уважаемый читатель, оставим пока размышления об авторах, а вернемся к тому, что нашей Александре предстоит сыграть на сцене свою Виолетту и сделать это ей надо, если не профессионально, ведь Александра никогда абсолютно никакого отношения к театру не имела, то хотя бы максимально хорошо. Она очень волновалась, получится у нее, либо нет, однако, успокаивало то, что она выбрала профессионального режиссера, просто мастера, любящего свое дело!
Роза Викторовна всю свою жизнь посвятила театру, она, некогда в молодости, закончила факультет режиссуры в Мурманском Государственном Педагогическом Институте, затем вернулась в родной Северодвинск и основала сначала небольшую труппу. Спустя некоторое количество лет работы, данное дело принесло свои плоды, театр стал известным и часто посещаемым зрителями. Теперь наша Роза Викторовна Казак могла с лихвой похвастаться тем, что режиссер в театре она хоть и главный, но не единственный, и за все это время успела воспитать себе преемников. Разумеется, за постановку спектакля по произведению Александры она решила взяться сама по понятным читателю причинам.
Первая репетиция длилась недолго, Роза Викторовна познакомила Александру с составом, представив ей артистов, занимающих в данной постановке роли второго плана. Первый, Владислав Кривошеин, был молод, строг на вид и невозмутим со всех сторон. Анфас – густые брови, подозрительный прищур глаз, широкий нос, широкий рот, широкий подбородок. Сзади если поглядеть – крутой, с короткой щетиной затылок, плотная широкая спина, массивный зад, короткие руки и короткие ноги. Профиль…
А в профиль лучше посмотреть на Ивана с интересной фамилией Тута. Он красив хоть так, хоть эдак, стройный, румяный, большеглазый, блондин, с густыми светлыми ресницами. А в профиль посмотреть – таки Аполлон, ставший исполнителем почти всех главных ролей здесь. Выходит, играет доверительно, живое общение со зрителем, передача энергии в полную силу, горят розовые губы, сверкают белоснежные зубы – женская половина зрительного зала замирает… и вдруг взрывается бурными аплодисментами! И коллеги поддерживают, хлопают из-за кулис тоже, гулко, истово хлопают… Ревнуют, конечно, но хлопают, ведь заслуживает, засранец, аплодисментов. Ведь трудолюбивый парень и талантливый, если и есть недостаток, то самый извинительный – подражание. Но кто в молодости не подражал, не искал себе достойного образа…
Третий, артист среднего возраста, низкорослый, чернявый, с грубым басом, тонким музыкальным слухом и тонкими музыкальными пальчиками по имени Алексей Романов.
Вероника Маслакова – очень красивая артистка с ярким макияжем: глаза она рисовала зеленым, а губы обязательно оранжевым. Она была светленькая от природы, стройная, небольшого роста, прыткая и жизнерадостная, что непременно добавляло яркости ее образу.
Постановка театральной пьесы всегда начинается с застольной репетиции, мой любезный читатель. Это первый этап репетиционного процесса, в себя включающий первую читку пьесы по ролям, уточнение реплик, беседы с постановщиком о замысле будущего спектакля, а также, мой дорогой читатель, действенный и смысловой анализ драматургической основы произведения. Как правило, застольная репетиция проходит в маленьком уютном помещении, актеры рассаживаются на стулья с текстом сценария в руках перед столом режиссера, и начинается читка сценария по ролям. Грамотный режиссер обычно в выборе артиста не ошибается, редко бывает так, что та или иная роль никак не соответствует тому или иному актеру, и режиссеру приходится пробовать на эту роль другого.
Театральный состав данного спектакля состоял из шести артистов, включая Дмитрия и Александру. Роза Викторовна познакомила Александру с Алексеем Романовым, Иваном Тута, Владиславом Кривошеиным и Вероникой Маслаковой, а также представила составу Дмитрия, если некоторые из труппы его не знали или забыли. Она сидела за столом в центре напротив своей небольшой аудитории, на столе ее лежали сценарий, футляр для очков, чистый лист бумаги, шариковая ручка и пепельница. Сигареты она доставала из кармана. Курила режиссер в течение репетиций очень много, редко вставала, была горда, но с искренней чистотой в глазах. Свои пресловутые очки она, то снимала, то надевала по своей привычке.
Выглядела Роза Викторовна достаточно молодо для своих сорока четырех лет, на лице ее почти не было морщин, и Бог ведает, мой дорогой читатель, не то она так хорошо сохранилась в своем родном прохладном городе, не то лицо было подкорректировано пластической хирургией или какими другими методами омоложения. Она была стройна, без видимых складок на теле, руки ее и пальцы имели безупречный вид. Роза Викторовна могла без стеснения открыть область декольте и, замечу, мой уважаемый читатель, там было что показать, грудь ее была сочная, не смотря на возраст, почти без растяжек; гладкая, подтянутая кожа шеи; подбородок лишь слегка выдавал ее возраст, и любознательный мужчина вряд ли смог бы определить на вскидку, сколько на самом деле лет очаровательной женщине-режиссеру. Она носила безупречную прическу и макияж. Ее кудрявые шоколадного цвета волосы всегда были уложены в прическу, и тут вновь автор не возьмется судить, посещала ли эта особа парикмахерскую в начале рабочего дня, либо сама занималась своими волосами, либо, быть может, среди ее домочадцев кто-то умел так качественно делать прически, однако, волосы Розы Викторовны были ниже средней длины, а какой именно длины, никто из работников театра ни разу не видел, потому как «простоволосая» в обществе она не показывалась. Любила также наша Роза Викторовна золотишко и носила достаточно массивные изделия, но на ней всегда было в меру украшений, она не надевала одновременно несколько колец на одно запястье, цепочку предпочитала носить также одну на шее.
Одевалась Роза Викторовна очень изысканно, любила либо кожаные вещи, либо строгие: пиджаки, брюки, мужские рубашки и галстуки. На ней все это прекрасно сидело, бесхитростно и непринужденно. Как мы уже заметили с вами, драгоценный мой читатель, у нее были стройные ноги и безупречная талия, как говорится, фигурка-гитарка… Сочные формы, и при этом безупречная талия! Она, разумеется, носила каблуки, но опять -таки, без фанатизма, средней высоты и при этом без труда передвигалась. В театре Роза Викторовна носила туфли.
У нее были тщательно выщипаны брови, нанесен безупречный макияж. Тона для макияжа она использовала разные, в зависимости от наряда. Глаза небольшие, странного серо-зеленого цвета, потому странного, что серый тон преобладал более, чем зеленый, цвет казался грязным, если приглядеться. Роза Викторовна рисовала экстравагантные стрелки, дабы зрительно увеличить разрез глаз. Лицо ее было совершенно ассиметрично, чувство такое, что их было два: левое лицо и правое лицо. Глаза, брови, даже щеки у нее были разные. И очень неправильный нос, некрасивой формы, больше походил на крупный, чем средний; круглый с широкими ноздрями, которые имели свойство шевелиться непринужденно не только во время разговора, но и во время дыхания. Кроме того, что ноздри были широкими и двигались как-то странно сами по себе, нос ее, что еще ужаснее, был заострен снизу и имел некое продолжение вверх. Вот теперь давайте себе представим, мой милый читатель, красивую ухоженную женщину, безупречную во всех внешних проявлениях, и таким отвратительным большим круглым носом с выемкой снизу и вытянутым уточкой вверх. Был у нее на лице еще один существенный недостаток: нижняя губа. Нет, губы ее были красивой формы, но нижняя губа достаточно полнее верхней и выпячивалась вперед. Наверно, режиссер видела это в зеркало и сама терпеть не могла свои губы, оттого и пыталась нарочно нижнюю губу как бы задвинуть вниз, спрятать под верхнюю. Знала она также и про свой отвратительной формы нос, поэтому всячески пыталась его сузить, не шевелить ноздрями. Но во время бурной работы она забывалась, и ноздри ее начинали «ходить ходуном».
Голос Розы Викторовны был тонким и нежным, многим он слышался писклявым. Но она имела совершенную дикцию, буквы в речи будто отскакивали одна от другой, а потому свойственная ей тонкоголосость не портила ее, даже напротив, голос был присущ данному образу с очками и кудряшками. Также наша Роза Викторовна произносила звук «Р» на французский манер – картавила, а точнее – грассировала. В отличие от картавости, грассирование звучит мягче, поскольку произносится только горловой вибрацией без участия языка.
То, что говорила Роза Викторовна на репетиции, было неожиданно ново и интересно для Александры, все изощренное, ложное и надоевшее ей, представилось открытым и откровенным, она пребывала сейчас в таком состоянии, будто перешагнула неведомый ей горизонт, и мир за горизонтом стал ослепительным и поражал воображение. И хотя Александра не могла пояснить себе, чем новым она обогатилась, но в душе ее шевелилось именно это чувство.
- Значит так, мои орлы и орлицы, - сказала Роза Викторовна. – Эту работу мы начнем с самого начала, с первой строчки и работать будем постепенно, постранично, прямо по порядку. Сейчас разберем первую сцену, а затем проанализируем, что у нас получилось. Дмитрий, начинайте! - приподнявшись за своим столом, она поглядела с требовательным вызовом на Дмитрия, фактически проткнув его взглядом.
Дмитрий развернул сценарий и размеренно и громко стал читать. Видно было, что чтение доставляет ему наслаждение.
- «Виолетта, дорогая, милая моя, я ждал этого момента целый год! Ждал, надеялся и верил, когда мы, наконец, останемся наедине…»
Роза Викторовна обратилась к Александре:
- Ваше слово, дорогая…
Александра опустила глаза в текст и тихо, но изящно произнесла:
- «Зачем?..»
- «Не бойся меня, - продолжал читать Дмитрий. – Я не причиню тебе зла, не исчезай… Просто выслушай то, о чем я тебе сейчас скажу… Завтра нас с женой разведут…»
Роза Викторовна слушала внимательно начавшийся диалог, выпуская густой сигаретный дым.
- Продолжаем… - прочеканила режиссер. – Александра…
- «Как завтра?» – тем же тоном, тихо спросила Александра.
- Стоп! – Роза Викторовна встала из-за стола, огладив левую брючину, и подошла к Александре.
- «Как завтра» - между словами делаем короткую паузу… Слово «как» выделим голосом… на повышение… второе слово на понижение… голос на тон тише… Как завтра?
Затем режиссер вернулась на свое место.
- Продолжаем работать! Дмитрий начинайте, - она заглянула в сценарий. – Со слов «Не бойся меня» начинайте…
Александре было сложно в первый день, особенно когда Роза Викторовна глубоко вздыхала и произносила:
- Уже лучше. А еще раз попробуем? – и гоняла главных героев по одному и тому же месту в тексте.
Так было несколько раз. В конце концов, все устали, начали шевелиться и потягиваться. Роза Викторовна назначила репетицию на следующий день, дав всем одну и ту же рекомендацию: готовиться дома.
- На этом репетицию объявляю законченной! Всем спасибо! Всех жду завтра в том же составе… Александра, дорогая, подойдите ко мне сейчас.
Александра, стоя перед столом режиссера, как ученица перед учителем, слушала внимательно ее советы. Тем временем творческий состав удалялся из кабинета. Первым вышел широколицый Владислав Кривошеин.
- До завтра! Роза Викторовна, Александра, до свидания!..
- До свидания, Владислав! – попрощалась Роза Викторовна с легким кивком и дежурной улыбкой. – До завтра… Вам следует, моя дорогая, поработать вслух сегодня вечером, - обратилась она к Александре. – Желательно, с диктофоном… До свидания, Вероника… Алексей, до завтра, - вновь она попрощалась со своими подопечными с тем же самым кивком и той же дежурной улыбкой. – Есть у вас диктофон?
- Да, конечно!
- Замечательно! Попробуйте записать свои слова на диктофон и затем послушайте себя… До завтра, Иван!..
Надо заметить, уважаемый читатель, что Александра с любопытством смотрела на Ивана всю репетицию и даже немного сожалела, что не ему досталась главная роль. Иван был ей приятен, и она первая, до того как Роза Викторовна в своей привычной форме попрощалась с ним, улыбнулась ему и произнесла:
- Иван, до завтра!
Роза Викторовна элегантно, с удивлением, опустила очки на нос и восхитилась ею:
- Во истину, я в течение всего занятия думала, что вы безнадежны, дорогая, однако… вы только что скопировали меня! Великолепно скопировали! – она веселилась, повышая тон.
Александра покраснела.
- Да полно вам стесняться! Театральная жизнь – она такая… вы еще наслушаетесь от меня впредь в свой адрес, не так ли, Дмитрий? – и она обратила взгляд из-под очков на Дмитрия, единственного, кто остался сидеть в кабинете, дожидаясь Александру.
Дмитрий, словно проснувшись, отвлекся от своих мыслей, не понимал, о чем идет речь, но кивнул положительно:
- Да… Да, это так.
- И не забывайте самое главное, о чем мы сегодня говорили: ваша героиня – это вы в предлагаемых обстоятельствах. Не надо ничего изобретать, играть и кривляться! Просто себя поставьте на место этой девушки и действуйте по наитию! Будьте собой! Представьте, что вы влюблены по уши в своего героя, - режиссер указательным пальцем ткнула в сторону Дмитрия. – Правильно я говорю?
Дмитрий вновь кивнул, точно принял ее решение влюбиться главным героям друг в друга и коротко произнес свои троекратные:
- Да-да-да…
- А-а-а-а.. – протяжно сказала Роза Викторовна, как будто вспоминала, о чем шла ныне речь. – Вы влюблены в него без памяти! Вы мандражируете, когда видите его, вы боитесь с ним заговорить…
Александра задумалась.
- Постарайтесь вспомнить то ощущение, когда вы только начинаете влюбляться в человека! Здесь и сейчас ощутите это, прочувствуйте! Поймите до конца, почувствуйте свою Виолетту, ведь вы же ее создали, черт возьми! – усмехнулась режиссер.
- Да. Я поработаю над этим, - сказала Александра.
- Вот и славно! Я больше не смею вас задерживать! Желаю плодотворно поработать, а завтра, перед новым занятием как следует отдохнуть, это важно. Не переутомляйтесь! – объяснила Роза Викторовна, собирая на столе свои вещи.
Дмитрий морщился, поднимаясь со стула, слушая ее пожелания.
- До завтра, Роза Викторовна! Спасибо за работу! – улыбалась Александра одними глазами, которые оживленно сверкали малахитовым цветом.
- До завтра…
Когда Александра и Дмитрий вышли на улицу, он по-дружески взял ее под руку и спросил:
- Как впечатления, Сашуль, от первой репетиции?
Взгляд его был ярким, но в глазах бегали некие злобные оттенки. Александра, однако, их не замечала.
- Честно, я устала… И голодная!
- Может быть, такси возьмем?
- Нет! – утвердительно отрезала она. – Пойдем пешком. Мороз не слишком кусается… Мне необходимо сейчас побыть с тобой…
Он не дал ей договорить, остановился, заглянул в ее глаза и, выдержав паузу, спросил:
- Со мной?
- С тобой! – рассмеялась Александра вяло. – Мне ведь надо в тебя влюбиться! – смех ее усиливался, становясь более звонким. – Да ты чего… Испугался?.. ладно тебе… Мне надо с тобой сыграть хорошо!..
- Саша! – перебил он ее смех. – Играть ничего не надо! Роза сейчас толковала тебе об этом!
- Значит, придется в тебя влюбиться! – подмигнула она Дмитрию, веселясь. – Пойдем, холодно стоять…
Он привлек ее к себе, взяв под руку, и они медленно, обсуждая работу, пошли по проспекту Труда - одной из улиц города, названной так в ноябре тысяча девятьсот шестьдесят третьего года. Северодвинск по праву считается рабочим городом, и название «Проспект Труда» звучит как символ его рабочей доблести.
Что ж, мой дорогой читатель, мы только что присутствовали с вами на первой театральной репетиции. Именно так начинает работать режиссер. Сначала проходят застольные репетиции с читкой сценария по ролям. Затем, если режиссеру все нравится, утверждаются роли, и процесс переходит на следующий этап. Следующий этап — это отработка действий, проходящая в зале для репетиций. Размечается пространство для создания необходимой обстановки, а декорации будущие заменяются какими-нибудь подручными предметами. Актеры теперь сживаются со своими ролями, тексты заучивают, прорабатывают отдельные сцены спектакля по частям. Кроме того, на этом же этапе осуществляется постановка вокальных и танцевальных сцен, если такие присутствуют в спектакле. После того, как готовы костюмы и декорации, репетиции перемещаются в театральный зал. Это весьма ответственный этап, мой любезный читатель, в течение которого актерам нужно привыкнуть к новому пространству и расстановке реквизита. Параллельно происходит репетиция всех действий постановочных, технических цехов, отработка светового оформления, перестановки декораций. И здесь присутствуют множество разных специалистов. На заключительном этапе репетиций производится полный прогон спектакля, по окончании которого режиссер делает актерам необходимые замечания.
Придя домой, Александра разулась, бросила сумочку и перчатки возле обуви в прихожей, прошла в комнату, сняв пальто и шарфик на ходу и бросив их в комнате на пол, упала на кровать на спину и так лежала долго, сама себе улыбаясь. Мечта сбылась! Она – главная героиня своего же романа! Она – актриса!
На другой день Александра принялась за работу с самого раннего утра. Делая зарядку, она повторяла текст, во время своей пешей прогулки она повторяла текст, во время завтрака она прокручивала у себя в голове текст… И весь оставшийся день до начала репетиции она повторяла текст, то громко, то вполголоса, и в диктофон, и прослушивала несколько раз, то морщась, то улыбаясь.
Сегодня репетиция проходила на тот же самый манер, но уже с участием Вероники Маслаковой, Ивана Тута, Алексея Романова и Владислава Кривошеина, кратко говоря, весь состав был задействован в сегодняшней читке. Роза Викторовна восседала гордо за своим столом, как и вчера достаточно много курила и слушала диалоги. Она была щедра на похвалу сегодня, вот только когда касалось дело Александры, вздыхала и повторяла вчерашние слова:
- Уже лучше! Еще раз попробуем?
Ничего не получалось у Александры, но она так старалась!.. И производила на всех впечатление застенчивой девушки, для которой ничего не было более важного, чем творчество и которая, не выйдя замуж в свои тридцать лет, как будто о замужестве и теперь не думала. Она одевалась на репетиции неброско, все на ней было неярких, приглушенных тонов, но в этой манере был, конечно, свой стиль, и неброские тона она выбирала с умыслом, чтобы быть на виду! Как только она входила в кабинет для репетиций, всех постепенно охватывало чувство неловкости. Отчего неловкость происходила, никто не мог понять вначале, она одинаково почтительна была со всеми и, здороваясь, всех одаривала одной и той же красивой белоснежной улыбкой, а когда слушала читку, на лице ее всегда было выражение заинтересованности. Но в то же время, как она слушала всех, заинтересованность ее ограничена была какой-то внутренней чертой, переступать за которую Александра не хотела и не позволяла себе. А когда начинал читать Дмитрий, независимо от того, с кем из артистов был диалог, Александра вся превращалась в слух и внимание, и никаких внутренних преград уже для нее не существовало. Изогнув коромыслом худую спину так, что сквозь платье или кофту выпирали углы лопаток, она всем телом тянулась к нему во время их общей читки, и в глазах ее зеленых сейчас же зажигались светлячки радостного удивления, как она счастлива и как в отличие от других ценит его работу!
После занятия Дмитрий, провожая ее домой, предложил прямо на ходу поработать по тексту.
- Давай, только толку-то? – вздохнула огорченно Александра. – Мне кажется, ничего не выйдет…
- Да ты что! Еще только вторая репетиция, а ты уже опускаешь руки! Да ты хоть знаешь, сколько надо усердия и труда, чтобы стать творчески выдающейся личностью? А знаешь, сколько надо процентов таланта, чтобы стать выдающейся творчески личностью?
- Сколько?
- Да один!
- Один?
- Представь себе: один! – голос Дмитрия вибрировал, так он волновался. Ему было страшно, что она вдруг откажется работать. – Один процент таланта! Остальные девяносто девять процентов – это усердие и труд, терпение и труд!
Александра грустно улыбнулась. Она тоже очень боялась, заметит автор, потерять этот проект, особенно расставаться не хотела с ореолом загадочности, по-прежнему окружавшим Дмитрия, и с каждым днем подходила к нему все ближе. Чувство, которое она к нему испытывала, было тем чувством, как если бы вместо груды кирпичей она увидела выстроенный из них дом, красивый и соразмерный, им можно было не только любоваться, но и находить в нем какие-то другие достоинства. Александра находила день за днем все новые черты в нем, которые то и дело привлекали ее.
- Давай, пошли по тексту! – строго сказал Дмитрий и начал: - «Милая моя, милая моя, я ждал этого момента целый год! Ждал, надеялся и верил, когда мы, наконец, останемся наедине…»
- «Зачем?»
- Саша, волнения больше, волнения! Ты вся трясешься от волнения!
- «Зачем?» – повторила она.
- Да не так пафосно! Голос повышать не надо на втором слоге. Сделай это приглушенно, но трогательно.
- «Зачем?»
- «Не бойся меня, - продолжал читать Дмитрий. – Я не причиню тебе зла, не исчезай… Просто выслушай то, о чем я тебе сейчас скажу… Завтра нас с женой разведут…»
- «Как завтра?!»
- Молодец. Хорошо! – высокопарно похвалил он Александру. – «Да, наконец, этот день наступит в моей жизни! И я… я смогу… Виолетта, дорогая, я люблю тебя! Люблю, как безумец, как умалишенный, вот уже долгих два года, как только я тебя увидел…»
- «Рома, это правда? Ты говоришь правду сейчас?»
- Черт, Саша! – Дмитрий приостановился вместе с ней. – Послушай, послушай внимательно… Ты вне себя! Ты вне себя от услышанного! Ты любишь тайком этого мужчину! Ты не надеешься даже на взаимность, а он вдруг берет и признается тебе в любви… Ты должна трепетать! Голос твой срывается, зрачки становятся больше! Посмотри на меня! – Дмитрий повернулся к ней, что называется, лицом к лицу, близко-близко и продолжал читать по тексту, – «…я люблю тебя! Люблю, как безумец, как умалишенный, вот уже долгих два года, как только я тебя увидел…»
Александра смотрела на него, затаив дыхание, он читал текст так правдоподобно, словно сам Роман, герой ее произведения, сейчас стоял перед нею и изнывал от любви. Александре даже показалось, что глаза Дмитрия налились слезами. Она отвернула голову. Стало трудно смотреть в эти полные слез глаза.
- Сашуль, ты где? – он слегка потряс ее за плечо.
- Вот это талант! – Александра закрыла глаза, восхищаясь им. – Ты соображаешь сам, ты сам видишь, какой ты талантливый артист? Ты сам это чувствуешь?
Она говорила горячо, пылко, бросая ему вызов.
- Это не талант… Это… Это правда все… Это правда, Саша.
Александра почувствовала себя вновь неловко, отвернулась, помолчав некоторое время. Справа от них находилось кафе, увидев его вывеску, она тихо сказала:
- Давай зайдем, погреемся, перекусим? Хочешь перекусить?
- Я бы пива выпил…
- Пива? – она взметнула бровями. – Ну, пива, так пива!
Пока сидели и пили пиво, они беспрерывно читали текст. Кафешка была тихая, приглушенно играла музыка, людей было мало: две молодые парочки за разными столиками и одна девушка, которая, по всей видимости, зашла в кафе поужинать, всем своим вниманием была в телефоне, пока ждала заказ.
Александра начала делать успехи, и Дмитрий ее хвалил. Они читали, глядя друг другу в глаза, искренне и чисто, и Александра за этот вечер почти стала своей героиней Виолеттой. Она восхищалась Дмитрием все больше и больше, поражалась, читатель мой любезный, как можно играть так правдоподобно! Он произносил слова трепетно, дыхание учащалось, глаза блестели от слез…
Внезапно в эту идиллию ворвался телефонный звонок. Дмитрий вынул из кармана мобильный, посмотрел на экран – жена. Он замешкался, желваки начали ходить ходуном, он вертел шеей, запуская руку под свитер, как будто у него там сильно чесалось, и перекладывал телефон из одной руки в другую. Александра с удивлением наблюдала эти нервозные действия. Когда телефон перестал звонить, Дмитрий небрежно положил его на стол рядом с пивным бокалом и начал сначала:
- «Милая моя, дорогая, я ждал этого момента целый год! Ждал, надеялся и верил, когда мы, наконец, останемся наедине…»
- «Зачем?»
Дмитрий слегка улыбнулся, показывая большой палец правой руки, что означало общепринятый «классный» жест и далее серьезно продолжил:
- «Не бойся меня! Я не причиню тебе зла, не исчезай…»
Вновь красноречие его прервал звонок жены. Дмитрий грязно выругался, нервничая еще больше, но все-таки взял трубку:
- Да?.. Да! Я скоро буду… Репетиция у нас… Да какой фон, Ира, что ты начинаешь опять?.. Скоро буду, сказал!.. Да что ж такое?! Никто не в кабаке, ну, что ты начинаешь опять?.. Хватит орать на меня!.. Все, поговорим позже, я занят!..
Дмитрий сбросил, снова выругался тем же словом, швырнул телефон на стол и отпил сразу пол-бокала залпом.
- Сашуля, извини, семейные проблемы.
- Я вижу! Все так плохо?
- Не в том дело, что все плохо… Просто человек не понимает, что я могу быть занят, одни пьянки и бабы в голове…
- Видимо, у нее есть на то причины?
- Какие причины?! Она вообще никуда мне не дает выйти! Это – сущее наказание!.. Это каждый раз вот так, стоит мне начать собираться… Сначала дома верещит, следом за мной ходит, следит, вплоть до того, какие я трусы надел… Потом звонить начинает и… блин!.. – он злобно, стиснув зубы, махнул рукой. – Не бери в голову! Давай, за наш общий успех! – Дмитрий взял в руку бокал.
Александра допила пиво до конца, доела салат из свежих овощей с оливковым маслом и посмотрела на часы.
- Мне пора, Димасик…
- Бли-и-и-ин! Саша, очень прошу, без пафоса! – вдруг разозлился Дмитрий.
- Какой пафос? – обиделась Саша. – Ты что, напился, Кружалин?
- Ну вот, еще и фамильничать!..
- А ты ерунду не говори! Какой еще пафос?
- Я не выношу, когда меня называют Димасиком! Это так гадко звучит, с таким намеком, как будто я, понимаешь, дурачок, словно с насмешкой исподтишка…
- Димасик, - сейчас Александра сделала акцент на это слово. – Ты – сумасшедший! Я – твой друг! Я ценю тебя и уважаю! Я тобой восхищаюсь! А ты говоришь, что я тебя считаю дураком… Перебухал, что ли? Я не заслуживаю к себе такого отношения! – она начала вставать из-за стола, но он резко, даже жестко, усадил ее обратно.
- Сашуля, прости, я был не прав. Я вижу, что ты мне друг… Вижу… Извини, мне стыдно. Называй, как тебе нравится. Не обижайся только…
Александра погладила его по плечу и сказала:
- Пора домой. У нас завтра репетиция.
- Ты даже не поужинала нормально! Закажи стейк, голодная домой пойдешь?
- Я привыкла кушать легкую, в крайнем случае, некалорийную пищу, а жареное, не очень, знаешь ли… И на ночь…
- Понял. Провожу тебя, можно?
- Тебя самого сегодня проводить надо, - улыбнулась Александра. – Уже поздно. Я сейчас Андрею позвоню, он отвезет нас.
Огромный, как стог, мужчина по имени Андрей подъехал на своей Волге к самому крыльцу бара.
Они доехали сначала до дома Дмитрия и, прощаясь, поцеловались в щечки, как обычно.
Александра вернулась домой расстроенная. Долго ей не спалось, две выпитые кружки пива бурлили в крови, хотелось выпить еще, и не пива, а чего бы покрепче!..Так и не сомкнула она тяжелых век за всю ночь, все думалось об одном и том же: она сама заварила эту крутую кашу и теперь просто обязана идти до конца! Она обязана сыграть свою роль хорошо! Иначе быть не может! Ведь для того, чтобы стать выдающейся творчески личностью, надо всего один процент таланта, а оставшиеся девяносто девять процентов – это труд! Трудиться надо, значит стараться и, во что бы то ни стало, сделать свою героиню Виолетту настоящей!
С такими мыслями Александра выбралась из-под одеяла, приняла контрастный душ и до утра работала с текстом. Она вспоминала, как прошлым вечером поражалась таланту Дмитрия, восхищалась его чтением, словно не Дмитрий Кружалин, а сам Роман был перед нею, и поняла, что надо стремиться сделать так, чтобы все окружающие верили – перед ними не Александра Александрова, а истинная Виолетта.
На следующую репетицию Дмитрий Кружалин не пришел. Актерский состав ждал его двадцать минут, затем репетировать начали без него.
Роза Викторовна была спокойна, точно так же, как была спокойна вчера, и позавчера, и третьего дня и как была спокойна всегда. Она без удивления лишь пожала плечами, посмотрев на часы, и дала распоряжение на сегодня вместо Дмитрия побыть главным героем Алексею Романову. Сегодня Александра очень хорошо и чувственно работала.
Во время короткого перерыва она вышла из репетиционной комнаты и попробовала Дмитрию позвонить. Разговор с ним оставил неприятный осадок. Александра услышала пьяный голос, невнятную заплетающуюся речь и нелепые объяснения о внезапно разболевшихся суставах и том, как он вскоре выздоровеет и вернется к работе. Вернулась к репетиции она грустная и поникшая. Во второй части занятия разбирали новые сцены и, на удивление, Александра старалась так, словно это была не она, а сама ее героиня Виолетта. К концу репетиции ей аплодировал весь театральный состав. Она была счастлива!
- Александра, мой ангел, - обратилась к ней Роза Викторовна наедине, когда все разошлись. – Что происходит? Расскажите мне тактику вашей подготовки… Вы были безнадежны, и я еще буквально вчера была уверена в этом, и я всю ночь обдумывала, как вам это сказать более корректно, чтобы вас не обидеть. Я много лет работаю на этой сцене и многое встречала, но чтобы непрофессиональный актер так быстро вошел в роль, я не припомню вовсе! Сейчас я не просто желаю выразить свое восхищение вами, а еще и благодарность за столь плодотворную работу! Как вам это удалось? То, что вы мне сегодня показали достойно слова «актриса»! – она сняла свои очки и принялась тщательно протирать их специальной тряпочкой. – Это просто нонсенс! Потрясающе! Я теперь в вас вижу огромный потенциал! Я вижу смысл продолжать эту постановку, - она надела очки и посмотрела на Александру оценивающе, пряча свою нижнюю губку под верхнюю. – Что-то вы бледны, мое сокровище? Вы не радуетесь вместе со мной своему успеху?
- Я рада, - вздохнула Александра. – Очень рада…
Роза Викторовна вновь смерила ее оценивающим взглядом.
- А ведь я вас предупреждала, дорогая… Ничего, Ничего! Появится через пару дней, не расстраивайтесь.
Александра тяжело вздохнула. Она смотрела на режиссера так, как будто хотела рассказать ей все, поделиться своими впечатлениями, о том, что его недооценивают все, а он так гениален, что только благодаря ему она вошла в свою роль и что это она собственноручно напоила его пивом вчера после занятия и сейчас об этом горько сожалеет.
Вернувшись домой, Александра продолжала работать над ролью «от А до Я», читая все диалоги по сценарию, несколько часов напролет, то ходила по комнате, сцепив руки в замок за спиной, то перед зеркалом, внимательно за собой наблюдая: свою мимику, полный тревоги взгляд, движение губ во время чтения… Она даже отказалась от ужина, выпила только чашку зеленого чая и немного сыра съела. Уже в поздний час позвонил Дмитрий, извинялся за свое отсутствие сегодня, интересуясь, как все прошло.
- Хорошо все прошло. Работала с Алексеем Романовым. Затем с Вероникой, новые сцены разбирали…Роза Викторовна похвалила меня!
- Я рад, что похвалила. Значит, ты делаешь успехи. Она никого не хвалит попусту…
Александра набрала воздуха, снова хотела высказаться о том, что только благодаря ему режиссер ее хвалила, только благодаря вечеру, проведенному с ним, она поняла все и настроилась на нужную волну, она почувствовала свою героиню только благодаря этому волшебному вечеру, хотелось ей искренне и красноречиво все выпалить, как вдруг сама себя осадила!.. Странное дело, за день уже второй раз она сдерживается, а так хочется говорить! Что-то не то происходит теперь в ее жизни, не то чудеса какие, не то в душе что-то непонятное делается! Вместо того всего, о чем она сказать не решилась, Александра спокойно спросила:
- Как ты себя чувствуешь?
- Иду на поправку. Спасибо.
- Репетиция теперь лишь послезавтра. Ты придешь?
- Послезавтра?! – громко, как будто в самое ухо закричал Дмитрий. – Это из-за меня? Да, конечно, из-за меня! Какой же я эгоист! Сашуль, тебе можно задать один очень странный вопрос?
Александру словно током прошибло: почему, почему, черт возьми, все так несправедливы к нему?! Она сама теперь чуть было не стала одной из них! Она не доверяла ему, сомневалась, а он… Он такой честный, человек всех мер, и так неравнодушен к театру! Он такой замечательный! Он извиняется, так искренне извиняется, так сожалеет, о том, что прогулял репетицию, что готов теперь за хвост себя укусить!
- Можно задать мне сколько угодно вопросов! – воодушевленно ответила она.
- Ты долго не собираешься спать?
- Пока не собираюсь. А в чем странность?
- Я хочу с тобой поговорить не по телефону…
Александра почувствовала резкое волнение, сердце заколотилось, в горле образовался ком и мешал говорить.
- О чем? – спросила она приглушенно.
- О работе. О моем прогуле. Я должен извиниться перед тобой…
- Ничего страшного не случилось со мной! – встревожено сказала она. – Ты болеешь, какие встречи могут быть в такой час?
- Сашуль, давай погуляем…
Она помолчала немного, затем, едва овладев собой, отрезала:
- Мне рано вставать, Димасик! В чем дело? У тебя что-то случилось?
- Да. Я поругался с Ириной…
- А ты где?
- По улицам хожу, куда глаза глядят, Сашуль, давай погуляем, я тут близко от твоего дома.
- Ну, хорошо, зайди ко мне… Горячего чая тебе налью, а то совсем расклеишься.
- Можно к тебе? – жалобно спросил Дмитрий.
- Да, можно, можно! Заходи.
Она встретила его по-домашнему, без макияжа, в старом платьице, которое она носила дома вместо халата. Дмитрий смотрел на нее острым, болезненным взглядом, так, как смотрит хищник на свою добычу, почти облизываясь. Когда она к нему приблизилась, чтобы обнять, то почувствовала дурной запах алкоголя. Дима выглядел плохо: лицо опухшее, морщины на лбу и на щеках словно стали глубже, словно въелись в кожу, грубая щетина покрывала щеки и подбородок, отчего лицо казалось грязным до безобразия.
- Ты, что, пил?
- Да, выпил немного…
Саша скривилась.
- Мне очень плохо, понимаешь, очень, - он тесно прижался к ней, положив голову на хрупкое плечико, отчего двухдневная щетина стала кусаться.
Александра отодвинула его аккуратно, пригласила за стол.
- Рассказывай, что произошло, - спросила она, наливая ему чай с корицей и медом.
- Да что тут рассказывать… Она ревнует.
- Как? К чему? К кому?.. Ко мне? – запиналась Александра, на каждом слове повышая тон.
- Да, к тебе.
- Что это значит – ревнует? На каком основании?
- Я не знаю, как это объяснить тебе, Сашуля. Я ведь и себе не могу это объяснить, но… она сходит с ума! Она зверем на меня смотрит каждый раз, когда я собираюсь выйти из дома, не важно, куда, да хоть банально за пачкой сигарет… банально за пачкой сигарет, - повторил Дмитрий точно автоматически, а сам встал и начал искать в карманах сигареты, долго обшаривал он все, какие имеются на его одежде карманы, затем сходил в прихожую и принес пачку.
- У меня нельзя курить, - отрезала Александра.
- Нельзя? – Дмитрий удивился очень искренне, и глаза его стали шире.
- Нельзя. Я не собираюсь этим дышать! - она поставила перед ним чашку с горячим чаем, аромат которого немедленно разошелся по всей кухне. – Лучше выпей чай. Очень полезно. Успокоишься сразу.
- Чай?
- Чай, - с улыбкой кивнула Александра.
Дмитрий провел у нее всю ночь. Она не противилась тому, что из-за него не спала. Ей нравилось быть с ним рядом! И она ни в коем случае не скрывала своего удовольствия. Они читали стихи наизусть, обсуждали уроки истории в школьные годы, вспоминали легенды и мифы древнего Рима, императоров и философов, шутили и смеялись, даже вполголоса пели песни.
Незаметно в это тесное пространство ворвалось утро. Александра объяснила Дмитрию аккуратно, что с наступлением утра она должна немедленно начать заниматься своими делами.
- Ты меня прогоняешь? – вздохнул Дмитрий, и глаза его стали такими жалобными, что она тут же сбилась с мысли.
- Нет-нет, не прогоняю… Мне надо просто тебя оставить на некоторое время… у меня… у меня, короче, утренняя гимнастика, водные процедуры и прогулка!
- А можно с тобой? – спросил он с улыбкой. Александра вздрогнула, и он пояснил: - На прогулку?
- На прогулку – можно!
После прогулки был горячий завтрак. Александра подала вареные яйца, два свиных стейка средней прожарки с кислым соусом без гарнира, кофе с сахаром и молоком.
- Ты сама готовила мясо?
- Конечно, сама… Я стараюсь питаться правильно, поэтому сама готовлю для себя по возможности, - сказав это, она замолчала, уставилась в одну точку в пространстве, глубоко о чем-то задумавшись.
- Что с тобой? Сашуль, о чем думаешь?
- Я о том задумалась, что крайне редко завтракаю не одна, - грустно улыбнулась она и положила в рот кусочек стейка, обмакнув его в соус.
- Крайне редко? – он повторил ее действия со стейком. – Но почему? У тебя ведь есть кто-то?
- Нет у меня никого! – загадочно произнесла она, посмотрев ему прямо в глаза.
- О, как! – он оживился взглядом, глаза стали больше. – Но ведь ты говорила, что встречаешься с молодым человеком…
- Это не отношения, Димасик. Ерунда. За все время с начала нашего проекта он ни разу мне даже не позвонил! Не говоря уже о встречах…
- Извини меня. Неуместный был вопрос.
- Да о чем ты? Дело не в нем, а во мне. Я ведь никого близко к себе не подпускаю.
- И меня? – Димасик подвинулся к ней очень близко, лицом к лицу, ожидая ответа, смотрел искренне и вопросительно, почти умоляюще.
Она почувствовала себя неловко, плавно отодвинула свою голову от его головы и, небрежно бросив приборы на пустую тарелку, ответила:
- Ты – мой друг и… творческий коллега!
- Да что же я… как же я!.. – он заикался и хлопал себя по лбу. – Как же я забыл!.. – затем взял в руку чашечку с кофе и начал пить.
- Ну, у меня есть две близкие подруги Ксюша и Юля. Но у Ксюши семья, муж и трое детей, кроме того она на заводе «Севмаш» трудится, поэтому мы с ней и не можем часто общаться. Кроме того, она пишет песни, чьи-нибудь из наших поэтов стихи кладет на музыку. И поет сама, выступает в клубе самодеятельной песни «Микрофон». Она хорошая, очень добрая и отзывчивая. И семья у них показательная! Можно позавидовать… Ну, или пример взять с них…
- А вторая подружка?
- А вторая – Юля, она – стилист, просто мастер на все руки! Я у нее все-все делаю, прически, и ногти, и косметические процедуры. Вот с ней мы чаще общаемся. Она моложе, семьи нет, развивает карьерный рост. Свой салон красоты у нее…
- Свой? И сама работает?
- Да… - Саша немного задумалась. - Хм… Давай по тексту после завтрака?
- А давай!
Они провели вместе и целый день, репетируя своих героев, то и дело, кривляясь и примеряя на себя различные маски, смеялись, пробовали работать перед зеркалом.
Дмитрий хвалил Александру. Она хвалила его, говоря:
- В тебе пропадает талант режиссера!
- А в тебе талант актрисы!
- Не пропадает! – весело ответила она, вытянув вперед указательный палец, и пригрозила пальцем прямо перед его носом.
День был для них обоих безоблачный. Они были в том счастливом настроении, когда все, о чем бы ни думалось, что ни делалось, представлялось просветленным и чистым.
Вечером она сама вызвалась проводить его до дома в качестве прогулки, обратно планируя вернуться на такси. Они шли по вечернему городу, крупные снежинки падали на плечи, на шапки; снежинки были резные и красивые, и переливались на свету фонарей! Было тепло. Прохожие то и дело смотрели на их счастливые улыбающиеся лица.
- Тебе не кажется, Сашуль, на нас все смотрят? – смутился Дмитрий.
- Кажется, - она широко улыбнулась, сверкнув белыми зубами, повернула к нему голову.
Двигались они по проспекту Ленина – центральному проспекту Северодвинска, оттого вокруг и было такое большое количество людей. С тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года, автор тут сделает отступление, данный проспект носит имя Владимира Ильича Ленина, до сорокового года проспект назывался улицей Торфяная, а с тысяча девятьсот сорокового - Арктическая.
- Чего они смотрят на нас? – не унимался Димасик.
- У тебя опять паранойя! – Александра нежно толкнула его в плечо, затем, остановившись, стала отряхивать снег с его пальто зачем-то. – Мы, наверное, очень красивые!
Димасик хитро улыбнулся, прищурившись, огляделся и произнес:
- Да, возможно, так и есть.
Следующая репетиция прошла в разы лучше предыдущей. Режиссер, распекаясь, вновь хвалила Александру, а Дмитрий просто балдел от удовольствия!
- Чувство у меня такое складывается, - начала Роза Викторовна, выпуская густой табачный дым, сняв очки перед этим, - вы порядочно времени провели вместе в выходной, все роли отработали!
Димасик и Саша сияли от восторга!
- Я вас всех поздравляю! – восторженно сказала режиссер, поднимаясь с места! Со следующей недели начинаем работать на сцене!
Дмитрий, не дождавшись, что она скажет дальше, начал аплодировать, и все тут же его подхватили и захлопали в ладоши.
- Вы считаете, не рано? – спросил Дмитрий.
- Думаю, самое время! – ответила Роза Викторовна очень строго и серьезно, не смотря на аплодисменты. – Пока что это будут репетиции в выгородке, затем постепенно начнем пластику. Но я вас попрошу очень внимательно отнестись к тексту. Сегодня пятница. Встречаемся в понедельник в то же привычное для всех нас время. Роли, если у кого есть сомнения, должны быть выучены! Друзья мои, настоятельно рекомендую на сцене обходиться без листовок! В понедельник текст у каждого из вас уже держится в голове! Мы начинаем постановку, если кто-то будет отвлекаться на бумажки, появятся трудности!
Вся труппа снова зааплодировала.
- Чему радуетесь, не понимаю, - она недоуменно пожала плечами и надела очки.
- Роза Викторовна, один вопрос можно?
- Слушаю вас, Дмитрий…
- Спектакль ведь мы с Александрой начинаем, не так ли?
- Совершенно верно!
- А нельзя ли нам сейчас попробовать две-три сцены в выгородке, чтобы мы смогли поработать самостоятельно в выходные?
- Вы готовы начать сейчас? – режиссер очень внимательно оглядела обоих.
Александра и Дмитрий светились от счастья.
- Что ж, давайте выпьем кофе… и попробуем вас посмотреть, на что вы способны у меня… Кто желает кофе выпить?
На кофе остались, кроме Александры, Дмитрия и режиссера, еще Иван Тута и Владислав Кривошеин. Они подробно объяснили Александре, что репетиция в выгородке – это такая репетиция, которая проходит в репетиционном зале и где места действия и будущие декорации обозначаются подручными вспомогательными средствами: стульями, выгородочными ширмами, переносными раздвижными загородками и др. Во время таких репетиций намечаются и разрабатываются мизансцены и пластика персонажей, а также идет поиск характеров и взаимоотношений персонажей. Актеры осваивают и постепенно заучивают тексты своих ролей.
Первая сцена спектакля начиналась с того, что герои Роман и Виолетта встречаются на сцене. Роман пылко признается Виолетте в любви, объясняя, что скоро он разведется с женой, и они смогут быть вместе, наконец. В этой сцене они почти не двигаются: героиня сидит на стуле, герой периодически то поднимается, то присаживается обратно на стул. Режиссеру было важно отработать все жесты: движения рук Александры, повороты головы, движения Дмитрия. Впрочем, с этой задачей Александра довольно-таки быстро справилась. Вторая сцена тоже не затруднила Александру, а в третьей сцене герои романа должны встретиться тайком, заключить пылкие объятия и поцеловаться.
- Значит, вот что, мои драгоценные, - сказала Роза Викторовна, - в таких сценах, как правило, проявляется фальшь. Саша, деточка, вспомните какие-то свои отношения, может быть, последние, а, может быть, это у вас была первая любовь, не важно… Вспомните о том, как билось сердце в тот момент, когда вы впервые поцеловались с любимым человеком, какие у вас были тогда ощущения? Наверное, кружилась голова, внутри все тряслось, коленки дрожали и подкашивались!.. Мне важно, чтобы вы, дорогая, максимально передали те свои ощущения здесь и сейчас!
Роза Викторовна ходила по сцене вместе с ними. Она не сидела уже за режиссерским столом, по своему обыкновению, не вынимая изо рта сигарету, а надменно, хоть и слегка ссутулившись, ходила по сцене, то снимала свои очки, то надевала, и сигарет выкурила гораздо меньше, потому что беспрерывно общалась с артистами. Во время каждой реплики она старалась прятать нижнюю губу под верхнюю. И руководила ими жестко, словно это была не поцелуя репетиция, а какого-то боевого действия!
- Дмитрий, стоп! – грозно скомандовала Роза Викторовна, и он прекратил обнимать Александру и отошел от нее к режиссеру.
- Вы – инициатор этой встречи, и вы любите эту женщину два года! Вы два года ждете этого момента, пылая своими чувствами, изнемогая от этих чувств и от волнения! И вот теперь этот момент наступил! А вы… словно кисейная барышня!.. Вы, что ли, ее боитесь?! Или от нее ждете активных действий? Дмитрий, я вас не узнаю… - Роза Викторовна сняла очки, пристально посмотрев на него. – Смелее, Дима, активнее! Она – хрупкая женщина, скромница… она вас тоже любит, тоже очень крепко любит!.. Она – молоденькая неопытная девушка и стесняется.
В общем, мой любезный читатель, данная сцена отняла у наших героев немало сил. После репетиции Александра вернулась домой на такси, любезно попрощавшись с Димасиком на крыльце театра. Он, разумеется, предлагал прогуляться вместе до ее дома, но она устала и выразила желание вернуться домой поскорее. Они договорились увидеться на следующий день у нее дома и по-хорошему отработать первые три сцены.
Дома ее переполняли самые разные странные чувства, она думала об этих сценах, вспоминала каждое прикосновение, слышала в голове голос Розы Викторовны, слышала голос Дмитрия и голос свой собственный. Она делала дома влажную уборку, перебирая в голове пошагово все, что происходило на сцене, и уже приняв душ и улегшись в постель, сама себе призналась, что с нетерпением ждет завтрашней репетиции.
Проснулась Александра в хорошем расположении духа. Занимаясь обычными своими утренними делами и процедурами, она улыбалась себе сама, вспоминая вчерашние объятия и поцелуи. Кстати, дорогой мой читатель, поцелуи на сцене были совершенно театральными, они прикасались друг к другу щеками, лишь касаясь кончиками губ, делая, как говорится на языке кинематографа стоп-кадр. Тут автор должен вздохнуть тяжело и признаться, Александра от этой работы получала головокружительное удовольствие, никак не шла из головы вчерашняя репетиция, сердце замирало от одной мысли, что вскоре все это повторится!
Во время утренней прогулки она ускоряла шаг, хотелось разбежаться, что она впоследствии и сделала, словно торопилась на предстоящую репетицию.
После завтрака Александра полезла в шкаф, выбирая одежду для репетиции и поймала себя на мысли, что собралась прихорашиваться для человека, который в течение многих лет совершенно не интересовал ее как мужчина. Она не собирается сегодня никуда выходить из дома, зачем, в таком случае, красить глаза и губы и рыться в гардеробе, выбирая сарафан максимально короткий из всех, какие у нее имелись, максимально обтягивающий и подчеркивающий ее стройное тело и загар? Кроме того, она вымазалась массажным маслом, чтобы придать эффектный блеск телу, а несколько капель любимого парфюма завершили сегодняшний образ. Александра открыла все форточки в квартире, чтобы запах духов не был слишком резким.
До встречи с Дмитрием… О, простите великодушно, драгоценный мой читатель, я сию же минуту поправлю себя – до репетиции их в домашних условиях оставался час. Она села было читать, но через некоторое время захлопнула книгу в негодовании, сюжет не шел, она понимала, что смотрит на буквы, разглядывая каждую из них поочередно, очень внимательно, досконально, вглядываясь в шрифт, а мысли ее блуждают там, на сцене, вчера, в объятиях Дмитрия.
Положив книгу на полку, она прошла на кухню, зажгла огонь, поставила чайник, достала из холодильника заварные пирожные с белковым кремом, которые купила с утра во время утренней прогулки, уложив их на красивое блюдо.
Мучительно долго шло время. Когда она услышала звонок, опрометью бросилась к двери, чтобы сейчас же ее открыть. Все время ожидания она была словно в невесомости! Вчерашняя репетиция то представлялась ей счастливым сном, и тогда хотелось, чтоб этот сон повторялся снова и снова, то вдруг ее охватывало беспокойство. Сердце подсказывало, что он идет к ней, что он уже близко, оттого она так торопливо бросилась открывать дверь. Но она увидела не Димасика, а пожилую усатую женщину, которая, пока Александра удивленно смотрела на нее, объяснила сиплым голосом:
- Показания электросчетчика!
- Да, - ответила Александра. – В квартиру проходите…
Пока усатая тетя снимала показания, раздался телефонный звонок, наконец! Она немедленно схватила трубку, задыхаясь от волнения.
- Добрый день, Сашуль! У нас все в силе?
- Да, конечно, все в силе. Ты где?
- Я иду уже, Саша.
- Все! Спасибо! Закрывайтесь! – пробубнила сипло усатая тетенька.
- Да, спасибо, до свидания… - ответила ей Александра, подходя к двери, а потом добавила в трубку, – Димасик, это не тебе!.. Ты идешь, говоришь?
- Да, иду…
- Жду тебя!
Александра была вся не своя от волнения, щечки пылали, глаза сверкали ярким светло-зеленым огнем, даже почти дрожали руки, а тут еще эта усатая тетушка…
Дмитрий вошел в квартиру с бутылкой шампанского в руках.
- Мы работать собираемся или бухать? – встревожилась Александра, глядя на бутылку.
Надо заметить, читатель мой любезный, Дмитрий выглядел великолепно, впервые за эти все встречи и репетиции она видела его таким: гладко выбрит, аккуратно причесан, пальто, было заметно, начищено щеткой, ботинки сверкали так, что в них можно было увидеть свое отражение. Большие серо-голубые глаза просияли радостью и восторгом! Когда он разулся и снял пальто, Александра почувствовала тонкий аромат изысканного парфюма, и ей захотелось немедленно подойти к нему и обнять. Но вместо этого она взяла у него пальто и повесила на вешалку, а шампанское унесла в комнату. Вынимая из шкафчика фужеры, она отметила, что брюки на нем были выглажены безупречно, коснись стрелки – порезаться можно! Рубашка небесного цвета прекрасно сочеталась с цветом его глаз. В общем, как полагает автор, мой любезнейший читатель уже заметил, что наша Александра влюблялась в Дмитрия не по дням, а по часам.
Он любовался ею, впрочем, не меньше, чем она им, хоть и тайком, пока Александра отвернулась лицом к шкафчику с посудой, смотрел с вожделением снизу вверх: на ее загорелые, смазанные косметическим маслом ноги, на плотные ягодицы, стройную талию, обнаженные плечи… и невероятно быстро отвлек взгляд на книжные полки, когда она повернулась с двумя фужерами в руках и поставила их на стол.
- Я решил, что немного пузырьков нашей работе не помешают, – сказал Дмитрий, открывая шампанское, и серо-голубые глаза сверкнули.
- Да, пожалуй.
- Сегодня суббота, - напомнил он.
- Да, суббота, - подтвердила Александра.
Заметна была неловкость во всем, совершенно нелепая неловкость ситуации, как будто оба скорее искали тему для разговора. Александра сдерживалась, но волнение выдавали жесты, она как будто не знала, куда девать руки. Достав с полки сценарий, она повертела его в руках, положила затем на стол, поправляя волосы, придвинула к себе фужер с шампанским, вновь взяла в руки сценарий.
- Ты забыла слова? – улыбнулся Дмитрий.
- Нет, не забыла, - смутилась Александра, встала из-за стола и положила сценарий обратно на полку.
- Как впечатление после вчерашней репетиции?
- Думаю, у нас все получится! – сказала она весело. – Ну, давай выпьем, чтобы работа спорилась скорее!
Бокалы чокнулись, и Александра сделала два глоточка.
Вновь повисла тишина. Они сидели за столом друг напротив друга, глядя друг другу в глаза. Взгляд Дмитрия блуждал по ее лицу от губ до подбородка и вверх, едва задерживаясь на ее взгляде, вновь опуская глаза вниз на губы и еще ниже – на шею…
Она видела, как откровенно он ее разглядывает, и ей было приятно это, тем не менее, в свои тридцать она чувствовала себя сейчас школьницей и не знала, как себя вести дальше. О, драгоценный читатель мой, какое неземное волнение она сейчас испытывала, чертовски приятное волнение!
- Давай, может, репетировать начнем?
- Давай…
Они вышли из-за стола, и работа, наконец, началась.
Александра села на стул посреди комнаты, Дмитрий с дальнего угла подошел к ней медленно, прижимая правую руку к сердцу, и горячо произнес, правильно выдерживая паузы:
- «Виолетта, дорогая, милая моя, я ждал этого момента целый год! Ждал, надеялся и верил, когда мы, наконец, останемся наедине…»
Александра подняла на него взгляд, полный волнения, глаза бегло рассматривали его лицо и ворот рубашки.
- «Зачем?» – она резко поднялась с места.
Дмитрий так же резко убрал руку от своей груди, положил ее на плечо Александры, усаживая ее обратно на стул, и пылко сказал:
- «Не бойся меня… я не причиню тебе зла, не исчезай… Просто выслушай то, о чем я тебе сейчас скажу… Завтра нас разведут…»
- «Как завтра?» – она всем телом повернулась в его сторону, выражение лица стало радостным, но она быстро скрыла свою радость.
- «Да! Наконец, этот день наступит в моей жизни! И я… Я смогу… Виолетта, дорогая, я люблю тебя! Люблю, как безумец, как умалишенный, вот уже долгих два года, как только я тебя увидел…»
Он присел перед нею, взяв руки ее в свои. Александра заметила, что его большие глаза полны слез, и крупные горошины вот-вот скатятся с глаз. Ее взгляд стал удивленным, она даже слегка приподняла брови.
- «Рома! Это правда? – голос Александры дрожал, и сама вся она трепетала. – Ты говоришь правду сейчас?»
Он нежно поцеловал ее руку, и Александра почувствовала дрожь во всем теле.
- «Ах, - с испугом она отдернула его руку. – Сюда кто-то идет… уходи! Уходи!»
- «Завтра в парке. В полдень, - шептал Дмитрий, поднимаясь. – Я буду ждать!» – и он ушел.
Александра едва справлялась с нарастающим волнением. Она вернула на место стул и залпом допила свое шампанское.
- Ты – молодец! – улыбнулся Дмитрий, подойдя к ней очень близко и касаясь ее обнаженного плеча.
Она медленно убрала его руку и строго сказала:
- Димасик, ты меня искушаешь, не нужно меня трогать вне сцен, ладно?
- Как так? – он снова начал гладить ее плечо, спускаясь ниже по руке.
- Ну, как так, как так… - она вновь отстранила его руку. – Я ведь живая! – она направила указательный палец на бутылку:
- Наливай!
Дмитрий посмотрел на нее очень внимательно, и на его глазах вновь появились слезы.
- Саша, ты что сейчас сказала? Это у меня слуховая галлюцинация?
- Нет, – она сделала паузу. – Не галлюцинация… - снова пауза. – Но ты – не свободный мужчина… И… наливай уже шампанское! – она стала нервничать.
Дмитрий потупился. Молча, налил, молча, протянул ей фужер. Она, молча, взяла. Не отрывая от него взгляда, снова выпила залпом. Димасик сделал то же самое. Молчание продолжалось. Александра чувствовала, что зря все это сказала, чувствовала, что пьянеет, и становится легче. Становится легче работать, напряжение уходит, сердце начинает спокойно биться. Однако желание прикасаться к нему нарастало, пухлые губки трепетали, а зеленые глаза блестели, видимо, уже от содержащегося в организме алкоголя.
- Что ж, давай, к следующей сцене.
- Давай, - вздохнула она.
Теперь, дорогой мой читатель, мы с вами видим, что наша Александра действительно крепко влюбилась в своего партнера. Как можно, как можно, автор приходит в замешательство, более десятка лет не замечать человека, не помнить его даже временами, в некоторых событиях своей жизни забывать о нем, а теперь вот взять и влюбиться! Что привлекло ее к нему теперь? Почему именно теперь, когда он смирился с неизбежностью, с фактом того, что они никогда вместе не будут; и он нашел себе человека, с которым делит ныне еду и кров… Почему?
Что теперь происходило в жизни нашей героини, читатель мой милый, она еще, видимо, сама не понимала. А мы с вами не станем события торопить, а вернемся вновь к репетициям и начнем тихо, почти шпионски наблюдать за нашими влюбленными.
В третьей сцене наши герои Роман и Виолетта встречаются тайком в парке. Они подходят друг к другу и молча заключают объятия. Затем между ними происходит короткий диалог, они снова обнимаются и целуются.
Александра тайком от себя самой сутки напролет ждала этой сцены. Именно здесь и сейчас, у себя дома, именно поэтому нарядилась в короткий открытый сарафан, чтобы максимально чувствовать его тело во время объятий; именно поэтому она решилась выпить шампанского, чтобы не так открыто волноваться, хотя волнение ее не покидало.
Сейчас объятия были самыми сладкими за последние несколько лет ее жизни. Она сходила с ума! С таким упоением она прижималась к нему каждый раз, истово закрывая глаза, внутри все вибрировало, глаза меняли цвет каждые две минуты. Дмитрий обнимал ее крепко, целиком привлекая к себе, как будто не хотел, боялся отпускать, боялся, что это мгновение никогда больше не повторится. Они работали грамотно и слаженно, фактически не делали ошибок и промахов, не сбивались с текста, все было по-настоящему. Что же касалось поцелуя, то он по-прежнему был театральным. Так репетировали эту сцену пять раз, прижимаясь щечками и касаясь друг друга лишь кончиками губ. На шестой раз случилась спотыкачка: они поменялись местами в выгородке и по ходу работы, когда дело дошло до поцелуя, спутались, с какой стороны прижиматься щеками друг к другу. Раздался заразительный смех.
- Выпьем еще? – предложил Дмитрий.
Александра перестала смеяться, посмотрела на него очень внимательно темно-зелеными глазами, подошла к нему очень близко, так близко, что между их лиц ладонь нельзя было вместить, и загадочно сказала:
- Выпьем… Обязательно выпьем еще, Димасик…
И она коснулась нежными трепетными губами его губ, одной рукой обнимала его за шею, другой – гладила его затылок, запустив пальцы в густые русые волосы, тесно прижимаясь к нему, ощущая тепло его тела. Случился, наконец, долгожданный настоящий поцелуй!
В глубине его естества густело пламя страсти, одна волна подталкивала другую! Не выдержав этой муки, Дмитрий застонал. Губы Александры завладели его ртом, и там, в этой глубине её язык встретился с его языком, как встречаются в неизведанных глубинах океана два диковинных создания… Кружилась голова, бешено колотилось сердце, Александра в какие-то секунды чувствовала, что теряет сознание, и Дмитрий сильными руками поддерживал ее спинку.
По венам побежала горячая кровь! От него исходила невероятная энергия, и в эту минуту Александра поняла, что близость с Дмитрием неизбежна.
Очнувшись, она резко от него отстранилась и прижала указательный палец к губам, которые горели от страсти, глядя на него умоляюще, почти со слезами.
- Сашуль…
- Это – неправильно! – перебила его Александра. – Ты женатый мужчина.
- Саша! – дрожащими губами произнес он, поставил перед ней правую руку и ткнул на безымянный палец. – Я – мужчина … неженатый…
Он попытался подойти ближе и повторить поцелуй, которым только что буквально захлебнулся! О, трижды романтичный читатель, можете ли представить себе, сколько мук вынес этот мужчина, ожидая эти капризные, чувственные губы на своих губах! Но Александра вновь сопротивлялась. Не приснилось ли ему, что они только что целовались? Если это был сон, то пусть он никогда не заканчивается! Дмитрий готов даже уснуть навечно ради этого единственного чувства, которым он жил и дышал столько лет!
- Прогуляться не желаешь? – спросила вдруг Александра.
– Купим еще бутылочку шампанского? – добавил он.
Поймав глоток свежего воздуха, Александра опьянела еще больше. Вечер был поздний, мороз стоял градусов пятнадцать, снег был чист и переливался при освещении фонарей или фар пробегающих машин. Надо было успевать в магазин, пока отпускают алкоголь, до девяти вечера. Центральная улица была почти пуста. Они перешли дорогу по светофору, держась друг за друга и ласково воркуя. На центральной площади стояла новогодняя елка, переливаясь разноцветными убранствами.
- Какая красивая, смотри!..
- Мне больше нравится возле центрального универмага, - сказала Александра, но на елку засмотрелась и поскользнулась неожиданно для себя. И упала, можете себе представить, упала прямо перед собой на коленки, лицом вниз нырнула в снег, и Дмитрий почему-то не смог ее удержать! Александра смеялась, пока он поднимал ее, нарочно не хотела вставать и сопротивлялась действиям его. В конце концов, он присел перед ней, тесно прижав ее к себе и безумно, пылко поцеловал, как будто в отместку за ее баловство. И теперь она отдалась во власть искушения, губы ее стали податливыми, а взгляд томным и рассеянным.
Возвращаясь домой, они продолжали целоваться, страстно и безудержно, не обращая внимания ни на прохожих, ни на автомобили. Время остановилось для них, казалось, весь мир был «за», и в то же время никто не мешал.
Войдя в квартиру, они уже не помнили себя. Мгновенно одежда была сброшена на пол прямо у входной двери. Дмитрий не помнил, как оказались они в ее постели. Александра целовала его глаза, перебирая губами ресницы, и его сердце билось так, словно он бросился с крутого обрыва в бурлящую реку. Когда горячий влажный ее язык скользнул по его губам, он застонал и приоткрыл губы. Волна желания пробежала по всему телу Александры и захлестнула Дмитрия, он смотрел на нее жадно, жгучим взглядом. Бархатные руки ее обвили его тело, мягкие пальцы гладили спину. Вдруг она неожиданно резко потянула его на себя и он, расслабленный ласками, рухнул на нее. Движения их тел навстречу друг другу были быстры и сладки. Пик наслаждения наступил почти молниеносно! Александре даже показалось, что огненная ветвь молнии разрезала потолок ее комнаты, грохот грома слился с их нежными стонами, а ливень наслаждения был таким обильным, что затушил на время пламя страсти.
- Ну, вот и все, - произнесла Александра, отдышавшись и положив голову на его плечо, понимая, что после того, что произошло между ними, она уже не сможет никуда его отпустить! Мысли ее путались сейчас, цепляясь одна за другую, за последние годы она не испытывала ничего подобного, а может быть, и ни разу в жизни! Это ее мужчина, они созданы друг для друга!
В эту ночь они говорили мало, много пили и занимались любовью, как безумные, раз за разом, желание нарастало. Автор не станет вдаваться в подробности, что происходило между ними этой ночью и в каких порциях, но наши герои увлеклись друг другом так, что оба потеряли головы.
Пробуждение началось с головной боли, Александра с ужасом поняла, что не может подняться с постели, что на часах уже вторая половина дня и скоро репетиция. Сбиваясь и вздыхая, она объяснила Розе Викторовне по телефону, что подойти оба они не смогут ввиду последствий вчерашней работы.
- Сашуль, ты что, ей правду сказала? – очень огорчился Дмитрий.
- Я б могла соврать, но в этом случае, тебе пришлось бы тоже звонить ей и что-то придумывать, - она обреченно встала с постели и поплелась к кухонному столу. – Давай завтракать, я умираю от голода!
Поверите ли вы, или нет, драгоценный читатель, но следующие сутки прошли еще куда ярче предыдущих. Вновь репетиция отменилась, вновь было шампанское, еда по доставке, задушевные разговоры и много секса. Александра целиком отдавалась наслаждению здесь и сейчас, не думая о завтрашнем дне и о том, что будет дальше, ее мозг обволокли туманом алкоголь и те бурные чувства, которые она сейчас переживала. За проведенное вместе время они любили друг друга так изощренно и пылко, что ни одна эротическая экранизация не встанет в сравнение. Она сейчас могла претворить в реальность свои самые тайные желания, не задумываясь о том, что будет после, что рано или поздно придется ей расстаться с ним и отпустить домой к жене, не задумывалась она и том, какие чувства начнут терзать ее, когда Дмитрий все-таки уйдет.
В десятом часу вечера Дмитрий вальяжно заявил, что ему пора.
- Как? Как это тебе пора? Куда? – она испуганно вытаращила глаза, уже готовые разразиться слезами.
- Ну, куда-куда… - он замешкался.
- Я никуда тебя не пущу! – Александра обвила его шею руками, буквально повиснув на нем, и заплакала очень жалобно.
- Ну-ну, Саша… ну, не начинай сырость, пожалуйста…
Она тесно прижималась к нему и отрицательно качала головой.
- Я вернусь, Сашуль, обязательно… Мы увидимся обязательно… Это будет очень-очень скоро… Тем более у нас совместная работа, спектакль…
От этих слов Александра все громче и громче рыдала.
- Да что ж такое, Сашуль! – Дмитрий вздымал взгляд вверх и качал головой, не понимая, чего она ревет и что теперь делать. – Ну, куда я денусь? Я должен показаться дома, понимаешь?.. Нельзя же так, Ирина там с ума сходит, наверное…
Она внезапно успокоилась, отстранилась от него, и очень внимательно и серьезно посмотрев ему в глаза, спросила:
- Ты меня любишь, Димасик?
- Очень, - он тоже смотрел на нее серьезно. Большие глаза его были полны горького отчаяния.
- До сих пор?
Он кивнул, и тяжелые веки опустились. Александра обреченно вздохнула, сладко впилась в его губы, как будто это был последний поцелуй в ее жизни.
Она провожала его до двери, молча, уже без слез, даже легкая улыбка тронула губы.
- Я люблю тебя, Димасик, - сказала она нежно, и дверь за ним закрылась.
Следующий день прошел для нее не самым обычным образом, ведь привыкнуть к мысли, что она влюблена в женатого мужчину было не так-то просто. Жалела ли Александра о том, что произошло между ними? Нет, мой дорогой читатель, она не жалела. Она была счастлива настолько, что боялась раздумывать об этом и анализировать, полностью пустив на самотек все то, что имело какие либо рамки или ценности. Она была абсолютно уверена в ответных чувствах Димасика, а потому решила, что время все расставит на свои места. С этого дня она знала, где-то в глубине души Димасик еще не привык к тому, что его чувства теперь взаимны, но как только он осознает, непременно все изменит в своей жизни, и они обязательно будут вместе и навсегда! Она, окрыленная своим счастьем, даже представляла его разговор с Ириной с разных сторон, сочувствовала ей, даже плакала над ее бедой, но была счастлива впервые в жизни так полноценно. Александра знала и понимала, что именно этого человека ждала всю жизнь, а он все это время был рядом! Он любил ее все эти годы, сильно любил, надеялся и ждал. А она его не замечала… Как же так может быть в жизни, вот ходит человек рядом, живет в километре-двух от тебя и, несомненно является он счастьем твоим, частью жизни твоей, а ты, дурочка, не знаешь об этом вовсе, а ловишь какие-то несуществующие звезды с неба, точно миражи, и надеешься на чудеса! А до тех чудес-то, на самом деле, рукой подать!
С того самого момента жизнь Александры переменилась и наполнилась смыслом. Голова ее была полна ярких планов на будущее: совместные проекты, гастроли, колоссальная слава, восхищение со стороны окружающих, вот, мол, какие красавчики, какие оба талантливые, и какие счастливые!.. Как активно они работают вместе, только полюбуйтесь, как у них все замечательно складывается, какая крепкая семья у них… Да, в голове Александры уже картины семейного счастья вырисовывались: двое-трое детишек, большой двухэтажный дом и выезды за границу три-четыре раза в год, а быть может, перемена места жительства. Получение высшего образования наконец! Ради него она сейчас да хоть три института закончила бы! Ради их будущего и будущего их детей, ведь воспитывать детей-то надо в высшем свете!..
Отношения их развивались с такой быстротой и обвешивались такими ванильными кружевами, что ни в одном из своих красивых любовных романов Александра и не мыслила описать чувства подобные!
В тот же вечер, как они расстались, Дмитрий позвонил ей перед сном справиться о том, как она себя чувствует, и Александра дала волю словам:
- Я легла в постельку уже… Здесь тебя не хватает!.. Я люблю тебя, счастье мое и скучаю уже!
- Я понял…
На другом конце провода слышался шум, видимо, Димасик вышел на улицу.
- Я вспоминаю каждую минуту, проведенную с тобой. Ты меня к жизни вернул! Я смысл обрела, смысл жизни с тобой! Я жду завтрашнего дня с нетерпением!
- Я тоже, - ответил Димасик.
Потом они пожелали друг другу спокойной ночи, и Александра заснула самой счастливой женщиной на свете, улыбаясь во сне.
Но Дмитрий вовсе не был так слеп от счастья, как это казалось, просто то внимание, какое оказывала ему Александра, было непривычным, и он не знал, как себя вести и что говорить ей. Он не хотел, чтобы с этого дня она объясняла ему каждую минуту, как к нему неровна, не хотел и того, чтобы он говорил ей это же, но и не желал ее обидеть. Он сознавал, что в жизни его произошло событие, оценить которое он еще не был в силах и радовался лишь той широкой возможности применить все свои таланты в странных этих отношениях с ней, применить таланты актера, таланты мужские и физиологические и принести ей радость и удовольствие.
Репетиции проходили ежедневно в течение недели, как обычно Дмитрий провожал Александру домой, задерживаясь у нее до поздней ночи. Они не обсуждали дальнейший ход событий. Александре было достаточно видеться каждый день, слышать слова любви, быть с ним, отдаваясь ему целиком, и, казалось, она становилась еще краше и стройнее.
К концу недели, а это был уже самый канун нового года, вся труппа театра знала, что Дмитрий и Александра любят друг друга, и что она периодически разрешает ему спать в своей постели.
- Вместе Новый год встречать будете? – спросил как-то за чаепитием Иван Тута в присутствии всего состава.
Дмитрий смутился. Александра опустила глаза.
- Да, кстати, свадьба-то когда?
- После премьеры!
- Погуляем, повеселимся!..
- Винишка попьем…
Дмитрий начал нервничать:
- Ребята, вы о чем? Какая свадьба? Мы с Сашей просто друзья…
- Да ладно вам! – небрежно бросила Вероника Маслакова. – Дело-то молодое!.. Сегодня друзья, завтра – муж и жена!
- Правда, друзья, все всё давно заметили, и ни для кого не секрет, - сказал Иван Тута.
- Когда на свадьбе-то будем гулять? – подмигнула Вероника Александре, и та от безысходности покраснела.
Дмитрий, заметив ее смущение, взял под столом ее руку в свою и злобно произнес, натянув театральную улыбку:
- Мы вас предварительно предупредим, договорились? – и начал собираться уходить. – А вообще-то, это – не ваше дело! Пойдем, Сашуль, я тебя провожу домой…
Сидящие за столом остались в недоумении, почему Дмитрий Кружалин так занервничал? Им всем, и Веронике, и Алексею, и Ивану, и Владиславу и, тем более, Розе Викторовне абсолютно ровно, спят они рядом, либо порознь, пошутить уж нельзя!..
- Дурацкая ситуация, - повторял Дмитрий, пока они шли до дома Александры.
- А они ведь правы, Дима…
- Что-о-о-о? Да они глумились над нами! Какое им дело, что у нас происходит?
- Не понимаю, почему ты злишься, - Александра пожала плечами, - нам никто не сказал ничего плохого.
- А мне показалось, что в их лицах играло злорадство!
- Во всех сразу лицах оно играло? – вскинулась Александра с иронией. – Димасик, тебе показалось…
Надо заметить, мой дорогой читатель, наша Александра вела себя совершенно правильно; она вела себя так, словно у нее имелся немалый опыт, словно она несколько лет встречалась с женатыми мужчинами. За всю неделю, которую она уже привыкла проводить с Дмитрием по вечерам до поздней ночи, от нее не поступало ни жалоб, ни слез, ни просьб остаться и не уходить. И лишь этим субботним вечером она осмелилась озвучить впервые запрещенные для себя темы. Когда они подошли к подъезду, Александра посоветовала ему позвонить жене и объяснить, что сегодня ночью его дома не будет.
- Что значит, меня не будет дома ночью?
- Потому что я соскучилась, потому что я люблю тебя. Я хочу тебя!.. И этой ночью ты останешься со мной! – приказным тоном сказала Александра, доставая из кармана ключи. – Звони, пока мы на улице.
Дмитрий не стал никуда звонить, а просто достал из кармана мобильный телефон и выключил его.
- Ты остаешься? – спросила она, когда они уже входили в квартиру.
- Да, остаюсь…
Жаль ей было жену его Ирину, или нет, может быть, она ее тайно ненавидела, или вовсе плевать на нее хотела, тут автор не возьмется судить. Слишком скрытна была наша Александра, что она там внутри у себя чувствовала к этой женщине, пока было не ясно, видимо, даже ей самой. Сегодня она пришла к выводу, что пора бы что-то менять, встречаться с ним на пару часов на «перепихушки», да простит автора любезный читатель за данное слово, ей надоело! Она – женщина с амбициями, в себе совершенно уверенная, ее не устраивает такая сумеречная любовь, а те мгновения, когда Димасик утверждает, что они – просто друзья, и вовсе выводят ее из себя!
- Располагайся, - бросила она с улыбкой. – Я – в душ!..
Когда Александра вышла из ванной, свежая и благоухающая любимым ароматом, на столе ее ждал горячий ужин.
- Когда ты успел?
- С легким паром, - Дмитрий подошел к ней, обнял и нежно поцеловал. – Я не знаю, правильно ли все сделал, но старался, - показывая на стол, сказал он. – Извини, я бы тоже хотел сполоснуться.
- Полотенце там для тебя… Банные принадлежности на прежнем месте, ты сам знаешь, где и что лежит… Я жду с нетерпением! – ответила она после долгого сладкого поцелуя.
Пока Димасик отсутствовал, она переоделась к ужину и встретила его в шелковом летнем платье, красиво облегающем бюст, высушила и уложила волосы, оставив их распущенными гулять по плечам. Она расставила на столе ароматизированные свечи в сочетании с цветом тарелок в правильных цветовых гаммах и принесла охлажденное шампанское.
Когда он вышел из ванной, Александра стояла к нему спиной. Он подошел сзади, обнял ее очень нежно и начал аккуратно ласкать губами мочку уха и шею. Александра застонала и повернулась к нему лицом. Димасик стоял перед ней в одном полотенце, с влажными волосами, влажным телом.
- Сашуль, ты прекрасна!
Он сверкнул ледяным обжигающим взглядом и жадно стал целовать ее, запуская руку под ее подол и нежно лаская бархатную ножку.
- Если ты хочешь раздеть меня, - с трудом справляясь с волнением, сказала Александра, - не останавливайся!
- Разве может мужчина устоять перед таким соблазном? – широко распахнув серо-голубые огромные глаза, ответил Дима уже немного севшим голосом.
Он расстегнул молнию ее платья и резким движением за бретели стянул его с плеч. Платье с шелестом упало на пол. Единственным предметом, оставшимся на ней, были маленькие шелковые трусики. Глаза Саши блестели малахитовым огнем, когда он взглядом скользил по ее груди. Затем он поднял на нее глаза, и пылающие страстью взгляды встретились! Губы его припали к ее губам. Легким, точно выверенным движением он подхватил ее на руки и уложил на постели. Она хотела запомнить каждую минуту этой ночи, каждый поцелуй, каждое прикосновение его рук и губ. Раствориться полностью в его страсти, отдаться ему без остатка, дарить ему удовольствие и слышать его прерывистое дыхание и хрипловатые стоны. Александра чувствовала, что силы Димасика на исходе. Она сильным рывком прижала его к себе, и вместе они слились в вечном танце любви, подчинившись страстному ритму самой природы, который вознес их на вершину блаженства.
- Как ты красива! – он разглядывал ее лицо, касаясь подушечкой большого пальца ее губ.
- Димасик…
- Что? – он ласково улыбнулся.
- Почему ты остался сегодня?
- Хм… Что за вопрос? – он усмехнулся. – Потому что я соскучился!
- Или потому, что я захотела?..
Дмитрий не ответил.
- Как ты думаешь, мы когда-нибудь будем вместе?
Он задумался. Взгляд стал туманным, зашевелились желваки, и Александра почувствовала, что задала неправильный вопрос.
- Я думаю, да! – ответил он рассеянно, но достаточно убедительно.
- Димасик, давай встречать новый год вместе, - сказала она жалобно и прижалась к нему всем телом, стараясь не встречаться с ним взглядом.
- Саша, да ты что?
Услышав его протест, она обняла его, закрыв глаза.
- Нет, Сашуль, я не могу! Саша… Саша! – он запинался, не в силах подобрать слова. – Как я могу?.. Ирина не поймет меня…
- Дима, ты меня любишь? – резко перебила его Александра.
- Да, Саша, очень! Очень люблю тебя, дурочка! Неужели ты не видишь этого? Зачем надо все время повторяться? – он говорил неуверенно, то отстраняясь от нее, то вновь крепко прижимался к ее обнаженному телу.
- А Ирину? Ты любишь свою Ирину?
- Ее… - он сделал паузу. – Тоже…
- Ты любишь нас обеих?!
- Сашуль, ты ставишь меня в тупик… Пойми, она – мой друг…
- Что?!
Александра вдруг почувствовала, что готова вот-вот разразиться истерикой, не то хотелось ей смеяться, не то рыдать.
- Дима, а зачем ты со мной спишь? – сморщившись, надевая на плечи шелковый халатик, спросила она.
Дмитрий молчал.
- Почему молчишь? Она старая? Она – некрасивая? Полная? У нее гнилые зубы? Она за собой не ухаживает?
- Сашуль, куда тебя заносит?
- Ответь мне на мой вопрос! – закричала Александра. – Зачем ты каждый вечер приходишь и ложишься в мою постель?
- Не приходить больше?
- Чего тебе не хватает дома?
Дмитрий сжал кулаки и злобно произнес:
- Какая чушь!
Она беспорядочно забегала по квартире, пытаясь собрать с пола сброшенную недавно одежду, сложить ее в шкаф, убрать снятые с нее трусики в стирку… Дмитрий остановил ее, подойдя, взял в ладони ее лицо и он горячо и трепетно, глядя ей в глаза, сказал:
- Я в тебя, как в отражение гляжу, в душу твою заглядываю, себя сам вижу!.. Мне всю жизнь тебя не хватает! – он чеканил каждое слово, срываясь в голосе, пытаясь донести до нее смысл. – Я тебя любил много лет, я тебя ждал много лет, ты мне снилась каждую ночь! Я с ума по тебе сходил, Саша! Да, я… Да, я… я жить без тебя не мог!.. Да! Да, я сейчас живу с ней! Я с ней шестой год живу, Сашуля, но ведь я не мог же вечно ждать тебя, ждать, когда ты созреешь! Да я вообще в шоке оттого, что у тебя ко мне какие-то чувства возникли! Я в себя до сих пор прийти не могу! Я не верю тебе, Саша! Ты со мной играешь, играешь, да? Играешь со мной? – он резко начал трясти ее за плечи, больно сжимая их сильными пальцами.
Александра скривилась, маленькое личико сжалось, она издала слабый стон, вырвалась из его грубых объятий и убежала в ванную плакать…
Плакала она жалобно, в голос, то включала воду, чтобы умыться, то выключала, вновь начиная плакать. Дмитрий сидел, молча, за столом, уже одетый, оглядывая остывший ужин, неоткрытую бутылку шампанского и горящие свечи.
Она ждала, когда он подойдет к двери ванной, станет извиняться и утешать ее. Но этого не произошло, Димасик оставался сидеть неподвижно, молча, вслушиваясь в ее плач, то качая головой, то закрыв лицо руками. Наконец, он взял пальто и шарф, надел ботинки и аккуратно вышел за дверь, тихонечко прикрыв ее за собой.
Новый год Александра встречала одна. Она сделала заказ в ресторане, выпила бокал шампанского, разбавив его кисло-сладкий вкус вкусом соленых слез с боем курантов.
Димасик позвонил ей первого января под вечер. Он умолял простить его, упрашивал слезно забрать его к себе, говорил, что скучает страшно и жить без нее не может, и, если она сейчас не простит его, то он умрет немедленно от горя.
- Тебе плохо? – она едва сдерживала волнение.
- Очень плохо! Сашуль, я сам не свой оттого, как поступил с тобой… Прости меня, дурака!..
- Ты пьяный! – Саша сделала гримасу.
- Я не пьян! Я просто… Просто… Потерялся! Саша, дорогая моя, любимая… Моя ласточка… Моя девочка!..
- Ты где?
- Я у друзей…
- Дима, у каких друзей? – она повысила тон.
- Забери меня отсюда, я все объясню… У меня сейчас нет ни сил, ни денег до тебя добраться!
Как выяснилось, драгоценнейший читатель, наш Димасик накануне нового года очень повздорил с женой, как полагает автор, он все же вымаливал у нее разрешения уйти из дома, чтобы встречать новый год у каких-то неизвестных друзей. Все же он встретил новый год вне дома, находясь в компании не очень порядочных людей, в грязной блат-хате, куда приходят все, кому не лень, набухаться денатурата, простите, милейший читатель, автора за открытость, и справить свои физические нужды.
Александра немедленно вызвала Андрея, огромного, как стог, водителя тяжелой темно-синей Волги, и помчалась забирать Димасика. Но, можете себе представить, она не узнала своего любимого мужчину, ибо из подъезда выкатил небритый, грязный, полуспившийся ханыга, с разорванный рукавом на пальто, с расстегнутой ширинкой на джинсах. Джинсы были в подтеках, словно Дмитрий сутки мочился под себя.
Александра вышла из машины и с ужасом разглядывала любимого своего Димасика, который за такое короткое время превратился почти в чудовище. Он бросился к ней стремглав, обнял, очень крепко прижимая, и целовал запястья.
- Спасибо тебе, ласточка моя, спасибо, что ты приехала!..
Александра морщилась и отворачивалась от ужасного откровенного запаха перегара. Она усадила его в машину на заднее сиденье, села рядом, и Андрей завел машину.
- Дима, я полагаю, пора бы прийти в себя? – спросила она серьезно.
- Сашуля, милая, дорогая, прелесть моя, пожалуйста, можно я один денечек еще расслаблюсь? И на этом – все! Завтра начнется правильная жизнь, прелесть моя, пожалуйста…
Александра неодобрительно покачала головой.
- Сашенька, ласточка, мне очень плохо! Я тебя умоляю…
Александра вздохнула, подумав о том, как тяжело ей сейчас будет находиться рядом, с ним спать и задыхаться, выслушивая пьяные, слюнявые признания в любви.
- А ты, что ли, трезвая?
- Аллилуйя! – вскинулась Александра, и таксист Андрей слегка усмехнулся. – С какой-то стати я должна быть пьяной?!
- Ну, так новый год же…
- Ну, новый год… - она обратилась к Андрею: - Поехали через продуктовый магазин.
Вместе они провели пару дней и ночей, на этот раз было много разговоров. Александра, вероятно, решила отравить свой организм, пустившись во все тяжкие, она вместе с Димасиком зачем-то пила водку.
Они периодически ссорились в пьяном угаре. Александра взрывалась гневом, кричала на него и заставляла бросить жену.
- Мы созданы друг для друга! Мы с тобой дышим и думаем одинаково, мы на одном дыхании живем! Ты не имеешь права жить с другой женщиной!
- О, что ж я в такой несчастный день родился! – причитал Димасик, запрокидывая голову. – Саша, прекрати немедленно! Я, вот именно, что, не имею права ее бросать! Мы шесть лет живем с ней, я не могу… - он взял ее руки в свои. – Ласточка моя, ангелочек, любимая, прошу, не мучь меня, не надо! Я не могу ее бросить. Не смогу я быть такой сволочью! Как я смогу смотреться в зеркало после этого?
- А как ты сейчас с ней поступаешь, это – можно? Это ты можешь, и тебе не стыдно! И достаточно спокойно в зеркальце смотришься!
- Это – ложь во спасение…
- Тьфу!.. какой бред! Самооправдание!
- Саша! – он сказал эмоционально, почти шепотом, с пьяной уже достаточно дикцией и странным прищуром глаз. – Я не могу ее бросить. Как я буду жить после этого? Она погибнет без меня, она просто… умрет без меня…
- Тебе жалко ее, да? – с иронией спросила Александра.
- Да, мне жалко! Я не смею так поступить с человеком…
- А меня не жалко, Дима?
Но он не услышал ее вопроса и пылко продолжал:
- Она – человек, Сашуля, понимаешь… Она – человек, если бы не она, где бы я был сейчас, не знаю… Она меня все это время поддерживает, она мне все прощает почему-то… Я не могу с ней так по-скотски поступить, она слишком много для меня сделала! Я когда ее встретил, она такая чистая вся была, такая добрая, вся такая мягонькая, хорошенькая…
- Хватит! – Александра ударила по столу ладошкой. – Ты что, испытываешь меня?!
Димасик наблюдал за ней, делая глотки пива, и курил сигарету прямо у нее в комнате.
- Дай-ка мне тоже! – Саша вынула сигарету из его пачки.
- Так, пожалуйста! – он с улыбкой протянул ей зажженную зажигалку. – Я люблю, когда ты такая! – с удовольствием на лице сказал Дмитрий.
- Такая пьяная?
- Нет… Открытая! Ты сейчас похожа на ту Сашу, которую я помню и люблю! Какую Сашу я помню в нашей молодости… Мне легко с тобой с такой…
- Ты ее и любишь, ту Сашу, а не меня…
- Нет! – Димасик буквально проткнул ее острым серо-голубым взглядом, глаза поблескивали от алкоголя, и, казалось, стали еще больше. Ее же взгляд, напротив, был черен и пуст, глаза как будто потухли. – Я тебя люблю, какая бы ты ни была… Моя прелесть, моя ласточка… Иди ко мне!..
Далее автор, выражаясь языком кинематографа, закроет кадр с вашего позволения, уважаемый читатель, ибо смотреть на пьяные неуклюжие и слюнявые сношения с безуспешными результатами, не просто невкусно, а даже, я догадываюсь, противно и тошнотно.
Так прошли два дня. Они пили, то ссорились, то мирились. Выпивка закончилась, и нашим героям-любовникам пришлось волей-неволей выдвинуться из дома.
Дело шло к вечеру, уже давно стемнело, в этих северных краях в новый год темнота наступает примерно в три часа дня. Город был освещен яркой и цветной иллюминацией. Наша пьяная парочка шла медленно, облокотившись друг на друга, чтобы не падать. На дорогах было очень скользко, мороз крепчал. Прохожих встречалось не много, однако некоторые оглядывали их неприязненными взглядами. Дмитрий и Александра, разумеется, внешне привлекали внимание людей, пьяные и развязные, они, то громко смеялись, покачиваясь из стороны в сторону, то начинали импульсивно целоваться, то снова ссорились, если Саша заводила речь об Ирине.
Прямая скользкая дорога круто сворачивала влево, и вдали виднелась ярко-освещенная вывеска какого-то кафе.
- Давай по пиву? – предложила Александра. – Я что-то иззябла.
Дмитрий остановился и начал отогревать холодные маленькие пальчики, дуя на них теплым воздухом изо рта.
- Ты что, мой ангел, перчатки не надела?
- Я не знаю! Не подумала что-то…
- Ладно, пойдем в кафе, согреешь ручки.
В кафе их встретили все те же осуждающие взгляды. Людей было много, но столик свободный для них нашелся. Выпивая пиво из бокалов, они снова начали обсуждать свои нелепые отношения:
- Значит, ты желаешь оставить все, как есть, - парировала Александра.
- Да, именно так, как есть! Она – моя жена! А тебя я люблю…
- Самому-то не надоело?
- Надоело что? Ты? Моя любимая женщина? – он начал повышать тон, и некоторые из присутствующих оглядывались на них.
- Как можно жить с женой и при этом любить другую женщину?
- Тебе не понять…
- Обоснуй! – бросила она, круто отпивая пиво из бокала.
- Например, ты любишь красную икру?
- Да…
- Я тоже люблю! Очень люблю! Но красная икра для меня – роскошь! Праздничное блюдо… А дома меня кормят манной кашей…
Глаза Александры стали злыми и потемнели.
- Ты хочешь сказать, что я для тебя – икра на праздник?! – она почти вскричала последние слова «икра на праздник», и некоторые из посетителей вновь посмотрели на них.
- Ну, что ты так все буквально… Я пример привел…
- Девушка! – Саша подозвала красивую стройную официантку. – У вас есть красная икра?
- Да, конечно, - ответила официантка. – Есть бутерброды с красной икрой, есть блинчики, есть салаты с красной икрой… Что желаете?
- А блинчики долго будут готовить?
- Минут десять…
- Очень хорошо, - сказала Александра, пристально глядя на Дмитрия. – Повторите по одному бокалу пива и две порции блинчиков с красной икрой! Мы проголодались!
- Ты – сумасшедшая! – сказал Димасик, когда стройная официантка отошла от их столика.
- Я – справедливая! Будешь бубнить, сейчас манной каши для тебя попрошу!
Он усмехнулся.
- За двумя зайцами гоняешься… И я не смогу все это терпеть постоянно.
- Что «это»?
- Ты приходишь и уходишь! Ты не со мной и не с ней! Я бы с удовольствием поговорила бы с Ириной и все ей рассказала!
Дмитрий шепотом выругался матом, злобно посмотрев на Александру.
- Она все знает, Саша…
- Что она знает?
- Все знает… Про нас с тобой знает. И сказала, что будет бороться за меня…
Александра горько рассмеялась в голос:
- Манная каша?! Бороться? Со мной?
Димасик вновь шепотом выругался и ответил:
- Зачем только я тебе сказал об этом?
- А ты мне вообще за эти дни много лишнего говорил! Бороться она со мной будет! Да, действительно, зря сказал… Теперь я точно захочу с ней познакомиться!..
- Не надо, Саша, не обижай ты ее… Не нужно ее трогать вообще!
- А откуда она знает про нас?
- Я сам сказал ей…
- Сам?! – громко, не контролируя себя, выкрикнула Александра, и несколько человек из присутствующих опять оглянули их.
- Да тихо ты! – шепнул он. – Да, я сам ей сказал! Она все время о тебе спрашивала, зная, что мы работаем в одном спектакле. Я сказал, что мы – давние друзья, и любим друг друга. Спектакль – процесс долгий и трудоемкий, и она все время ревнует к тебе.
Тем временем подали пиво и блинчики. Александра поблагодарила стройную симпатичную официантку и, взяв в руки вилку и нож, улыбнулась Димасику:
- Приятного аппетита, - сделала паузу, а затем с еще более ярким сарказмом добавила: - Любимый…
Димасик ничего не ответил, выпил сразу полкружки и молча начал есть.
- А ты сказал ей, что ходишь ко мне на «перепихушки» каждый вечер? – не унималась Саша. От выпитого пива она уже совершенно опьянела и становилась занудливой и дерзкой.
- Саша! Какие «перепихушки»? Мы соединяемся телами, чтобы быть ближе друг к другу! Чтобы быть ближе во всех смыслах, чтобы почувствовать друг друга до конца! Зачем ты говоришь такие гадости?!
- Димасик, ты сказал своей жене, о том, что мы соединяемся телами, чтобы быть ближе друг к другу, во всех смыслах, чтобы почувствовать друг друга до конца? – кривлялась она, повторяя за ним в том же тоне.
- Нет. Этого я ей не смог сказать. Ей нельзя этого знать…
- Понятно. Это ее убьет…
- Вот видишь, ты сама все понимаешь, - улыбнулся Димасик.
Она выпила остатки пива залпом, достала из кармана телефон и стала бессвязно бормотать, набирая какие-то цифры:
- Я все понимаю… Все понимаю, Димасик… пора прекращать это дерьмо! Пора ставить точку… Димасик, я все сама понимаю… Я сама с ней поговорю, посмотрит пусть, стоит ли со мной бороться!..
- Ты куда звонить собираешься?
- Вызвать Андрея! Я тебя домой отвезу. На, оплати счет… Я в туалет, - она бросила деньги на стол перед ним и удалилась.
Андрей подъехал, и они сели в машину на заднее сиденье. Александру заштормило, голова сильно кружилась, она склонила голову Димасику на плечо и совсем медленно произнесла:
- Я сейчас же поговорю с твоей Ириной, и больше она тебя никогда не увидит… - и в ту же минуту закрыла глаза и задремала.
Прокатившись несколько минут по городу, Дмитрий уверенно попросил водителя остановиться вот тут, возле этого магазина и настоятельно порекомендовал отвезти Александру домой. Затем поздравил Андрея с новым годом, аккуратно выбрался из ее объятий, положив нежно ее голову на подголовник и убрался из машины восвояси, зажимая в руке пять сотен, которые остались на сдачу в кафе.
Синяя Волга остановилась перед подъездом, в котором жила Александра. Андрей потряс ее за плечо, объясняя, что приехали домой, надо выходить… Александра, открыв глаза, от холода съежилась, затем встрепенулась и, мгновенно проснувшись, почти крича, с истерикой, спросила:
- Где Дима?
- Он… вышел…
- Где?! – она посмотрела на часы, зачем-то полезла в сумочку, открыла кошелек, чтобы, видимо, расплатиться за такси.
- Он вышел на кругу возле Стеллы, сказал, чтоб я вас домой отвез…
- Обратно к Стелле немедленно! – закричала она на Андрея, будто тут была его вина. – Я на одну минуту закрыла глаза! Сбежал! Сволочь! Сволочь…
- Александра, ради бога, извините, я же не знал…
- Сволочь! – ругалась Саша. – Надо же, какой мерзавец! – кричала она, не обращая внимания на извинения таксиста. – Вот он! Подлец! Останови здесь! – увидев Димасика, она выскочила из машины почти на ходу и побежала к нему навстречу. Бежала, поскальзываясь и падая, поднимаясь, не обращая внимания на то, что больно ушиблась, бежала к крыльцу магазина, возле которого стоял Димасик.
Он стоял, как вкопанный, увидев, что она несется к нему. В руке у него был пакет, по всей видимости, из продуктового магазина.
- Димасик, ну, что же ты… что же вышел?.. Ты что, обиделся на меня, - бормотала она, уже почти подбежав и вытирая слезы. – Ну, почему, почему все так складывается?.. Не уходи, умоляю тебя, не уходи…
Дмитрий обнял ее, плачущую навзрыд, понимая, что они вновь привлекают внимание прохожих. Некоторые из них качали головами, другие смотрели с завистью, вот, мол, смотрите, какая трогательная любовь, иные вовсе посмеивались над ними.
- Все, все, - успокаивал он ее, - все, я здесь. Не плачь. Пойдем в машину. Я в магазин пошел, ну что ты с ума сходишь?..
Она открыла его пакет и, увидев там бутылку водки и большую бутылку лимонада «Спрайт», успокоилась.
- Пойдем домой, - сказала она, шмыгнув носом.
- Пойдем…
Далее происходящее Александра помнит очень смутно, не то от большого количества разной выпивки за три дня так отшибло ее память, не то напряжение происходящих событий. Впрочем, смутные воспоминая были: пили; Димасик, обращаясь к ней, каждый раз резко толкал в плечо, как обычно делают заядлые кореша в пивнухе, она жаловалась, что больно толкается, он извинялся, но затем повторял это снова и снова; пели песни; были попытки заняться сексом… Из дома, кажется, более не выходили…
Наутро Александра проснулась. Одна в постели… Простынь до безобразия скомкана, одна подушка валялась на грязном полу… Беспорядок был сумасшедший: на столе окурки прямо в тарелках с объедками, на полу – окурки, крошки, бесчисленное количество пустых водочных бутылок. Во всей квартире стоял жуткий смрад перегара, табачного дыма и немытой три дня посуды. Едва приподнявшись, Александра оглядела все вокруг и горько заплакала.
Кинул, как тряпку ненужную! Снова сбежал, оставив ее одну с этими горькими мыслями, с похмельем и беспорядком…
Она лежала в тошнотном полузабытьи, тело было чужим, ватным, даже если она пробовала шевелиться, в голове отдавало острым игольчатым звоном, и лицо покрывалось потом, язык был громадным, сухим, мешал дышать.
Так она мучилась сутки. Следующим утром головная боль отпустила, тошнота ушла, в мозгу словно повеяло свежестью. Александра набирала его номер два раза, но телефон Димасика был выключен. Она делала уборку, проветривание, слушая громко музыку, пела вместе с колонками, приседала под музыку, дважды принимала душ – в общем, делала все, чтобы не пуститься в хандру и депрессию.
Ближе к вечеру настроение стало ухудшаться, она вновь начинала плакать, вспоминая все разговоры, ссоры, мольбы бросить Ирину, и стало тошно от самой себя! Она включила компьютер и зашла на его страницу «в контакте», чтобы улицезреть, когда он выходил в интернет последний раз, и вдруг ей так захотелось посмотреть на его жену Ирину! Удивляясь, почему она раньше этого не сделала, Александра нашла у Димасика в друзьях женщину по имени Ирина Овчинникова и открыла ее страничку. И головокружение вернулось к ней! Пролистав фотографии Ирины Овчинниковой, держась за горло, Александра встала из-за стола, где-то нашла одну сигарету, судорожно ее выкурив, снова вернулась к фотографиям.
Это была полная, очень сутулая особа лет сорока пяти на вид, неухоженная, с рыжими кучеряшками на голове вместо прически, с большими, почти черными подглазниками. Лицо было серым обрюзглым, таким опухшим, как будто Ирина Овчинникова ежедневно употребляла алкоголь, а зубы!.. Зубы ее были такого темно-ржавого цвета, что Александра решила: Ирина Овчинникова лет пятнадцать тому назад потеряла где-то свою зубную щетку и до сих пор не может ее найти!
Александра смотрела все фотографии, чередуя их одну за другой, а в голове звучали слова Димасика:
- Она моя ровесница;
- Нет, она у меня не пьет и не курит;
- Она человек, понимаешь, Сашуля, она – человек… она такая чистая вся, такая добрая, вся такая мягонькая, хорошенькая…
- Я скучаю по тебе, Сашуля, каждую минуту! Не могу я с ней сексом заниматься, она – деревянная! Не прогнуть ее, не выгнуть, как бревно лежит, вся в складках…
Александра, наконец, отошла от компьютера и, позвонив одной своей хорошей знакомой, Ксении Виталинской, едва сдерживая волнение и обиду, пригласила ее тотчас в гости.
- У тебя что-то случилось?
- Нет, все в порядке… просто мы с тобой так давно не болтали! – ответила Александра.
- На тебя не похоже, Сашка. Такое чувство, что у тебя ком в горле!.. Что с голосом?
Александра всхлипнула.
- Все, дорогуша, я поняла… Сейчас приеду к тебе…
Гостья появилась на пороге через пятнадцать минут. Это была кареглазая, кудрявая шатенка, с черными бровями и ослепительной улыбкой, очень миловидная личиком. Она так же, как и Саша, вращалась в литературных кругах и еще пела под гитару, писала песни и выступала пару-тройку раз в месяц перед публикой Северодвинска. Несколько песен у нее было написано и на стихи Александры.
Работала Ксения Виталинская на заводе «Севмаш», позвольте теперь автору, читатель мой драгоценный, сделать отступление и рассказать немного об этом предприятии. Его официальное название - ОАО ПО «Северное машиностроительное предприятие», но на устах северодвинцев ходят такие сокращенные названия, как «Севмашпредприятие» и «предприятие СМП». На данном заводе производят строительство главных атомоходов ВМФ РФ — атомных подводных лодок четвертого поколения, ремонт и модернизацию крупных надводных крейсерских кораблей ВМФ РФ и иностранных заказчиков, а также строительство гражданских судов, строительство морской техники для освоения шельфовых углеводородных месторождений, производство товаров народного применения; в общем, дорогой мой читатель, завод «Севмаш» является главным предприятием данного города.
Вспомнив о заводе «Севмаш», нельзя также не отметить еще одно градообразующее крупнейшее предприятие Северодвинска - ОАО «Центр судоремонта „Звёздочка“», которое осуществляет ремонт и модернизацию атомных подводных лодок, надводных кораблей и гражданских судов; военно-техническое сотрудничество с иностранными государствами, технический надзор и сервисное обслуживание. Осуществляет также данное предприятие массовую утилизацию атомных подводных лодок на основе уникальной технологии, и подводных атомоходов Северного Военно-Морского Флота России, строительство гражданского судостроения и машиностроения, производство судовой мебели и мебели потребительского назначения, производство огранки алмазов в бриллианты. Данное предприятие осуществляет для себя еще одно новое направление деятельности — создание и развитие космической инфраструктуры.
В Северодвинске расположена Беломорская военно-морская база, существующая со времён Великой Отечественной войны и входящая в состав Северного флота, милейший читатель. Части Беломорской военно-морской базы дислоцированы преимущественно в Северодвинске, где и сосредоточены, как уже упоминалось выше, крупнейшие предприятия судостроительного и судоремонтного комплекса. В Белом море проходят регулярные испытания новейшего морского оружия, в том числе стратегического, благодаря чему существует потенциальная опасность радиоактивного заражения города и прилегающей к нему территории. Вообще же, в плане экологическом Северодвинск можно отнести к проблемной территории. Особенностями экологической проблемы города являются как географическое положение, так и расположение в нём крупнейших атомных объектов предприятий судостроительного и судоремонтного комплекса.
Прошу прощения, читатель мой драгоценный, за столь подробное и серьезное отступление внутри повествования от наших героев. Автор горячо любит свой город, а потому нередко делает подобные отступления, но при этом старается особо не утомлять милейшего читателя, а потому сию же минуту возвращается к героине нашей Александре, которая нынче принимала у себя дома приятельницу свою Ксению, очень миловидную женщину, с которой она была знакома более десятка лет.
Ксения Виталинская вела добропорядочный образ жизни, состояла в браке с любимым мужчиной, вместе они воспитывали троих детей. Человеком она была очень хорошим и нередко приходила на помощь людям.
Александра встретила ее с теплыми объятиями, а уже за столом за чашечкой чая поведала Ксении с печальной улыбкой на лице свою историю и, само собой, показала фотографии Ирины. Ксения даже поперхнулась:
- Ты хочешь сказать, что она с ним одного возраста?
- Утверждает, что одного…
- Ужас, - Ксения качала головой. То она резко закрывала глаза ладошкой с возгласом «Ой!», то тянула длинное «О-о-о-о», то глубоко вздыхала, пока Александра листала фотографии Ирины Овчинниковой. – Ужас! Саша, где у него глаза? Этого просто быть не может!
- Что мне с этим делать, Ксю? – всхлипнула Александра.
- Ну, что тебе сказать, Сашуля, - вздохнула Ксения. – Выбор твой. Тебе решать. Если ты этого персонажа любишь, придется делить его с ней. Попробуй пойти на компромисс, если ты говоришь, что бросить он ее не может… Ой, ужас! – Ксения уставилась на одну из фоток, где Ирина обнажила ужасные ляжки с целлюлитом. – Не укладывается в голове: как он приходит от тебя и ложится в постель с этим Шреком?
- Понимаешь, Ксю, я, после того, как сегодня ее увидела, просто… Просто едва не сошла с ума! – Саша снова начала плакать. Горячие слезы выкатились из глаз, обжигая лицо. – Я теперь не смогу его к себе близко подпустить! Чувство такое, что я нашла себя на помойке! Как будто меня опустили в лужу с навозом и топчут сверху резиновым сапогом… Нет, все решено! Больше никаких отношений. Только спектакль!..
Такое решение Александра приняла мгновенно и придерживалась его достаточно твердо, уважаемый мой читатель. Этим же вечером, проводив Ксению, она все-таки дозвонилась до Димасика, чтобы немедленно сообщить ему о своем решении. Он сначала сбросил, а минут через десять, судя по всему, выйдя из дома, чтобы Ирина Овчинникова не услышала разговора, перезвонил ей сам.
- Сашуль, ты как?
- В порядке! – бодро ответила она. – В полном! Как ты?
- А я все еще в себя прихожу… Саша, к тебе можно прийти?
- Зачем? – так бодро, но очень резко спросила Александра, в голосе звучали нотки жестокости.
- Хм… - Дмитрий растерялся, услышав, как она категорична. – Я понял, ты не хочешь меня видеть… Ладно, извини, - и связь прервалась.
Александра уже было собралась зарыдать, но, вспомнив фотографии Ирины Овчинниковой, собрала волю в кулак и вновь перезвонила ему.
- Что за психи, Димасик? – спросила она совсем спокойно, уже без жеманства. – Что, как барышня, трубки бросаешь?
- Нет, ничего… говори…
- Я следующее сказать хочу…
- Саша! – он прервал ее.
- Что?
- Давай, не по телефону…
- Давай… Помнишь кафе, где мы были последний раз?
- Конечно…
- Я там буду ровно десять-пятнадцать минут!
- А почему в кафе? Почему не у тебя?
- Я поясню, почему…
Действительно, ровно через пятнадцать минут Андрей привез ее к крыльцу. Дмитрий галантно открыл дверь и подал Александре руку. Она уже почти было растаяла от такого приветствия, но, вспомнив фотографии Ирины Овчинниковой, лишь улыбнулась с натяжкой и поблагодарила его. Заказав легкий ужин для себя и Дмитрию то, что он выбрал, Александра спокойно ела, излагая все по порядку:
- Я привыкла во всем преуспевать. Я привыкла, что все самое нужное и самое лучшее есть у меня. И я… Я привыкла иметь все, что мне нравится! Да, я понимаю, что в некоторых случаях надо стремиться, а, возможно, и добиваться…
Дмитрий сделал гримасу и собирался возразить, но она установила между ними расправленную ладонь и жестко сказала:
- Не перебивай!
Он со вздохом кивнул и слушал дальше.
- Сегодня я посмотрела фотографии Ирины…
Глаза его испуганно забегали.
- Я теперь понимаю, чего ты прибегал ко мне на «перепихушки» каждый вечер и почему сейчас захотел ко мне. У меня в голове все, все прояснилось. И, знаешь, я тебе вот что скажу: ты прав. Она – добрый человек.
Взгляд Димасика стал нежным и мягким, глаза словно повеселели.
- Я теперь понимаю, почему ты не можешь ее бросить, почему тебе ее жаль… Дима, мне тоже ее жаль! Поэтому я не могу исподтишка издеваться над бедной женщиной, поэтому я не стану с ней бороться, отбирать у нее самое дорогое… Поэтому между нами больше ничего не может быть! Я предлагаю немедленно все прекратить! Мы заканчиваем постановку, играем спектакль и остаемся добрыми друзьями… Кстати, завтра репетиция! – надменно сказала Александра.
Дмитрий опустил глаза на некоторое время, затем тяжело вздохнул и ответил:
- Как скажешь, Александра, только знай: ты мне небезразлична, ты – часть меня, а я – часть тебя, и всегда так будет.
- Ты прав, Димасик! Так будет… для тебя.
Она поднялась из-за стола, положив деньги за ужин на стол, взяла свою сумочку и, уже сделав шаг, повернулась к нему и с улыбкой сказала:
- Завтра репетиция, дружище! Я очень жду тебя. До завтра! – и вышла из кафе, не оглядываясь на него.
На этой грустной, но торжественной ноте, дорогой мой читатель, вы представить себе не можете, как бы хотелось автору закончить сие произведение и никогда более не возвращаться к этой нелепой истории. Но как может автор закончить, ведь изначально речь шла об Александре и театральной постановке – мечте всей ее жизни, но вовсе не о каком-то Димасике, персонаже весьма нерешительном, любителе алкоголя и острых ощущений, откровенном лгуне и исключительном мерзавце! Нет, не из жалости к своей героине автор делает такие выводы, а между тем, наш роман еще не закончился, и заканчивать его автор пока не имеет права, ибо тем самым не оправдает ожидания читателя.
Итак, наша Александра примирилась с тем, что это была никакая не любовь вовсе, а лишь увлечение, и засыпала и просыпалась ежедневно с мыслями, что Дмитрий Кружалин, да, великолепный актер, выдающаяся личность, талантище, и, конечно, добрый хороший друг, и не более! Она болела душой каждый раз, когда во время репетиции они касались друг друга, особенно, когда надо было целоваться. Он смотрел на нее так, что сдавливало в груди, замирало дыхание, и весь мир останавливался. Он сам сходил с ума от этих прикосновений! На глазах обоих были слезы, хотелось рыдать в голос, и ввиду всего этого роли выходили великолепно!
Александра приучила себя к такой мысли: это ни что иное, как испытание за главную роль, что актриса обязана кожей ощутить свою героиню, что именно за счастье быть актрисой приходится платить такой ценой Хотелось ей временами умереть, броситься с крыши девятиэтажного дома, перерезать себе, к черту, вены!.. не будь она писательницей, не будь сама собой, личностью сильной, перенесшей в своей жизни разные тяготы и горе, а другой женщиной, возможно, все бы так и закончилось трагически, но только не с ней! Она научилась воспитывать в себе характер и держалась очень уверенно и гордо.
Дмитрий по-прежнему провожал ее до дома, они заходили в кафе иногда, вместе ужинали, смеялись, обсуждали репетиционные процессы. Так прошли почти два месяца. Минул январь, за ним – февраль. Премьера была уже «на носу». К восьмому марта решено было сделать премьеру. С первых чисел и до самой премьеры было утверждено режиссером репетировать ежедневно по четыре часа.
Однажды по своему обыкновению Дмитрий Кружалин на репетицию не явился, и Александра начала бить тревогу. Телефон был отключен. Александра вся сама не своя была, раз за разом набирала его номер, почти ни с кем не разговаривала, а когда к ней неосторожно подошел Алексей Романов и спросил о том, как же такое может быть, что она не знает, где Дима, кому, как ни ей, знать об этом, она просто сорвалась и накричала на него, вне себя от злости. Роза Викторовна перенесла репетицию на завтра, пожелав Александре хорошенько отдохнуть.
На завтрашнюю репетицию наш уникальный актер, исполнитель главной роли, тоже не пришел. Весь состав ждал его целый час. Роза Викторовна сидела за своим режиссерским столом и курила чаще обычного. Александра плакала в голос, сидя на сцене по-турецки, закрыв лицо ладошками, и слышала отрывисто разговоры труппы:
- Что же делать? До премьеры осталось три дня, мы не сможем его заменить…
- Если так, то я, пожалуй, готов!
- Иван, ты сошел с ума?
- Действительно, сумасшедший!
- Даже если мы будем здесь жить все вместе до самой премьеры, спектакль нам не свести…
- Урод! Бессовестный урод!..
- Да никто, собственно, и не удивлен…
- Да, все прекрасно помнят его последнюю премьеру в этом театре…
- Надо же быть таким козлом!..
- А может быть, я все же попробую, а?..
- Иван, а она с тобой не сыграет!..
- Хах!.. Действительно, она же только Диме дает себя целовать!..
- Прекратите все немедленно! – закричала Роза Викторовна, поднимаясь из-за своего стола, она подошла к плачущей Александре и ласково произнесла: - Пойдемте в кабинет ко мне, деточка, я вам чаю с мятой заварю.
В кабинете режиссера Александра немного успокоилась, хлебая чай большими глотками и шмыгая носом.
- Я вас предупреждала, моя дорогая с самого начала о том, что этот человек не уважает никого вокруг! Но, я вижу, он успел уже вскружить вам голову…
Роза Викторовна положила руку на плечо Александры и наклонившись, заглянула ей в лицо. Александра вновь захныкала, как ребенок.
- Ну-ну… не плачьте, ягодка моя… Вот, конфетку вкусную съешьте, - режиссер положила перед ней коробку конфет.
- Яркий его образ и определенные таланты… Его голос, обаяние… Да, ни одна женщина не в силах устоять! – рукоплескала Роза Викторовна. – Даже я однажды не устояла!
Александра смотрела ей в глаза и ждала утешения, из глаз катились непрерывно слезки, миниатюрное тело ее сутулилось и жалобно вздрагивало.
- Поверьте, милая моя, это не тот мужчина, ради которого стоит так убиваться. Поверьте, не следует верить… да, говорю тавтологией, - сказала режиссер себе сама. – Не следует верить ни одному его слову, это очень чревато загнать себя в длительную депрессию. Поверьте моему личному опыту… Он был со мной раза два, он решил, после того, что между нами было, я все ему прощу и позволю! Он ошибся. Я – режиссер! Я ничего не собиралась ему прощать…
Александра широко раскрыла глаза, перестав хныкать, она даже перестала шмыгать носом и начала дышать очень ровно и беззвучно, и смотрела на Розу Викторовну, ожидая продолжения рассказа.
- Да, да. Именно так… Хотите спросить, почему раньше вы этого не знали? Милая Александра, я не девочка, и рассказывать о своих личных опытах мне не свойственно. Я и сейчас это делаю не из хвастовства и вовсе не затем, чтобы больно вам сделать, а потому что вижу, как вы из-за него убиваетесь… Это очень опасный человек. Если вы сейчас не остановитесь, не прекратите ему верить и смотреть ему в рот, простите, я вас уверяю, это не закончится хорошо. С каждым днем вам будет все хуже, и с каждым днем труднее все это разорвать раз и навсегда!
- Вы мне советуете порвать с ним?
- Я не советую ничего в таких случаях. Я вас просто вооружила информацией, а дальше вам решать. Знайте только, что вы в любой момент, когда будет совсем трудно, можете прийти в этот кабинет, я вас выслушаю, и не посмею осудить, попьем чайку вместе, поплачем друг другу в жилетку. А о премьере – не беспокойтесь, он никуда не денется! Вот увидите, пропьется и прискачет, как заинька. В конце концов, эта премьера – его последний шанс.
Александра выходила из кабинета Розы Викторовны в странном расположении духа. Она извинилась перед Алексеем Романовым, мило улыбаясь, вежливо со всеми попрощалась и ушла домой восвояси со своими смешанными мыслями и чувствами.
Конечно, хотелось немедленно выговориться, все ему высказать, если быть точной, мой уважаемый читатель, ей хотелось все выяснить, ведь она не задавала вопросов Розе Викторовне, было неловко, да и хватило информации об их давней связи. Возможно, чувство ревности ее переполняло, может быть, она злилась, что сам об этом ей не рассказал, намеренно скрыл и говорил о том, что Роза Викторовна ему не приятна. Она шла, вспоминала взгляды Розы Викторовны во время их первой встречи, вспоминала о том, как она рассказывала о Диме в самом начале проекта. Теперь все стало ясно, как белый день. Вот почему Димасик так негативно отзывается о ней, вот почему Роза Викторовна так пристально рассматривала их во время репетиций, когда у них только отношения начались. Наверное, Роза Викторовна тоже ревнует, или ей неприятно это, тогда зачем она согласилась на проект? Зачем сама предложила Дмитрия на главную роль? У нее есть прекрасные талантливые артисты, пусть бы эту роль сыграл, допустим, Иван Тута, он обаятельный, он – талантище, он бы справился. Ради чего Роза Викторовна на все это пошла? Ради театра? Ради денег? Значит не так и искренна она в своих поступках. Зачем она ей все рассказала сейчас? Чтобы сделать ей больно? Увидев, как они счастливы с Димасиком, она заревновала, огорчилась и решила масла в огонь подлить? Нашла слабое место, когда Александра и без того страдает, добавила дров?..
Голова Александры взрывалась от раздумий и догадок. Телефон Димасика по-прежнему молчал, а ей надо было срочно поговорить с ним, либо хоть кому-нибудь выговориться, и она решила позвонить Ксении Виталинской, той самой своей хорошей знакомой, добрейшей души, с черными бровями и кудрявыми светло-каштановыми волосами.
Подняв трубку, Ксения всхлипывала, на заднем плане плакали дети, были слышны еще какие-то голоса.
- Ксюша, что у тебя случилось? – заволновалась Александра.
- Саша! Нас выселяют! – рыдала в голос Ксения.
- Кто?
- Мы ведь снимаем квартиру… А мой муж не заплатил вовремя, деньги в автоматы проиграл… Теперь все сроки вышли, и хозяева больше ничего не хотят слышать! Нам идти совсем некуда и всю мебель и вещи вывезти некуда! У его мамы комната в коммуналке маленькая, да и не любит меня его мама… Ведь мне, мерзавец, ничего не сказал, и я только вчера вечером обо всем узнала…
- Я сейчас приеду! Сколько вам нужно денег, чтобы заплатить?
- Саша, они не возьмут деньги! Надо было две недели назад отдать им семнадцать тысяч, а этот негодяй чего-то наплел хозяевам о том, что ему задержали зарплату и перенёс на пятое марта. Сегодня мы должны съехать вместе с вещами!..
- Боже мой! Ксюша, успокойся пока… Подожди, я скоро буду, чем смогу – помогу… Держи себя в руках.
- Спасибо, Саша.
Приехав немедленно на квартиру, где жили Виталинские, Александра увидела пренеприятнейшее зрелище: на пороге стояли муж и жена, немолодые хозяева квартиры в ожидании, когда Ксения и ее семейство освободят данное помещение. Ксения плакала. Вещи были упакованы, но вывезти их было некуда и не на что.
- Вы почему не хотите пойти навстречу, ведь у них малолетние дети? – подошла Александра к хозяевам.
- Нам все это надоело! - ответила женщина писклявым, как у комара голосом.
- Надоело что?
- Они каждый месяц на три или пять дней задерживают оплату, а на этот раз на две недели задержали! Ждать по столько нам неудобно, у нас свои проплаты есть.
- Тем более, Игорь был предупрежден, что сегодня мы приедем, - сказал мужчина, - если они жилище нам не освободят, мы просто меняем замок и выселяем их.
- На улицу? В мороз? С детьми? Вы считаете, это – нормально?
- Увы, я умею считать только деньги, а Игорь был предупрежден за две недели до… За это время можно было что-то найти! – проговорила хозяйка, теснее прижимаясь к мужу.
- В нашем городе зарплаты после десятого числа! – плакала Ксения.
- Я готова сейчас заплатить вам, сколько нужно? – спросила Александра, открывая кошелек. – семнадцать тысяч?
- Сегодня уже поздно…
- Да, где вы были две недели назад, если знали, что ваши друзья в затруднительной ситуации? – спросил мужчина, поддерживая свою жену за локоть. – С минуты на минуту придет риэлтор, и мы срочно продаем квартиру. Так что вы забирайте свои вещи и съезжайте куда-нибудь!
Риэлтором оказалась молодая женщина. Она действительно появилась тот же час и также стояла возле хозяев у бедных Виталинских над душой.
Александра прошла по коридору, ища взглядом Игоря, мужа Ксении, заглядывала в комнаты. Вещи были упакованы в коробки и мешки. Мебель была разобрана, стояла в комнатах, готовая к погрузке.
- Это вся ваша мебель? – спросила она у Ксении.
- Вся наша… Не знаю, Саша, куда все это девать!
- Игорь, Игорь! – Александра заглянула на кухню.
Игорь сидел на полу, курил сигарету, подперев рукой подбородок и молчал.
- Как же ты допустил, Игорь?
- Саша, я думал, что успею, думал, что еще время есть…
- Ты думал, что они пойдут тебе навстречу, а вышло вот так, да?
- Да…
- Почему ко мне не обратились?
- Саша, это неудобно мне, - оправдывался Игорь.
- А с маленькими детьми в мороз на помойку идти – удобно?! Ты сможешь взять всех детей к своей матери?
- Не знаю…
- Позвони ей, узнай…
Игорь пожал плечами и сказал:
- У меня лимит на телефоне.
- Позвони с моего! – она протянула ему свой мобильник.
Игорь взял у нее телефон, набрал номер мамы и начал с ней общаться:
- Алло, мам?. . Как твое здоровье?.. Спасибо… Тоже все в порядке… Мама, у нас ситуация безвыходная… Да так… ерунда, ничего страшного, просто к тебе на три-четыре дня с детьми приедем, ладно?.. приюти нас… Я потом тебе объясню, мама!..
- Скажи, что ты и дети, а Ксюша у меня побудет пока, - шепнула Александра.
- Мама, не паникуй!.. Я приеду один, с детьми, но без Ксении… Буквально на неделю, а может и меньше…
Пока нерадивый Игорь объяснял маме по телефону, каким составом они собираются погостить у нее и какое время, Саша еще раз попробовала убедить хозяев:
- И все-таки, может быть, вы подождете, пока Игорь и Ксения подыщут себе жилье, я заплачу вам деньги за эти дни.
- Нет! Уже слишком поздно! – пропищала хозяйка.
- Они нам должны оплатить две квитанции, это две тысячи восемьсот рублей, можете сейчас отдать нам, у них ведь и этих денег нет!
Александра вынула из кошелька три тысячи.
- Саша, дай сдачи двести рублей! – обратилась хозяйка к мужу.
- Тем временем Игорь договорился с мамой и подошел к хозяевам.
- Мы сейчас уберемся все отсюда, а вещи и мебель заберем несколько позже, - сказал он.
- Надолго?
- Вы что, издеваетесь? У вас покупатели уже!.. Контракт сгорит! – встряла риэлтор.
- Вас спрашивают сейчас? – разозлилась Александра.
- У меня контракт…
- Заткнитесь! – Александра повысила тон на женщину, не дав ей договорить, затем обратилась к хозяевам в том же тоне: - Они заберут вещи при первой же возможности.
Хозяева и риэлтор начали что-то бубнить между собой.
- Ксюша, хватит стоять и плакать, сложи им одежду, зубные щетки, школьные принадлежности с собой. А для себя тоже положи вещи первой необходимости… А я пока такси вызову…
Выходя из квартиры уже, отправив детей и мужа на машине к свекрови, Ксения подошла близко-близко к хозяйке, добродушное милое личико исказилось гневом, и она со злобой и ненавистью в глазах четко сказала:
- Я надеюсь, за ваш поступок вы будете чувствовать себя хорошо! Я надеюсь, вам не вылезет боком ваш поступок, вам не будут сниться лица моих детей! Вы будете спокойно спать в течение длительного времени, я надеюсь, вы сможете спокойно кушать хлеб, откусывая от куска, и он не встанет вам поперек горла!..
Хозяйка открыла рот и, не найдя вовремя нужных слов, так и осталась стоять с открытым ртом. Пока Ксения и Александра выходили из квартиры.
- Всего доброго! – сказал хозяин.
- До скорой встречи, - ответила ему Ксения.
Уже когда сели в машину к Андрею и ехали домой к Александре, Ксения все не успокаивалась.
- Все будет хорошо, за три-четыре дня найдем мы жилье вам. Поспишь у меня, ничего страшного. Я понимаю, все это неприятно, особенно так внезапно.
- Как снег на голову! Господи, Сашка, тебя как Бог послал!..
- Сразу надо было мне позвонить… А ты злая, оказывается, Ксю! – улыбнулась Александра.
- А ты, оказывается, тоже!..
Девушки рассмеялись.
- Ничего-ничего, все образуется. Побудешь у меня, я все равно одна живу, очень рада тебе буду, жаль конечно, что в такой ситуации… Сейчас приедем, я тебе мятный чай заварю… Сразу все объявления посмотрим, - приговаривала Александра.
Действительно, дорогой читатель, у нашей Александры была легкая рука, и уже в тот же вечер был найден отличный вариант. Ксения договорилась на следующий день посмотреть новую квартиру.
- Саня, мне очень, очень неудобно брать у тебя деньги в долг, ведь отдать мы сможем не скоро, а еще грузоперевозки в какую копейку встанут! – Ксения взялась пальцами за виски.
- Я дам вам на грузоперевозки, не переживай. И отдадите тоже, когда сможете. Мне приятно помочь хорошим людям…
- Боже мой, тридцать тысяч долга! Каков негодяй! – воскликнула Ксения.
- Давно играет?
- Давно… Лет десять уже… Еще и не такие сюрпризы бывали! Стыдно рассказывать… Если бы не ты, Саша, где бы мы сейчас были? Ведь ни копейки в кошельке нет, ни на что ведь нет…
- Завтра уже все наладится! Успокаивайся, все глаза выплакала…
- Спасибо, Сашка, спасибо тебе! – Ксения взяла ее за руку. – Как ты вовремя позвонила… Бли-и-ин! Ты же позвонила! А я со своими проблемами даже не спросила, как у тебя дела!.. Саша, что случилось?
- Так… - она махнула рукой.
- Рассказывай…
Теперь Александра поведала Ксении о своих тревогах по поводу Розы Викторовны и Димасика и о своих подозрениях.
- А почему тебя это беспокоит? Это было до тебя…
- Понимаешь, я ведь думала, что мы друг другу доверяем, а он скрывал, что они были близки. А ведь ничего толком не знаю, что у них было. Отношения ли, или просто перепихушки, извини за такое гадкое слово.
- А почему ты у нее не поинтересовалась?
- Мне неудобно было спрашивать ее об этом.
- Ты ревнуешь?
- Нет. То есть, да… то есть нет…Ксю, я не знаю! Я соскучилась по нему! Я вся запуталась! Вот что мне теперь?.. Между нами ничего нет давно, как я могу сейчас что-то ему предъявить? – взволнованно тараторила Александра.
- Совсем ничего нет?
- Нет с тех пор, как я увидела фотографии его жены, у меня она перед глазами, и тут же вызывает брезгливое отношение к нему! Я напрягала память, желая вспомнить, когда, при каких обстоятельствах это брезгливое отношение возникло, еще до того, как я эти фото увидела.
- Саша, Саша… Что сказать тебе…
- Правду скажи!
- Мне не нравится твой Дима. И…
- Что?
- Мне кажется, у них и по сей день есть связь.
Александра набрала полный рот воздуха так, что щеки надулись, и резко выпустила его, прижав ладошки к щекам.
- А он что?
- Он принял мое решение все прекратить, сказал лишь, что любит меня и любить будет.
- Почему, если любит, не может с ней разойтись?
- Хм… - Александра улыбнулась, показывая ряд белоснежных зубов, и глаза стали темнее, по обыкновению, когда она волновалась и нервничала. – Ты не поверишь! Он сказал, что у Ирины большое количество долгов перед банками, ну, кредитов… потому-то он не может ее оставить в беде. Правда, он так до сих пор и не устроился на работу!
- Почему?
- Ксюша, стыдно рассказывать, но он… Он – пьяница и тунеядец. И это – не просто слова режиссера, все так и есть. И, я думаю, это она его кормит, все эти годы…
- И она оплачивает все эти долги?
- Не знаю, возможно, это его долги. Ему банки звонят каждый день по несколько раз. И он объясняет мне, что деньги в банках брала она, и жить им очень трудно, и денег никуда не хватает… я тебе еще кое-что сказать хочу: он ведь играть на сцену как оборванец пришел, носки дырявые, штаны дырявые… Я его одевала потихоньку. А сейчас мы не в отношениях больше! А скоро весна, опять, как оборванец ходить будет!
Ксения покачала головой и сказала:
- Да, хотела бы я его увидеть…
- Приходите с Игорем на премьеру!..
На следующее утро Александра и Ксения отправились смотреть новую квартиру. Все сложилось хорошо, квартира Ксении понравилась, устроила цена. Александра дала ей денег, и к вечеру должен был состояться переезд.
- Спасибо тебе еще раз большое, Сашенька, - говорила Ксения и крепко обнимала ее. – Если бы не ты, он бы всех нас сейчас по миру пустил!
- Все будет хорошо у вас, поверь. Ты – очень хороший, милый человечек, иначе у вас быть не может! И детишки прекрасные… Тебе спасибо за поддержку!
- Не забывай вчерашний разговор наш, - напутствовала Ксения. – Ничего ему не говори про Розу, делай вид, что ничего не знаешь, наблюдай…
- Так и буду. И ты будь внимательнее к своему мужу. Игромания – это болезнь. Не осуждай Игоря за то, что он болен. Ты должна ему помогать, а не тиранить. Ты – самый его близкий человек. Удачи вам! Все, беги, контролируй переезд!
Они вновь крепко обнялись и расстались в центре города возле Ленкома.
Минувшим вечером они очень долго не спали, а все обсуждали свои судьбы, свою жизнь, своих мужчин, плакали вместе, друг другу давали советы. Ксения убедила Александру в том, что истерики и выяснения отношений никогда ни к чему хорошему не приводят. Если у Саши возникли сомнения, что Димасик не всегда честен с ней, ни в коем случае нельзя ничего выяснять, паниковать тоже не следует, а тихо безмолвно наблюдать – время все расставит на свои места.
Собрать всю волю в кулак – вот что сейчас требовалось нашей Александре. Ах, если б жива была бабушка. Она непременно посоветовала бы ей, что делать. Бабушка всегда давала ей мудрые советы в затруднительных ситуациях.
Саша так хотела набрать его номер, вопреки всему, позвать его к себе, вне сомнения, домой к себе, на всю ночь, упасть в его объятия, как только он переступит порог, и обо всем на свете забыть!.. До тошноты надоели эти муки, ожидание, до боли устала она думать, маяться, сомневаться!..
Она взяла в руки мобильный телефон с решительной мыслью послать вон здравый смысл, просто хоть голос его услышать, как вдруг телефон сам зазвонил в руке, вибрируя и высвечивая на экране слово «Роза».
- Да, Роза Викторовна, слушаю вас! – ответила Александра.
- Дорогая, здравствуйте. Я вас приглашаю завтра на репетицию!
- А Дмитрий?
- Прилетел, как голубушка! Очень, очень искренне просил прощения, настолько эмоционально было его лицо, что я почти поверила в его судорожное состояние гриппа, амнезию, вызванную высокой температурой тела. Гениальная игра!
- Вы встречались?
- Только что вышел из театра… Александра, все в порядке! Три дня ближайших у нас репетиции генеральные, затем – прогон, и в субботу, четвертого дня – долгожданная премьера!
- Спасибо, Роза Викторовна! – почти шепотом сказала Александра.
Следующие движения пальцев ее… вы догадываетесь, мой уважаемый читатель, что она стала делать? Да, разумеется, она стала звонить ему!
- Да? – ответил Дмитрий.
- Дима, Дима! – воскликнула она, - Здравствуй! Как ты, дорогой?
- Да так, почти выздоровел… Ты сама-то как?
- Все, все так же…
- Не болеешь? Голос твой волнение выдает. Все у тебя в порядке?
- Дима, нам надо срочно поговорить!
- А что за срочность? Совсем никак у меня со временем. Может быть, завтра после репетиции, Сашуль?
- Димасик, я повторяю, это очень срочно!
- Сашуль… У меня еще самочувствие плохое. А нельзя ли по телефону обсудить то, что тебя волнует?
- Дима, сейчас или никогда?
- Я тебя понял…
- Что ты понял?
- Ну, что сейчас… или никогда… Хах, да…
- Так сейчас? - настойчиво повторила Александра.
- Ты дома?
- Почти дома. А ты – дома?
- А я почти возле твоего дома!
О, если вы, дорогой, трижды драгоценный читатель, когда-нибудь любили кого-то по-настоящему, искренне и бескорыстно, вы не останетесь равнодушным к нашей Александре, разумеется, вы не станете осуждать ее за то, что не сдержалась и позвонила сама, и позвала его!
Она смотрела на него, молча, когда он вошел, бледна была и не замечала того, что он все еще стоит в дверях. Ей казалось, что все время с того момента, как он собрался прийти, она думала только об этой минуте и готовилась к ней и поэтому ничего не существовало для нее сейчас. В то время как ему она всегда представлялась видением, средоточением воспоминаний и мыслей о ней, она следила за движением его пальцев, не понимала, отчего он медлит и не подходит к ней. То, что рисовало ее воображение, как встретятся они сейчас, и то, что она видела теперь, было противоположно и неожиданно, что она не знала, как вести себя дальше и что сказать ему.
Он стоял в дверях, глядя на нее таким взглядом, какой обычно бывает у человека, если он увидел какое-нибудь странное явление, но не страшное, а милое и бесхитростное явление.
- Вот, я пришел, ты что хотела сказать? - Димасик улыбался ей.
Дыхание перехватило! Александра сделала шаг и бросилась к нему на шею, извиваясь, ища поцелуя! Взгляд его стал острым, как тысяча игл, впивался в ее слегка прикрытое халатиком тело. Проявив железное самообладание, он овладел своим бушующим желанием сейчас, руки скользнули ей на талию, но он отстранился немного.
- Сашуля, чтобы ты знала, - сказал он охрипшим от страсти голосом. – Я хочу тебя сильнее всего на свете. Не сомневайся в этом. Но следующий шаг ты должна сделать сама.
Александра все вглядывалась в эти глаза, в его прекрасные большие серо-голубые глаза. Она ощущала его взгляд так явственно, словно он физически прикасался к ней, разум подсказывал, что надо отодвинуться, но тело стремилось вернуться в его объятия. Губы ее были словно обездоленными, тело трепетало, и она была уверена, что только прикосновение его рук и губ утолят этот голод.
- Димасик, - она сказала всего одно слово, в котором слышалось глубокое томление.
Бархатные тона ее голоса скользнули по разгоряченному телу Дмитрия, и по нервам пробежали живые искры. Пришлось сжать руки в кулаки, чтобы не дать им потянуться к ней. Выбор должна сделать она.
Он ощущал ее неуверенность, но заставлял себя стоять неподвижно, не смотря на то, что тело излучает силу исступленного желания! Сердце отчаянно стучало. Она склонилась к нему ближе, потом сделала тот единственный шаг, который отделял их друг от друга.
- Дима…
На лице ее томился страх, очень странный и неистовый. Вместо того, чтобы прижать ее к себе, как ему хотелось бы сделать, он нежно взял ее руки и поднес их к своим губам.
- Я боюсь, - тихо произнесла она.
Пару минут стояла чувственная размытая тишина.
- Любить меня? – с хрипотцой спросил Дмитрий.
- Да. И не любить тебя – тоже, - монотонно ответила она.
Его глаза впились в нее, дыхание участилось.
- А чего ты больше боишься?
Ее щеки чудесно запылали, глаза она не отводила.
- Не любить тебя…
Он поднял обе руки, обхватив ладонями ее лицо.
- Сашуля, ты передумала?.. Запомни, я никогда не сделаю ничего, что принесло бы тебе боль. Я обещаю.
Он отчаянно искал каких-то особых слов, которые могли бы ее успокоить, но не нашел. Наконец, он мягко взял ее руку, поцеловал тыльную сторону ладони и поднес к узлу своего галстука. Дрожащая улыбка осветила ее лицо, когда она медленно распустила его галстук. Пальцы играли с верхней пуговицей его рубашки. Дмитрий задумчиво поморщил лоб и вздохнул, оставаясь неподвижным. Александра расстегнула вторую и третью пуговицы, после четвертой ее пальцы скользнули под рубашку. На лбу Дмитрия выступили капельки пота, и его пальцы поймали ее руки.
- Ты соблазняешь меня даже тем, как просто дышишь… Моя дорогая, моя ласточка!.. Мне очень нужно, необходимо, чтобы ты меня поцеловала.
Губы их встретились: ее были нерешительны, его – уверенны и нежны.
Александра почувствовала резкое нетерпение, подумав о том, как сильно скучала она по нему все это долгое время! Пьянящее волнение пронизывало ее. Она приподнялась на цыпочки, чтобы тесно к нему прижаться, кончик языка дразнил уголки его рта, а потом начал совершать короткие набеги внутрь, приглашая его к тому же. Руки Дмитрия скользили по ее спине, затем выше, и зарылись в шелковистых густых светлых ее волосах. Его губы охватили ее с настойчивостью, которую он так твердо сдерживал, но сейчас страстное желание таким огнем горело в его крови, что, казалось, вполне вероятным умереть от этого блаженства. Она чувствовала, как его пальцы щекотно ласкают шею, затем ниже касаясь плеч. Но этого дразнящего движения ей было мало, оно не утоляло томления, сосущего ее. Чуть отстранившись, она поймала его пальцы и медленно повела их вниз, опуская вместе с ними края шелкового халатика с плеч. Халатик упал на пол. Вырвавшийся из уст ее полустон дал ему понять, что ей нужно больше, и пальцы его скользнули ей за спину, расстегивая лифчик.
- Пойдем, - она бросила на него страстный жгучий взгляд зеленых глаз. – Пойдем в постельку.
Он повиновался. Сердце бешено колотилось от предчувствий, когда она провела рукой по его груди, сдвинула рубашку с его плеч и повела его к постели. Она легонько толкнула его, пока он еще не сел на кровать, присела рядом и запустила свои нежные пальчики в его волосы. Он быстро снял с себя одежду, небрежно бросив ее на полу возле постели, удерживая ее пылающий взгляд, и только когда ее пальцы коснулись его возбужденного естества, Дмитрий взял инициативу в свои руки. Язык его погрузился в недра ее рта, он стал наклонять ее назад, чтобы Александра легла на постель, а руки его объявили власть на ее телом. Всякий раз, когда ресницы Александры опускались, он заставлял ее открывать глаза и смотреть на него. Он ласкал ее от волос до шеи и видел, как светлые зеленые глаза темнеют и туманятся. Ищущие пальцы его сняли трусики и открыли ее женственные тайны. Взгляд Александры стал открытым и томным от блаженства его прикосновений. А когда его пальцы и губы подвели ее к самому краю удовлетворения, он пронаблюдал, как взгляд ее еще более потеплел и стал почти черным. Тогда он властно и нежно прильнул к ее телу и, наконец, нашел вершину! Несколько мгновений спустя, слезы покатились из глаз по ее щекам от этого невообразимо прекрасного чувства. Дмитрий ослабил, наконец, свой тщательный контроль и также нырнул в наслаждение, выгнув спину, выкрикнув, и упал на нее, зарывшись лицом в волосы. Пораженный силой своих ощущений, он лежал неподвижно, ловя дыхание и наслаждаясь тем, как близки их тела.
- Саша… Сашуль, я внезапно понял, что чувствую себя завершенным, настоящим сейчас… только тогда, когда мы вместе, словно каждый из нас – половинка единого целого…
Не отпуская ее, он перекатился на бок и приподнялся на локте, увидев на щеках серебристые брызги слез, сдвинул брови, и взгляд, все еще туманный от удовлетворения, стал вопросительным.
- Ты плачешь?.. Какая ты красивая!..
Александра чувствовала, что живет, такого она никогда не испытывала в жизни своей, и эта долгая разлука, которую она сама для них устроила в качестве не то проверки, не то воспитательного процесса, еще более разнуздала и разожгла в ней чувства. Она сейчас была молодой, сильной и женственной, и эти чувства наполняли ее ликованием! Сможет ли найти она слова, чтобы объяснить Димасику, что она чувствует, не знала, но она сделает все, что в ее силах, чтобы показать ему это.
Дмитрий прижался к ее губам.
- Я скучала… Очень скучала по тебе все это время! – произнесла она, и губы изогнулись в улыбке.
- Я тоже… всегда! Каждую минуту, Сашуль, каждое мгновение я скучал…
Он снова нежно поцеловал ее.
- А ты знаешь, что в мифологическом отношении поцелуй символизирует слияние душ? – спросил он серьезно.
- В мифологическом?
- Да. Есть одна романтичная история Платона. По его представлению, человек изначально имел форму шара, четыре ноги и четыре руки, соединяя в себе мужскую и женскую половины. Но это существо было столь высокомерно, что навлекло на себя гнев Зевса, и было разделено надвое. Лишь в поцелуе эти части воссоединяются и обретают гармонию.
И он снова приподнялся и встретил ее губы. С неожиданной силой и ловкостью, она опрокинула его на спину и наклонилась над ним, блестя глазами. Пока ее губы настойчиво соблазняли его, пальцы ее открывали для себя крепкое тело Дмитрия. Оно было идеальным дополнением к ее собственному более мягкому телу, и она испытывала наслаждение, проводя руками по напряженным канатам мышц на его плечах и груди, ее пальцы коснулись шелковой шерстки волос на его груди, затем провели по обоим плоским розовым соскам. Дмитрий застонал, и ей показалось, что звук разносится по ее телу. Она сдвинула ищущую руку ниже, и он задрожал… Он не сомневался уже, в его власти довести Александру до такого лихорадочного пыла, прежде чем туман наслаждения вновь затмит его разум…
Было утро. Александра проснулась первой, поставила чайник и начала делать зарядку. Дмитрий открыл глаза. Расплылся в ласковой улыбке и спросил:
- Тебе мало было физических упражнений?
- Доброе утро, радость моя…
После зарядки и водных процедур, Александра с задором в светлых зеленых глазах поинтересовалась:
- Ты уходишь?
- Прогоняешь?..
Милым таким он сейчас казался, простым совсем был его взгляд, таким добрым, словно как у ребенка.
- На прогулку пойдешь со мной? – еще шире улыбнулась Александра, показывая безупречные зубки под контуром пухленьких губ.
- Да, конечно! Разве можно отказаться от прогулки? А который час?
- Седьмой…
И вновь ее переполняло чувство счастья, окрыляли мысли, ощущение утренней свежести. Она вдыхала чистый морозный воздух, держась за руку любимого мужчины.
Опасения и сомнения растворились сами собой, как утренний туман, ведь несколько часов назад Дмитрий говорил слова, в которые просто нельзя не поверить, этот широкий, открытый и выразительный взгляд не может лгать!.. Может лгать язык, но взгляд – зеркало души… Нельзя, нельзя ему не верить, все это вздор, домыслы… Они созданы друг для друга, это Бог соединил их для будущего творческого единства и… потомства. Это союз, который ни в коем случае никогда нельзя разрушать, все можно выдержать, все претерпеть, перед чем угодно преклониться, но во что бы то ни стало сохранить эти чувства! Ведь такие чувства возникают не случайно, ведь Господь наш всемогущ и безгранично щедр! Ведь наш Господь далеко не всех и не ежедневно одаривает взаимными чувствами, они оба избранные!.. Разве можно ввиду каких-либо обстоятельств, пренебречь тем, что послано Богом? Ведь, рано или поздно, придя в мир иной, придется предстать перед ним, и он задаст ей вопрос о том, что ж они сделали с удивительным, прекрасным чувством, которым он обоих их щедро наделил? Что ответит она ему? Что Дмитрий жил с другой женщиной? Что Дмитрий оказался слабохарактерным? Что окружающие наговорили о нем много плохого? Какой вздор! Бог спросит ее, что она сделала с чувством, которое он им дал? Все земные грехи никчемны в сравнении с тем грехом, который они оба совершили! Они пренебрегли чувством, которое дал им Бог, выборочно, соединил в них одновременно любовь и талант и подарил им возможность встретиться и найти друг друга! Сколько раз за несколько лет щедрый Бог давал им возможность пересекаться, а они все не замечали этого и не ценили! Теперь, когда их сердца вместе, Господь улыбается на небесах! Господь подарил им редкую возможность иметь любящие сердца, подарил возможность биться им рядом, разделить радости и беды, вместе испытать истинное счастье и создавать один за другим творческие шедевры. Нет, всему вопреки, они обязаны быть вместе! Они не имеют права уничтожить свою любовь, взаимную и крепкую – такое редкое творение Господа!
Вот такое стихотворение написала наша героиня в минуты горьких раздумий и мучений, когда была одна, без него, много дней и ночей:
КРИК ДУШИ
Давай с тобой оставим все, как есть...
Не будем разрушать друг другу семьи,
Задумаемся, что такое "честь"
И подчинимся социальной схеме.
Давай встречаться по углам тайком,
Дышать друг другом, страхом замирая,
Что нас увидят вместе светлым днем,
И что об этом кто-нибудь узнает.
Или давай расстанемся совсем
И нить порвем, нам посланную Богом,
Любить взаимно далеко не всем
Дана возможность, пусть не судит строго.
Давай оставим громкие слова
Для тех, кому они не пригодятся,
И пусть моя кружится голова
О том, что надо вечно притворяться.
И ты молчи! И вовсе позабудь
О том, что счастлив был со мной когда-то,
Свой творческий стабильный выбрав путь,
А я другим пойду витиевато.
Я буду молча в том углу творить,
А ты в другом углу, в своем пространстве,
А ведь могли бы мы с тобою быть
И никогда уже не расставаться!
Я буду мужа своего жалеть,
А ты свою жену, конечно, тоже.
А после будем в муках сожалеть,
Что с нелюбимыми делили ложе.
Ведь так пройдет вся наша жизнь, едва
Успеем оглянуться - постарели!
Мы - два духовно ярких существа,
Но судьбами связаться не сумели.
Когда настанет мой последний час,
И спросит Бог меня, о чем грешила,
Я вспомню с прыткой горечью о нас,
О том, как сильно я тебя любила.
Покаюсь я о том, что не могли
Быть вместе мы, и избежать предательств
Стремились оба. Все ради семьи!
Ради других каких-то обстоятельств.
И Бог ответит мне: "Я дал вам шанс
Одним из тысяч пар сойтись духовно,
Я дал возможность вам развить талант,
Им вас обоих наделил бесспорно.
Я дал вам силу воли и чутье,
Любви взаимной редкую возможность,
А вы мои дары свели в ничто,
При этом совершив неосторожность."
Когда настанет мой последний час,
Скажу себе: "Гореть в аду не бойся!"
Ведь в том мой главный грех, что Бог дал шанс,
А я его не разглядела вовсе.
Давай с тобой оставим все, как есть,
Не будем опускаться до измены.
Пусть в сердце боли столько, что не счесть,
Мы в судьбах не допустим перемены!
- А почему семьи? Почему про две семьи? – спросил Димасик, когда она прочла ему стихотворение вслух. – Это не про нас с тобой? Ты не замужем…
- Не знаю, - ответила она, пожимая плечами. – Так получилось само собой… Наверное, я пыталась побыть на твоем месте!
- У тебя получилось!
- Правда?
- Да, очень хорошо написано, талантливо…
- Спасибо, Дима!
- За что спасибо? За правду?
- Ты меня хвалишь… А ведь я не поэт! Я ведь не пишу стихов! Просто это как-то само собой вылилось!
- Великолепно у тебя вылилось! Потрясающе! – тихо, почти шепотом сказал он и поцеловал ее в лоб.
После прогулки наши счастливые герои разделили завтрак и весь день до вечера работали над спектаклем, до премьеры оставались считанные дни. Дмитрий клятвенно пообещал ей восполнить свои прогулы и в качестве штрафа за них провести с нею полных двое суток, чтобы дорогая его, любимая, самая желанная девушка на свете больше не огорчалась и простила его, дурака и обалдуя, за легкомысленность и халатное отношение. Он готов был весь перед ней вывернуться, только бы заслужить прощение и вернуть прежние отношения. Ему удалось. Александра вновь в нем растворилась.
Очень плодотворно работали они целый день, Александра даже не бралась за чтение, ведь ни одно произведение на свете, да простят автора великие и незабвенные, не могло доставить ей такой радости, какую приносил Дмитрий, радость жизни, неподвластную сомнениям.
Итак, начиналось время радикальных перемен. Александра вот-вот должна была стать актрисой. Остались две генеральные репетиции, и – вот, вот она, слава! Первая театральная постановка на ее произведение и первая роль в спектакле. И ее главная героиня так же пылко и беззаветно влюблена вместе с ней в своего героя! Это – фантастическое счастье!
Ближайшие три дня прошли как во сне! Генеральная репетиция – последняя репетиция перед окончательным выпуском спектакля, в полном гриме и костюмах, с полным сценическим, музыкальным и световым оформлениями. В эти дни готовились аншлаги и программки для зрителей, был приглашен фотограф. Александра обожала Димасика в эти дни: он был красив и галантен, слегка весел и горд, настоящий денди. В гриме он казался моложе, впрочем, как и все персонажи. Дмитрий и Александра относились к своим героям с трепетом, они особенно много работали последние три дня, совершенно вжились в свои роли и пылко и страстно любили друг друга. Они переживали новые жизни, жизни Романа и Виолетты, красивую, но печальную историю любви, которая заканчивается трагически, не оставляя равнодушным ни одного читателя, ни одного зрителя…
Премьера была ошеломляющей! Овации! Цветы! Бурные аплодисменты! После общего большого поклона, едва шторки занавеса закрылись, зритель стал неугомонно звать автора!.. Александра, уже успев переодеться, последний раз вышла на сцену, была легка, как пушинка, глаза излучали счастье и сияли малахитовым цветом, и отбила поклон! Публика ликовала!..
Спектакль закончился, и зритель торопился в гардероб за пальто, чтобы первыми вскочить в проходящий автобус, пока еще не выстроилась цветная длинная очередь из тех, кто только что почти плакал, будучи сплочен воедино с тем, что разыгрывалось на сцене.
Александра сидела в гримерной. Счастье вытекало из зеленых глаз крупными горошинами, в свете настольной лампы глаза ее были изумрудными. Первой подошла Роза Викторовна.
- Столько побед, деточка, вы довольны?
Александра кивнула, еще больше разразилась слезами, вскочила с места и очень эмоционально и крепко обняла Розу Викторовну. Режиссер улыбалась, однако, в уголках глаз, за стеклами очков тоже виднелись слезы.
- Хватит сентиментов, - Роза Викторовна отмахнулась, снимая очки.
Саша села обратно.
- Поздравляю вас, деточка! Это восхитительно! Я горжусь вами, своим театром и своей постановкой! Спасибо вам! Искренне благодарю за проделанную работу! Не ожидала такого исхода, хочу, чтоб вы знали, я очень довольна вами!
Роза Викторовна сегодня выглядела особенно хорошо, в коричневом платье с бирюзовыми элементами, с бирюзовыми бусами из натурального камня, с элегантной прической.
В гримерную вбежал Дмитрий, с большим букетом белых роз, присел перед Александрой на одно колено и вручил ей розы со словами:
- Поздравляю великолепного автора и потрясающую начинающую актрису!
- Спектакль еще не кончился? Вставай с колен! – рассмеялась Александра и взяла букет. – Спасибо, Димасик! Какие красивые!..
Дмитрий поднялся и подошел к Розе Викторовне.
- Мадам, искренне благодарю за приглашение, - и так же присев на одно колено, поцеловал руку режиссера.
Александра, затаив дыхание, наблюдала за ними дальше, как Роза Викторовна обняла Димасика, потрепав по волосам, как ребенка, со словами похвалы в его адрес:
- Молодец! Молодец, что довел начатое до конца! Благодарю!..
Потом она обратилась к ним обоим:
- Такой чувственной любви мой зритель не видел добрый десяток лет! Заявляю вам это наедине, дабы мой актерский состав на меня не обиделся! Еще раз поздравляю вас! И благодарю…
- Ну, что вы, Роза Викторовна, это мы вас должны благодарить, - скромничал Дмитрий, вновь целуя ее ручку.
Александра, молча, смотрела исподлобья, уткнувшись лицом в букет, как Димасик распускает перед ней хвост, точно павлин.
- Без вас и вашего театра, - продолжал Димасик, - разумеется, мы бы с Сашулей никогда б не вышли на такой уровень.
- У вас все впереди! – широко улыбнулась режиссер. – Ну, что ж, снимайте грим, времени мало!.. Александра, вас в вестибюле ожидает куча поклонников! Поспешите к ним… А я пока пойду, отвечу на вопросы журналистов… И не расслабляться! – Роза Викторовна приспустила свои очки и посмотрела на Димасика очень дерзко и надменно. – Завтра вновь показываем премьеру, затем гастроли.
Дмитрий кивнул и опустил взгляд.
Когда Роза Викторовна вышла из гримерной, Дмитрий почти прыжком подскочил к Александре и пылко целовал ее пухлые губки.
- Ты умница! Ты просто умница! – повторял он и продолжал целовать ее, пока в помещение не вошла девушка-гример, и Дмитрий сразу отошел от Александры.
- Вам помочь? – спросила гример.
- Я сам справлюсь! – заявил Дмитрий, радостно улыбаясь ей. – Сашуля, тебе нужно помочь снять грим?
- Да, помогите, пожалуйста… Меня друзья ожидают в вестибюле, пришли поздравить… А я вот тут застряла и не могу выйти…
Действительно, Александру пришли поздравить многие: литераторы, музыканты, авторы песен, друзья по школе… разумеется, среди всех были и уже нам с вами знакомые Игорь и Ксения Виталинские, дорогой мой читатель, те самые, которым Саша недавно помогала снять квартиру. Они ожидали Александру в вестибюле.
Ксении очень не терпелось познакомиться с Дмитрием воочию, посмотреть, как он ведет себя с Александрой, провести вместе вечер, тем более, что они были приглашены к Александре в гости сразу после премьеры. Ксения держалась за локоть мужа, улыбаясь ему искренне и неподдельно, когда он расхваливал премьеру:
- Спасибо, моя дорогая, что пригласила меня с собой в этот замечательный театр! Мне очень понравился спектакль! Все – большие молодцы, особенно наша Сашка!
- Ах, Игорь, вот если б мы с тобой чаще так выходили вместе в свет, ты реже занимался бы глупостями…
- Я тебе обещаю, Ксюша, с этого дня мы будем с тобой каждую неделю посещать театры, музеи и концерты… И твои концерты тоже! – он поцеловал ее в щеку.
В вестибюле все еще было большое количество людей. Ксюша и Игорь стояли внутри толпы, ожидая Александру, и наблюдали за режиссером, которая только что закончила давать интервью журналистам.
- Этот театр великолепен! – продолжал Игорь. – Здесь работают очень талантливые люди! Вон, например, режиссер. Посмотри, какая женщина, строгая и властная, да? Ксюша, Ксюша, ты чего застыла?..
Игорь слегка толкнул ее плечо, но затем осекся, ведь Ксения застыла, увидев, что Димасик очень быстро, словно между делом, подошел к Розе Викторовне, та что-то шепнула ему на ухо, затем высокомерно подняла подбородок и направилась прямо в их сторону, чтобы поприветствовать Ксению, с которой они тоже были знакомы и несколько раз пересекались на творческих мероприятиях. Она повернулась к Дмитрию спиной, но Ксения, стоя с мужем, прямо напротив, очень хорошо разглядела, какую гримасу сделал Дмитрий уже после того, как Роза Викторовна стала отходить от него, он даже сжал кулаки и на мгновение запрокинул голову вверх, затем вновь повторил ту же самую гримасу и немедленно удалился.
Слегка поразмышляв над этим коротким сюжетом, автор не станет мучить вас догадками, мой любезный читатель, в конце концов, не детектив пишется, а немедленно раскроет ту же самую сцену, продублировав ее, подойдя ближе к Розе Викторовне, которая только что закончила давать интервью журналистам и собиралась было вернуться за кулисы или еще там, бог ее ведает, куда. Очень спешно, как бы между делом, очень близко к ней подошел Дмитрий и, глядя ей в глаза, очень серьезно сказал:
- Деньги за цветы я верну тебе через пару недель, ладно?
Роза Викторовна улыбнулась одними глазами, чуть наклонилась на один бок и прошептала ему в самое ухо:
- Сущий пустяк… отработаешь! Долг за главную роль и вместе с тем букет роз…
Затем она надменно подняла подборок, глядя на Дмитрия как будто сверху вниз, повернувшись к нему спиной, направилась к Игорю и Ксении, сразу заметив их. Дмитрий злобно сжал кулаки, сделав гримасу, на мгновение запрокинув голову вверх, затем повторил ту же самую гримасу и немедленно удалился.
Роза Викторовна подошла к Ксении и Игорю, добродушно улыбаясь.
- Рада вас видеть в нашем скромном театре, Ксения! Как вам спектакль?
- Взаимно рада вам, Роза! Тронута сюжетом и работой актеров, - ответила Ксения, но мысли ее блуждали где-то далеко.
- Все на высшем уровне! – высокопарно заявил Игорь. – Это было очень круто! Просто нет слов…
- Ах, кстати, мой муж, Игорь, - представила Ксения.
- Очень приятно, - улыбнулась Роза Викторовна. – Приходите к нам еще.
- Обязательно! – раскланялся Игорь.
Как только Роза Викторовна отошла, Ксения, глядя на нее, задумавшись, монотонно произнесла:
- Странно все это, очень непонятно… Очень странная особа…
Затем, точно очнувшись, она посмотрела на мужа и недоверчиво добавила:
- Да, странная, а ты весь расщеперился перед ней!
- А что мне было делать, если ты зависла? Или надо было показать ей, что мы все видели?
- Господи, Игорь, да что мы такого увидели? – вскинулась Ксения. – Ну, подошел, ну, перешепнулись… Да мало ли о чем они перешепнулись!
- Мы поняли друг друга, дорогая, - кивнул Игорь, и Ксения, взглядом поддержав мужа, отвела в сторону глаза.
Вечер продолжался. Александра, собрав вокруг себя весь актерский состав данной премьеры, пригласила всех в гости, заказав домой из ресторана напитки и закуски. Роза Викторовна деликатно отказалась от приглашения, объяснив, что у нее другие планы на вечер, сугубо личного характера, подбирая по своей привычке нижнюю губку под верхнюю. Приглашение так же не принял Алексей Романов, вероятно обидевшись на случившийся у Александры нервный срыв, когда она накричала на него. Все остальные с удовольствием приняли приглашение и отправились к Александре в гости вместе с Игорем и Ксенией, а также к ним присоединись Юлия, визажист и парикмахер Александры и еще две одноклассницы и подружки детства ее Анна и Алена. Анна была прыткая болтушка, Алена – задумчивая и романтичная.
Все собравшиеся замечательно проводили время в гостях у Александры, они поздравляли Сашу, Димасика, а также Веронику, Ивана и Владислава. Собравшиеся пили шампанское, пели песни и читали стихи. К концу вечера выяснилось, что Иван Тута и Алена, задумчивая и романтичная подружка детства Александры, понравились друг другу и откланялись раньше других, спеша продолжить знакомство тет-а-тет. Игорь и Ксения Виталинские последовали за ними, ссылаясь на то, что Игорь уже достаточно выпил. И им пора домой. Он то и дело пытался напомнить своей жене, что она якобы о чем-то очень важном должна рассказать Александре. Но Ксения отшучивалась, надевая на него куртку, что он просто что-то перепутал, и пора ему поспать.
Вероника Маслакова так же очень серьезно собиралась о чем-то, совершенно драгоценном, поведать Александре, дважды звала ее с собой покурить, забывая с пьяных глаз, о том, что Александра не курит. Правда, с ней выходил курить Дмитрий, и она, выпившая и разгоряченная, вела себя с ним очень дерзко, напомнив об отношениях с Розой Викторовной.
- Ты об этом пытаешься весь вечер сказать Саше?
- Да! – она смотрела на него прямо перед собой без внешних угрызений совести, направив высокомерный и наглый взгляд.
- Не стыдно совать нос не в свое дело?
- Не стыдно! Стыдно использовать бедную девушку, морочить ей голову, а потом бросить!
- Ты о чем?
- Я об Александре! Ты, что, думаешь, никто не видит, какой ты мерзавец, вскружил ей голову, теперь премьера состоялась – в кусты уйдешь?
- А тебя как волнует все это? – Дмитрий начал нервничать.
- Не могу смотреть, когда невинная душа страдает! – заявила Вероника, выпуская табачный дым. – Я все равно расскажу ей всю правду, какая ты дрянь, на самом деле, если не сегодня, так завтра! Можешь не сомневаться… и не только о том, что ты с Розой мутишь, я многое знаю о тебе…
- Откуда знаешь про Розу?
- Про цветочки? – Вероника показала лицом такой театральный сарказм, что Дмитрий сейчас восхитился бы ее талантам, если б это не касалось его личной жизни. – У меня свои источники, Димусик.
- Тебе от меня что-то надо? – спросил Дмитрий серьезно и подошел к ней ближе.
- Нет! – Вероника покачала головой. – А с чего ты взял?
- А потому что честному человеку всегда неуютно и тесно в обществе негодяев, подхалимов и приспособленцев! – сказал он, почти рыча, глядя на нее зверем.
- Я надеюсь, тебе было приятно сейчас оскорбить самого себя! – рассмеялась Вероника.
- Чего тебе надо?
- Мне? – ее глаза стали шире. – Ничего, - она покачала головой и пояснила: – Я тебя не звала на перекур, ты сам прибежал… Я вижу, что Саша очень любит тебя! Мне жаль ее… А в твоей компании стало действительно тесно!
Она затушила окурок и собралась, было, вернуться в квартиру, но Димасик больно схватил ее за руку и еще более злобно произнес:
- Запомни: мы с Сашей друг друга любим чистой искренней любовью! И я не собирался ее обманывать! А Роза… Да плевать я на Розу хотел, понятно тебе?! Нет у меня с ней ничего, и не было! И не надо ничего Саше говорить! Ты не знаешь ничего, дура! Ты поняла меня?
- Руку отпусти! – жестко сказала Вероника. – Больно! – и вырвавшись от него, вернулась в квартиру Александры.
Остаток вечера Дмитрий не сводил с нее глаз, но Вероника более к Александре не подходила, а когда вся дружная компания начала собираться по домам, Вероника попрощалась с хозяйкой дома, еще раз искренне поздравив с дебютом, и ушла вместе со всеми.
Александра сегодня была абсолютно счастлива. Мечта сбылась: на ее произведение состоялась премьера. Уединившись, она благодарила Бога за тот день, когда ей пришла в голову эта идея, когда она подошла к Розе Викторовне с предложением, не будь того дня, не было б сегодня ничего подобного прекрасного… не засыпала бы она сейчас, счастливо улыбаясь, в объятиях любимого человека.
Да, мой любезный читатель, все эти дни и ночи ее терзали сомнения, но сегодня ничто не омрачало ее счастья, ведь бывают же когда-то, пусть хоть редко, безоблачные дни.
Дмитрий остался сегодня с ней по собственной воле, ни о чем подобном она не просила, не намекала, но он сказал, что такое знаменательное событие они обязательно должны разделить вместе!
Далее все шло замечательно, мой уважаемый читатель, все дни для Александры казались безоблачными. Начались гастроли со спектаклем. Театр гастролировал по северодвинским клубам, музеям, школам, библиотекам и даже больницам. Март и апрель пролетели на одном дыхании.
Александра и Дмитрий встречались, если не ежедневно, то обязательно раз в два дня. Работали по-прежнему над ролями, усовершенствовав их до блеска. Он нередко оставался у нее на ночь. Вместе они много общались на разные темы, много гуляли по весеннему Северодвинску и страстно любили друга.
Однако мысль о Розе Викторовне не давала покоя нашей Александре, как бы ни была она счастлива сейчас с Димасиком, червоточинка эта мешала ей спать. Как-то раз, проснувшись рано утром вместе, они завели разговор о том, что скоро придется видеться реже, ведь театральный сезон подходит к концу, гастроли тоже.
- Я могу быть уверен в том, что ты не будешь плакать каждую ночь в подушку тут без меня? – улыбался Дмитрий, нежно обнимая ее и целуя в голову.
- Плакать я не буду, но хоть два раза в неделю мы будем встречаться?
- Сашуль, я люблю тебя! Ты – часть меня. Я – часть тебя! Мы любим друг друга и на расстоянии…
Александра загрустила, положив миниатюрную свою головку ему на грудь.
- Сколько еще мы будем вот так… по углам… Я устала…
- Все будет хорошо, Сашуля, все будет хорошо, верь мне! Ты мне веришь?
Она подняла голову, заглянув в его большие светлые глаза, кивнула многозначительно и положила голову обратно ему на грудь. Да, конечно, она ему верит! Разве можно лгать глазами? Конечно, она верит ему, именно поэтому сейчас же и поговорит с ним о том, что так давно ее беспокоит!
- Дима…
- Что, моя ласточка?
- А почему ты скрывал, что у вас были отношения Розой?
- Чего-чего? С кем?
- С Розой Викторовной, - вздохнула Александра.
- Саша, кто тебе сказал эту глупость?
- Да, мало ли кто… Ну, сама она об этом сказала мне…
Дмитрий сел, щелкая пальцами от гнева.
- Как? Как она могла пойти на такую наглую ложь?! Ведь это – неправда! Это – неправда, ласточка моя, Сашуля, дорогая, она лжет! ..
- Интересно, почему?
- Да потому что… Роза просто так ничего не делает!.. Ты ей деньги заплатила за спектакль?
- Конечно! – Александра равнодушно пожала плечами, не понимая, причем тут деньги.
- Я так и знал! А после того, как она тебе сказала, что у нас были отношения, ты ей заплатила больше?
- Нет. Что за глупости?
- Сашуль, а, если не секрет, сколько ты заплатила ей?
- Димасик, ну, это не важно… В самом деле, зачем тебе знать об этом? Я не могу это озвучить!
- Мерзавка! Бесстыжая, ужасная, просто ужасная женщина! – Дмитрий бил себя по лбу ладошкой. – Какая глупая месть! Неужели она решила, что ты мне не скажешь об этом? Неужели она решила, что мы не обсудим?
- Какая месть, Димасик? За что? – Александра тоже села на постели в недоумении. Глаза ее на тон потемнели.
- Да, отказал я ей, Саша, - выдохнул Димасик. – Она трепетала, понимаешь, дотрагиваясь до меня, а я отказал.
- А почему ты ей отказал?
- Хм… А ты знаешь, сколько ей лет?
- Хм… А она в свои годы выглядит в разы лучше твоей жены, извини за прямолинейность! – вспылила Александра.
Дмитрий закатил к небу глаза обреченно, как он обычно делал, и со злобой выпалил:
- Согласен! Но моя жена добрая и ласковая, а эта… Эта – просто дьявол! Какая же она… дрянь!
Он неподдельно злился. Александра поднялась с постели и включила музыку.
- Сашуль… Ты, что, не веришь мне? – кричал он из спальни.
Она подошла к нему, пожала плечами и спокойно ответила:
- Я не знаю… Странно все это очень.
- Да она лжет! Лжет! Может быть, она тебе сказала, что я и теперь с ней сплю?
- Нет. Теперь со мной…
Глава третья
ИРИНА
Апрель был на исходе. Последний спектакль состоялся. В мае решено было театральному составу отправиться на летние каникулы.
Первые майские дни выдались теплыми и безоблачными.
Александра безумно скучала по Димасику. Они не виделись больше недели после последнего спектакля, лишь изредка переписывались в социальных сетях.
Восьмого мая они встретились в городе, чтобы отправиться по магазинам. Дмитрию нужно было переодеться. Погода в городе резко переменилась, а у него не было на весну ни обуви, ни верхней одежды.
Встреча была горячей и трогательной. Александра тесно прижималась к нему, целовала страстно, почти со слезами, и не хотела отпускать.
- Ну, ты чего, дуреха моя?
- Я соскучилась очень, Димасик! Я уже с ума начала сходить!..
- Чем ты занималась, моя ласточка, без меня?
- Гм… Всю неделю чем занималась?
- Ну, да…
- Ну-у-у… Была на праздничном шествии первого мая!
- И как?
- Как обычно, - отмахнулась Александра. – Второго мая в драмтеатр ходила!
- Какой спектакль?
- «Номер тринадцать»… А четвертого была в театре «Автограф»!
- Какой спектакль?
- «Волшебная лампа Алладина»! – она широко улыбнулась.
- О, моя ласточка сказку смотрела…
- Я живу как в сказке, благодаря тебе, Димасик!
- Понял… Как впечатления от спектаклей?
- Честно? «Автограф» понравился больше! Детский смех – это счастье! Я даже о тебе ненадолго забыла!..
- Как ты могла? – шутил Димасик. – Все! Развод!
Лицо Александры вдруг сделалось грустным. Она прижималась к нему тесно-тесно и смотрела во все глаза, глаза в глаза, ей казалось, что насмотреться не может!
- А потом была скука… Пятого числа… и шестого… А седьмого я посадила свою сосну! Так здорово было! В посадке принимали участие школы, детские сады, и директора, и представители ветеранской организации… И, самое главное, сын и внук героя Советского Союза Павла Коновалова приехали сажать сосны!
- Павла Коновалова, в честь которого названа улица?
- Да! Они посадили дерево в память о своем легендарном отце и деде. Сын был просто тронут тем, как в нашем городе хранят память о его отце… Очень трогательно было, когда фотографировались… А потом все закончилось праздничным салютом из воздушных шаров!
- Погоди, я что-то не понял… Где была высадка?
- «Сквер Героев» на территории Дворца молодежи «Строитель», там пять стел с именами, портретами и краткими биографиями героев… И там же и была посадка сосен.
- А-а-а-а… Теперь понял… Директор «Строителя» Игорь Юрьевич все облагораживает свою территорию!..
- Игорь Юрьевич – вообще молодец! – Александра сверкнула светло-зеленым взглядом.
- Он же ведь депутат Совета депутатов?
- Игорь Воронцов? Да. Да не в том дело, что он – депутат, а просто он – хороший человек, сколько пользы приносит городу… И это он все с душой делает!.. А сколько музыкальных проектов!..
- Он – заслуженный артист России, ведь да?
- Зачем спрашиваешь, если сам знаешь?
Димасик пожал плечами, лукаво улыбаясь.
- Да. В две тысячи седьмом году ему было присвоено почетное звание заслуженного артиста России. За десять лет он записал семнадцать сольных дисков, четыре альбома с группой «Охота» и один диск совместно с Вячеславом Малежиком.
- А вот этого я не знал!
Александра улыбнулась:
- Ну, теперь знаешь… А ты чем занимался без меня всю неделю, любовь моя?
- А я искал работу, - тяжело вздохнул Димасик.
Они шли по центральным улицам, город был солнечным, радужным, и ласково улыбался им в ответ.
- Я обошел за эту неделю почти все! Нигде нет подходящей работы! Меня уже Ирина упрекает за то, что я не работаю! И ее родственники…
- А на биржу ходил?
- Пф-ф-ф… В первую очередь я туда сходил, Саша! Я оставил свое резюме в десятках организаций…
- И…?
- И везде монотонно отвечают: «Мы рассмотрим вашу кандидатуру и, если вы нам подойдете, перезвоним…» Но я тебе даю слово – все, что ты мне сейчас купишь, я имею ввиду, какую сумму денег потратишь, я обязательно верну тебе! – распекался Дмитрий, когда они поднимались на крыльцо центрального универмага.
Возвращаясь домой, а точнее сказать, по пути к дому Александры, они обсуждали впечатления Дмитрия о последней прочитанной книге.
- Саша, это просто великолепно! Потрясающе! Яма - всего лишь укороченное название Ямской слободы, но, по иронии судьбы, это не просто местный сленг… Яма - это сточная канава, из которой не выбраться. И будь ты хоть трижды усердной лягушкой, но грязь - не молоко, ее нельзя взбить в масло, понимаешь? Она от подобных потуг только глубже разрывает эту яму и засасывает в себя, пачкая с ног до головы. И все, кто находится в этой яме постепенно срастаются с ней, сживаются, становятся частью ее - таким же стоком людских пороков, грязью, которая постепенно будет затягивать в себя все новые и новые и жизни… Прочитай сама, Сашуль, ты не пожалеешь… "Яма" - пронзительная, берущая за душу книга. История Ямской улицы, её отвергнутых обществом обитательниц и похотливых клиентов, рассказана Куприным с большой искренностью и откровенностью, без прикрас, но и без грязи… Автор осуждает проституцию как социальное явление, но не осуждает самих проституток, а скорее даже немного оправдывает, как мне показалось, сочувствует им, приписывая большую часть вины за их падение обществу. Неужели ты не читала?
- Нет…
- Обязательно прочти! Обязательно!
- Хорошо, как только закончу Бернарда Шоу, прочту твою «Яму».
- Ты читаешь Шоу?
- Да, очерки о драме и театре.
- Поздновато, - улыбнулся Димасик.
- Почему поздновато?
- Премьера состоялась!
- Она – не последняя! – Александра просияла в улыбке и крепко поцеловала его в губы. - Димасик, а ты любишь День Победы?
- Да, конечно! Очень уважаю этот день. Кстати, давай побудем вместе в этот день, у тебя какие планы?
- А как же твоя жена? Ты ведь говорил, что после премьеры нам станет проблематично встречаться.
- Так и есть, Сашуль, проблематично… Но Ирина девятого работает, и я могу что-нибудь придумать и побыть с тобой подольше.
- Сколько?
- Ну, сутки…
- Сутки? – Александра поджала пухленькие губки, глаза ее расширились, стали светлее и ярче, она просияла улыбкой и повторила то же самое слово, но уже совсем иначе: - Сутки!
К этому дню она готовилась очень внимательно, сходила к парикмахеру, косметологу, сделала маникюр и педикюр, купила себе новое платье и новое нижнее белье. На ужин она приготовила королевские креветки в соусе, жульен из кальмаров с грибами, корзиночки с красной икрой и изысканный рыбный салат с добавлением морского гребешка. Все это она готовила сама, украшая свои блюда с любовью и вдохновением. Стол был накрыт, белое вино стыло в холодильнике, безупречный туалет ее был готов. Но Дмитрий все не звонил. Она прождала час, затем еще час… Затем… еще час… Далее она стала ему звонить, что, кстати говоря, никогда не любила делать – звонить сама, она была воспитана матерью и бабушкой в таком духе, что, никогда не нужно первой звонить мужчине, не нужно первой подходить к мужчине, первой говорить какие-то важные слова мужчине… Это правильно, считала Александра, только не в случае с Димасиком. Он вообще крайне редко звонил ей сам, в основном, по той причине, что у него никогда не было денег на телефоне и, сколько бы Александра не пополняла его баланс, их все равно у него никогда не было. Куда исчезают его деньги, она ни разу не задумывалась.
- Алло? – отозвался Дмитрий очень бодро и радостно.
- Димасик! Милый, ты где?
- Я… в автобусе еду! – воскликнул он так же радостно, и Александра услышала пьяные нотки в голосе.
- Куда ты едешь?
Слышны были голоса, фон, музыка, какой-то грохот. Александра начала нервничать, глаза темнели, она кусала губы и перебирала пальцами подол своего нового платья.
- По своим делам еду! – ответил он таким недовольным тоном, как будто Александра его нервировала или вовсе помешала ему своим звонком
- Дима, у тебя праздник?
- Конечно! Саня, ты че?! Сегодня же семидесятилетие со дня подписания акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии, Сашуль, ты че, забыла? Ура! Ура!
- Это я забыла?
- Ну, не я же!
- Поздравляю, Дима!
- О, спасибо огромное! – парировал Дмитрий, вторя шуму, который там его окружал. – Друзья мои, Отечественная война, трагедией вошедшая почти в каждую советскую семью, окончилась победой СССР. Акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии был подписан в пригороде Берлина 8 мая 1945 года в 22.43 по центрально-европейскому времени, по московскому времени 9 мая в 0.43. Именно из-за этой разницы во времени День окончания Второй мировой войны в Европе отмечается 8 мая, а в СССР и затем в России — 9 мая. Ура!
Александра услышала пьяные возгласы.
- И я тебя поздравляю с семидесятилетием со дня подписания акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии, мой милый друг! Ура! Поздравляю вас, уважаемая Александра Александрова!
- Прекрати кривляться! – закричала она, терпение было на исходе, глаза совсем почернели и налились слезами.
- Я и не думал кривляться. Сегодня же такой великий праздник! Я, напротив, радуюсь! Почему ты всегда и во всем меня упрекаешь? Когда ты перестанешь это делать?..
- Я тебя упрекаю? - уже совсем потухшим голосом спросила Александра. – Я? Я тебя… упрекаю?.. – она начала заикаться. – Ладно, счастливо отдохнуть! – и связь прервалась.
Александра залилась слезами. Она стояла перед зеркалом, разглядывая себя, хорошенькую, в новом платьице, ухоженную, с красивой укладочкой… и плакала так жалобно, что ни в одной трагедии от Шекспира до Михаила Угарова не сыскать такого страдания! Она оглядывала накрытый стол, чертовы корзиночки с икрой, то на себя в зеркало, то на корзиночки с пресловутой красной икрой, то на себя, то на корзиночки… туман такой был перед глазами, будто глядела она через марлю. Разгневанная, она сорвала с себя нарядное платье и, швырнув его в угол, вновь набрала его номер. Дмитрий не отвечал. Она набирала снова и снова, до тех пор, пока он не снял трубку, и, уже не помня себя, она не давала ему слово вставить, кричала во все горло, собирая стол, метаясь с тарелками туда-обратно:
- На каком основании ты позволяешь себе так вести себя со мной? Я тебя жду весь день, как дура! С утра напялила на себя фартук! Всю любовь вложила в эту готовку! Всю себя вложила в этот день! Ты чудовищно поступил со мной! Ты…
Голос сорвался, и Дмитрий наконец смог начать говорить:
- Сашуля, ласточка, я забыл… Забыл я совсем, из головы вылетело, замотался… Такой праздник…
- Ты забыл? – спокойным уже, ровным тоном спросила Александра, и слезы на глазах высохли. Лицо ее сделалось суровым. Взгляд стал светлым, холодным и ясным.
- Сашуль, дружочек, ну, прости… Ну, хочешь я сейчас приеду?..
- Дружочек? – еще больше изумилась Александра. – Ты назвал меня «дружочек»? Ты забыл, что мы договорились провести этот день вместе? Мы это решили три дня назад в это же самое время, и ты забыл? Замотался? Из головы у тебя вылетело? А как мне относиться к тебе после этого? Как относиться к этой твоей выходке? Я живу тобой!.. Брежу тобой!.. Тобой дышу!.. Минуты считаю, когда мы увидимся!.. А ты… забыл и замотался…
- Сашуля, ласточка, ну, это не выходка…
- Я тебе не ласточка! – снова в голос заорала Александра. – Я тебе верила! В твои слова верила! В то, что ты любишь меня, верила!.. а ты просто про меня забыл!
- Да что ты орешь?! – теперь Дмитрий не выдержал натиска и повысил голос. – Ты сама-то чем лучше? О чем ты сама думаешь? Обо мне? Нет, ты думаешь о себе! Ты думаешь о том… о том, что тебе пришлось надевать фартук! – еще громче закричал Димасик. – Ты, такая величина, ради меня надевала фартук, пачкала нежные ручки, стояла у плиты, напрягала спинку… Ой, простите, великодушно! – Димасик не унимался. Он разогревался все больше и больше, в результате чего Александре пришлось отодвигать мобильный подальше от уха, чтобы не оглохнуть.
Она дослушала до конца, помолчала некоторые секунды и вновь спокойным тоном сказала:
- Прощай, Дима…
- Все, давай, пока! - взревел он и презрительно прижал палец к клавише «сброс». Затем вскочил с места, на котором сидел, и несколько раз ударил по стене кулаками с убийственной силой.
- Димон, стена сдачи не даст! – иронизировал сидящий с ним за одним столом мужчина, лет сорока-пятидесяти, не понять было из-за неухоженного вида его.
Автор затрудняется назвать любезному читателю имя этого мужчины, так как Дмитрий общался с ним изредка, лишь за бутылкой, и называл его Ботыга. Отчего этот Ботыга звался Ботыгой, автор также не в курсе, но данный Ботыга приглашал в свой дом всех, кто имел свойство выпивать рюмочку, был он человеком культурным и абсолютно приветливым ко всем. Скорее всего, имея пару высших образований, он в свое «золотое» время, что теперь модно называть «звездным часом» был человеком интеллигентным и воспитанным каким-то особенным воспитанием. Димасика, скорее всего, и тянуло к нему в гости по той причине, что общаться с Ботыгой было чрезвычайно интересно, приятно и, не побоюсь этого слова, мой драгоценный читатель, чрезвычайно полезно, ведь маленькая грязная и не стриженая голова Ботыги вмещала в себя столько различной информации, сколько вмещает, наверное, только центральная городская библиотека. Он знал ответы на все вопросы в любой сфере, в любой науке. Он помнил на память формулы и теоремы, стихотворения и поэмы, знал химию и ботанику в совершенстве, увлечен был когда-то спиритизмом, мог много говорить на религиозные темы, об истории рассказывал так, словно видел все сам своими глазами… В общем, очень любознательный и добрый наш Димасик, который не делил людей на сословия и классы, и считал, что есть просто люди, не важно, какие джинсы они носят, дырявые ли у человека кеды, либо он хвастается запонками за сорок тысяч рублей, в любом случае, и тот, и другой одинаково хотят жить. Есть, пить, испражняться… Разница лишь в том, есть ли у господина с запонками душа, или он совершенно очерствел и ослеп от блеска своих запонок, ведь, по его мнению, которое он считал единственно верным, у парня в дырявых кедах и с гнилыми зубами, душа однозначно присутствует, именно поэтому у этого грязного и небритого парня нет золотых запонок за сорок тысяч рублей. Вот и теперь Дмитрий очередной раз убедился, что Александра слишком пафосна ввиду своего положения, а он, Дмитрий, не виноват в том, что воспитан был в другой семье, что его мать не была замужем за инженером, что они не сидели в семье на мешках с деньгами и что он сам не располагает таким количеством недвижимости, чтобы жить, не утруждаясь, и гордиться своим положением, и кричать на всех перекрестках об этом положении. И Ботыга не виноват в том, что не имеет нынче три квартиры, две из которых он смог сдавать и не зарабатывать вовсе никаких больше денег и пить вместо «шила», например, «Виски» за две тысячи рублей, как не виноват он и в том, что стал тихим алкоголиком, из-за своей скромности врожденной, не в ту сторону ушел, и теперь плывет по течению, как карта ляжет, как говорится. Да и третий, здесь присутствующий, так же ни в чем не виноват, ибо у этих людей душа есть, считал Димасик, она у них огромная и чистая.
Третьего за этим столом здесь звали Шатай. Вероятно, кличку эту свою он заработал, когда после детского дома, еще на инвалидности остался он без крыши над головой, а потому и шатался, где попало, везде, где придется, пока Ботыга не признал в нем брата и не взял под свою опеку. Шатай был достаточно молодым, но уже обрюзглым и опустившимся. Кроме того, этот паренек недостаточно дружил со своей головой, и никто никуда не брал его на работу. Он получал пенсию по инвалидности и пропивал ее вместе с Ботыгой здесь, у Ботыги дома, приглашая в гости всех желающих, чем-то расстроенных, либо несчастных, либо потерявшихся в жизни, либо, наоборот, людей счастливых и улыбающихся, ежели те пожелают разделить с ними хлеб и кров на некоторое время.
Димасик сегодня первую половину дня относился к категории счастливых и улыбающихся, радовался празднику, как ребенок, пел вместе с Ботыгой и Шатаем песни о победе и выпивал «шильце» из хрустального графина Ботыги со своей своеобразной компанией. Но лишь некоторое время Димасик был счастлив и весел, лишь до тех пор, пока не позвонила ему Александра. После разговора с нею он начал злиться, рычать, бить кулаками в стены и немедленно присоединился к категории тех гостей Ботыги, которые были унижены, оскорблены, обездолены, несчастны, и далее этот список автор может продолжать бесконечно, ибо те люди, которые внушили себе, что у них в жизни все не сложилось, и в это сами поверили и руки опустили. Таким же впечатлительным был наш Димасик. Он выпил горячительного напитка в честь Дня Победы, действительно забыв о том, что Александра ждала его в этот день, затем, когда понял, что пьян уже достаточно, и зная, что Александра его пьяным не любит, пришел к единственному выходу – защититься нападением, обвинив ее во всем том, о чем уже горько сожалел, признавая и зная, что не прав, но искал, черт побери, зацепку в свое оправдание, перед Ботыгой и Шатаем распекался, что он – справедливейший из всех, когда-либо встречавшихся мужских особей, и живет-то сам только ради этой женщины! Да он и выпил-то сегодня только ради праздника, а она уже всех собак на него спустила! Что за истеричка? Знает ведь, что Дмитрий – душа надломленная, все равно прежде ставит высокомерие свое и тщеславие, а все утверждает, что любит его безумно, что эта любовь оставляет на ткани души ее глубокие жгучие раны… Да как бы не так! Выпил человек, да не какой-то там, человечишка, а тот, кого она чтила и говорила ему самые осмысленные слова в ее жизни, в честь большого праздника выпил, и она тут же прощаться с ним! Да разве не может себе позволить выпить в такой день настоящий мужчина и почтить память дедов?!
- Давайте, мужики, за наших стариков, благодаря которым мы сейчас живы, которые положили свои головы ради будущего нашего! – предложил он после того, как еще раз прорычал ее имя вслух и ударил кулаком уже по столу.
- Давайте! – подхватил Ботыга, взяв в руку стопку.
Они пили какую-то дрянь, денатурат, купленный в соседнем доме в розлив. На столе, устланном газетой, красовались сосиски, сморщенные, в грязном ковше, видимо, пару дней назад сваренные, они плавали в бульоне, скажем так, в том собственном соку, которым ныне самое время обои клеить, тут же были обкусанные со всех сторон кулебяки, и обветренный, темной пленкой покрывшийся паштет в жестяной баночке, из баночки незатейливо торчала выпачканная паштетом чайная ложка.
Они чокнулись стопками и закусили каждый, взяв по одной сморщенной сосиске и откусывая от кулебяк. Шатай запивал обычной водой из водопровода, а Димасик для этого случая попросил Ботыгу сделать ему сладкого чаю.
- Что скажете, ребята, об исторической и культурной ценности, я имею ввиду, дом Пикуля на Индустриальной улице? – спросил Димасик.
- А что сказать, - махнул рукой Ботыга. - На этот вопрос ответили из управления культуры и общественных связей администрации вот что - по состоянию ценность имеют всего четыре памятника архитектуры в Северодвинске… Это - Николо – Корельский монастырь, храмовый комплекс в селе Нёнокса, памятник Ломоносову и пароход Гоголь. А дом по улице Индустриальной не является культурным наследием и не подлежит реставрации. Причем отмечено, что стоимость реставрации равна стоимости строительства нового дома.
- Ну, так ведь были же разные предложения… Например, признать дом Пикуля памятником историко-культурного наследия, отреставрировать, расположить рядом скульптуру Валентина Пикуля, переименовать улицу Индустриальную в улицу имени Пикуля, а в здании сделать выставочные площади для постоянной экспозиции музея…
- И правильно! Негоже такие дома сносить! – сказал Шатай.
- Думаю, снесут… Через какое-то время дом всё равно разрушится, если без помощи кого-либо, то сам по себе, а тратить на ремонт этой развалины - десятки миллионов рублей администрация города навряд ли себе позволит!
- Да ты что, Ботыга? Умом ты тронулся, что ли? – взъерепенился Димасик. – Сносить памятник историко-культурного наследия? Давайте!.. Весь старый город лучше снести и вместо него настроить дохленьких новостроек с полыми стенами! С точки зрения администрации города, вообще Северодвинск не является ценностью… так, избушки на болоте… Давайте, уважаемые, снесем и город к чертям собачьим!
- Дима, остынь! Память о писателе не в том, чтобы на развалюху табличку повесить со словами "сохранение культурного наследия"…
- Ну конечно, зачем же нам память о Валентине Пикуле?! Лучше ещё один торговый центр на его месте построить или кафешечку… Давайте, как раз за это и выпьем!..
- Дима, да я тебе не о памяти Валентина Пикуля толкую, а о том, что дом всё равно разрушится, так уж лучше образовать за мэрией современный сквер, назвать его именем Валентина Пикуля и установить памятник писателю – такие предложения тоже поступали!
- А вот тут, согласен! – сказал Шатай. – А еще лучше назвать городской парк именем Пикуля, а дом сфоткать, и фотки разместить в парке с рассказом о периоде жизни писателя...
- Да, раскудахтались! Как они там в администрации посчитают нужным, так и сделают! – Дмитрий толкнул Ботыгу в плечо, отчего жидкость в стопке, которую он держал в руке, разлилась. – Тебя и меня не спросят!
- Агрессивный ты стал Дима, - произнес Ботыга, отсаживаясь от него подальше. – Кусаться скоро начнешь!
- А все она! Такая же, как все они!... Себялюбивые и безмозглые хищники, только жрать, жрать, жрать способные и восторгаться своей свирепостью и злобой! Вот от таких, как они, и не остается памятников культурного наследия! – Дмитрий вновь ударил по столу кулаком.
- Димон, прекрати ты стонать! – сказал Ботыга.
- И хныкать, - добавил Шатай.
- Вы – разные, и вместе вам не быть, это очевидно, что ты сопли-то распускаешь, как красна девица? Не пара вы друг другу!
- Понятно, Ботыга, - выдохнул Димасик, жуя деревянную сосиску. – Дело гиблое! У меня так-то жена есть…
- Вот именно!..
В этот день Дмитрий очень много выпил, тем не менее, домой он вернулся, плелся по улице, беспрестанно падая, весь выпачкался, пришел и рухнул дома прямо на полу возле входной двери.
Его гражданская жена Ирина Овчинникова, привыкшая уже к таким возвращениям Дмитрия, совершенно спокойно перешагивала через грузное пьяное тело по необходимости, если надо было выйти из квартиры и вернуться.
Этим вечером телефон Дмитрия не умолкал, и она позволила себе посмотреть входящие звонки. Разумеется, звонки были от Александры, мой любезный читатель, что тут гадать. Ирина вначале внимания никакого не обращала на его телефон, но когда, ближе к ночи, повалились звуки входящих смс - сообщений, она призадумалась и захотела посмотреть их. Сообщения от Александры приходили в промежутках от часа до полутора часов и были приблизительно следующего характера:
«У тебя совесть есть?!»; «Димасик, прости меня, я погорячилась»; «Ответь, пожалуйста, не мучь меня! Я больше не буду ругаться!»; «Дима, если ты сейчас не возьмешь трубку, ты больше никогда меня не увидишь!»; «Димасик, любимый мой, прости, я жить без тебя не могу!»
Ирина Овчинникова знала о том, что Дмитрий играл в спектакле с актрисой Александрой Александровой, так же она знала о том, что Александра являлась автором произведения и о том, что они с Дмитрием достаточно дружны и знакомы очень давно. Она подозревала об их связи в самое первое время проекта, но затем совершенно успокоилась, ведь Дмитрий уверил ее в том, что Александра – просто друг, и никаких отношений у них и в помине не может быть.
Увидев сообщения, которые сейчас пришли Дмитрию на телефон, Ирина открыла страницу Дмитрия «в контакте», зайдя с его пароля, который она знала всегда, и, впрочем, Дмитрий ни разу не менял его и не скрывал от Ирины, и прочитав переписку с Александрой, уже была совершенно уверена в том, что они – любовники. В переписке было видно все: на какой стадии развития находятся отношения, в какое время, когда начинались и как проходили они, тексты были смачно сдобрены фотографиями, которые Александра время от времени посылала Дмитрию.
Среди ночи Ирина оделась в куртку и рейтузы и вновь, уже в который раз переступив через спящее тело Дмитрия, ушла за бутылкой водки. Когда вернулась, муж уже проснулся и, трясясь от похмелья и озноба, стоял на кухне возле раковины и жадно глотал из стакана водопроводную воду.
- Выспался?
Дмитрий вздрогнул, перестал пить виду и громко воскликнул:
- Ой, котенька! Извини, перебрал вчера слегка…
- Слегка, - сманерничала Ирина, доставая из-за пазухи бутылку водки.
- Ой, солнышко мое! – обрадовался он и подошел к ней ближе, чтобы обнять. – Спаситель ты мой!
- Отойди! – жестко произнесла Ирина. – Не получишь ничего, пока мне кое-что не объяснишь! – она открыла водку и залпом отпила прямо из горлышка.
Дмитрий, по-прежнему трясясь, наблюдал во все глаза это зрелище.
- Что случилось-то? Хоть бы в рюмку налила! Что, у нас рюмок нет? Пьешь, как алкоголичка возле наливайки!..
Ирина взяла у него из рук стакан, чтобы запить, затем выдохнула и сказала:
- Куда ж мне, неотесанной и больной до твоей шикарной Александры?
- Ира, опять? Опять начинается?
Он вздохнул, почесал голову, шкафчик открыл с посудой, две стопки достал оттуда и поставил их на стол.
- Налей нормально…
- Обойдешься!
- Ира, мне плохо очень! Налей, пожалуйста.
Но Ирина была непоколебима. Она снова открыла бутылку, как по шаблону, отпила с горла ровно столько же, как и в предыдущий раз, запила водой, выдохнула и закусила половинкой вареного яйца.
- Ничего не налью! Иди к своей актрисе, пусть она тебе наливает!
Бутылку она держала в руках. Дмитрий произнес непонятный злобный возглас и взял в руку одну стопку. Ирина, резко поднявшись с табуретки, выхватила у него стопку и со всей своей силою запустила ее в параллельную стенку над раковиной. Стопка разбилась.
- Ты чего такая бешеная? Спятила, что ли?
- Да, я спятила! Ты до чего докатился? До чего распустился, Дима, до чего дошел? Я смирилась давно с твоими похождениями по бабам, я тебя понимала, что я некрасивая и полная, а тебе надо периодически красивое тело! Я на все уже глаза закрыла! Но ты все границы перешел! Ты что, и вправду ее любишь?
- Кого? – Дмитрий поднял взгляд вверх и сделал гримасу утомленного бедняги.
- Не притворяйся! Хватит!
- Ира, я тебе хоть раз в жизни врал?
- Сейчас врешь!
- Да что ты говоришь гадости всякие?
- Дима, хватит! Распустился донельзя! Строгости нет с тобой у меня! Стыд забыл! Надо тебе была эта женщина с этой постановкой?
- Какая женщина, Ира?
- Да твоя… Твоя эта… Сашуля!..
- Что-о-о-о? Мы все выяснили по поводу Саши с тобой. Что ты опять начинаешь?
- Да ты посмотри, бессовестный, свою переписку с ней! Я читала! Все волосы уже на себе вырвала, те, которые у меня дыбом встали!..
- Прекрати ругаться! – Дмитрий обмяк, понял, что дело в тупик зашло. – Я тебе все сейчас объясню. Дай мне только выпить, умоляю тебя, я умру сейчас, котенька… Дай выпить… Я все тебе расскажу.
- Правду скажешь?
- Блин, Ира… Господи, конечно, правду! Когда ж я тебя обманывал-то?
- Ладно…
Лицо Ирины смягчилось. Она встала, взяла новую стопку из шкафа и налила себе и ему. Дмитрий выпил. Не переводя дух, тут же залпом выпил вторую. Затем закурил и слаженно и спокойно начал рассказывать:
- Мне позвонила Роза Викторовна Казак – режиссер, объяснила, что для меня есть интересная роль. Ты ведь знаешь, что значит для меня театр! Я жить без театра не могу! И отказаться поэтому от роли я не мог. Позже я уже узнал, что играть мы будем с Сашей. Я этого не знал сначала, честное слово тебе даю.
- И ты, конечно, запрыгал от радости!
- Да, - сказал он четко, глядя ей в глаза, - я был рад ее видеть. Мы работали… Ну, она бездарная совершенно актриса! Актриса она вовсе никакая! Нам приходилось с Розой ее за руку водить по сцене… Слов она не могла толком запомнить, я сам наизусть выучил ее партии и подсказывал ей, постоянно подсказывал… В итоге, перед самой премьерой она ко мне подошла и… с таким натиском, с таким напором сказала, что я должен с ней переспать, иначе вылечу с проекта!..
- Что? – удивилась Ирина. – Вылетишь? Почему?
- Да потому что это ее проект! Она всем руководит! Она заплатила Розе деньги за этот спектакль! Она, бездарность деревянная, захотела сыграть главную роль, и Роза согласилась. Мне пришлось, Ира, котенька моя, пришлось, правда…
- А ей-то это зачем?
- Она спит со всеми, с кем работает… Нимфоманка, тебе не понять…
- Не понять! – утвердительно сказала Ира. – Как можно лечь под чужого мужика?
- Не знаю, котенька, не знаю… Привычка у нее такая уже, раз через постель чего-то добилась, второй, третий… Творчество – это тебе не просто шторка и аплодисменты! Сама теперь видишь, как все бывает… а я уверен был сразу, что она меня мимо не пропустит, но надеялся, что обойдется… А – не обошлось! А она вскоре и влюбилась! Мне пришлось все эти слова ей говорить, пришлось все это писать, понимаешь, мне пришлось! У нас премьера была на носу! Она, сумасшедшая, могла просто все испортить! Она мне так и заявила, мол, или мы с тобой встречаемся, или никаких премьер, никаких ролей! Я должен был, просто обязан был спасти спектакль! Роза столько сил вложила в него, другие артисты: Иван, Владислав, Вероника и Алексей… все бы они пострадали!.. Из-за меня, получается… я не мог всех вот так кинуть… Мне пришлось это сделать вопреки, котенька!.. Нельзя было уже на попятную… я говорил ей все, что она хотела услышать, писал ей такие сообщения, не было никакого другого выхода, кроме как сдаться ей… О, конечно, если б сразу она ко мне подошла, я непременно отказался бы! Но она хитра! Она знала, в какой момент нужно было действовать! Теперь, когда премьера состоялась, Ира, я отвязаться от нее никак не могу! Я уж все перепробовал: игнорировал, посылал ее куда подальше, но ничего не помогает, говорит, что любит меня, жить без меня и дышать не может и все в подобном роде… Что мне теперь с ней делать, я не знаю… Я устал уже, обессилен, до смерти надоела она мне со своей любовью! А вчера просто требовала, чтоб я приехал и остался с ней на ночь! Это невыносимо! Я и напился поэтому…
Он рассказывал горячо, эмоционально, две стопки водки дали свободу говорить, голове стало легче, язык слегка развязался, дрожь в теле и озноб прошли.
Ирина слушала, тяжело дыша, глядя влажными глазами от едкого дыма, часто хлопая реденькими ресничками.
- Бедненький ты мой! Почему сразу мне все не рассказал?
- А как я мог? Я боялся, что ты не поймешь меня…
- Димка, мой Димка, - вздохнула Ирина и погладила его по спине. – мой самый родной человек на свете! Я ведь все пойму, ты это знай… и никогда ничего не скрывай от меня. Я же человек, я же все пойму…
Она налила снова две стопки.
- Спасибо тебе, - сказал он и взял в ладони ее лицо, смотрел в глаза ей нежно – нежно, ласково –ласково.
- Ты обещаешь мне, что порвешь с ней все отношения? – жалобно спросила Ирина.
- Обещаю. Очень скоро, очень скоро…
- А ты, правда, меня не бросишь?
- Ну что ты, дуреха?..
Они выпили. Дмитрий снова закурил, присаживаясь на табуретку.
- А ты меня, правда, любишь?
- Конечно… Конечно же…
Ирина ему поверила. Успокоилась. Было ранее утро, и ей пора было собираться на работу. Работала она в продуктовом магазине кассиром, брала себе много смен, почти каждый день, потому что у них в семье было очень сложное финансовое положение. Одно радовало: голодными не сидели. Дмитрий, весь увлеченный творчеством, нигде не задерживался надолго. В первый день зарплаты он обязательно напивался, затем пил и на другой и на третий день, и его, разумеется, увольняли с места. В маленьком городе работы было и так не много, а наш герой совершенно не ценил ни одного места и уходил с легкостью и чувством абсолютного равнодушия.
Так и работала Ирина одна. Мирилась с тем, что он – личность творческая, душа утонченная у него, нельзя ему расстраиваться, нельзя перетруждаться… Она лишь периодически напоминала ему, что надо бы найти новую работу и помочь ей немного, ведь она устает, приходит домой и падает без сил, все ждала, когда Дмитрий сам проявит инициативу. Ирина все ему прощала, все позволяла, на все закрывала глаза!.. Все это она делала по тем причинам, что очень боялась его потерять, что никто никогда больше не станет с ней жить, что наш Димасик – чудо в ее жизни! Сколько лет они вместе, она все эти годы завидует сама себе, ей все эти годы не верится, что этот умный, красивый и талантливый мужчина живет с ней, с ней! Не с кем-то там, какой-нибудь актриской с подмосток, а с ней, с Ириной Овчинниковой, которая в свои тридцать четыре года выглядела на десяток старше, очень сутулая, очень полная тетушка, с редкими рыже-ржавыми завитушками и темными зубами. Лицо ее было будто шрамовитым, серого цвета, с темными подглазниками, пустыми и глупыми совиными глазами с редкими, точно выпавшими, ресничками и совиным носом. Губы ее в любое время года, и в зной и в холод, были потрескавшимися. А какие руки! Полные коротенькие пальчики были морщинистыми, ногти ужасной формы, слоистые, с заусенками. Бог ведает, как Дмитрий ежедневно наблюдал эти кошмарные целлюлитные ляжки и икры, широкий зад, огромное множество складок на бедрах и животе!
Ухаживать за собой она не любила, лень было лишний раз сходить в душ! Шевелиться ей было трудно, беспокоили одышки, ей было тяжело иногда даже забираться в ванну, сильно ныли и болели суставы. Приходя домой с работы, Ирина отваривала пельмени или макароны, могла приготовить ужин из бутербродов с колбасой и майонезом. Покушать она очень любила и никогда себе в еде не отказывала, предпочитая, пирожки, пельмешки, сыр, колбаску, майонезик, шашлычок, а также булочки, пирожные, тортики, печеньки. На работе питалась пирожками со сладким чаем, сидя на кассе, разумеется, шевелилась мало.
Приходя домой с работы, она, не переодеваясь в халатик или спортивный костюм, что обычно делают все женщины, наспех перекусывала и тут же садилась за компьютер играть, оставляя на столе немытую и неубранную посуду. Ей было свойственно не переодеваться по три дня и не принимать душ, не умывать по утрам лицо, она иногда даже спать отправлялась в той же одежде, в какой ходила на работу. Отличительной и, пожалуй, самой положительной чертой ее было спокойствие. Ирина вообще была не многословна и говорила медленно и тихо. Голос был груб, но оттого, что тих он был, грубости как будто не было слышно в голосе.
Сейчас она сидела с Димой на кухне, уже готовая идти на работу, в двух капроновых колготках, для тепла, чтобы не замерзнуть и не простудиться, в свитере, выцветшем, застиранном и в катошках, с загрязнениями, пятнами на рукавах и воротнике. Свитер был странного цвета, не то серый, не то голубой. Юбка была на ней черная, средней длины, тоже в пятнах. Выпив с Дмитрием две трети бутылки, она оставила ему денег еще на одну, надела ботинки и куртку и ушла до вечера.
Димасик остался дома один, как обычно происходило почти каждое утро. Закрыв дверь за нею, он сел на кухне за стол, созерцая перед собой пепельницу, полную окурков, да простит читатель автора за столь подробное описание, среди грязных тарелок, чашек, вилок и ложек… Все это лежало на столе, ни разу за неделю не вытертом с выцветшей клеенкой, залитой неоднократно чаем, с высохшими чайными пятнами, с жирным катком с другой стороны стола. Он достал из холодильника, такого же грязного в разных пятнах, банку селедки и черный хлеб, нарезал хлеб, но положить его было некуда на столе, пришлось убрать со стола пару-тройку грязных чашек и опустить их в раковину. В раковине посуда почти упиралась в кран, но место для чашек, все же нашлось. Газовая плита была настолько загрязнена, что, не дай Бог, кто-нибудь прикоснулся бы рукой не то, чтобы к поверхности, а хотя бы к самому корпусу! Дмитрий не раз пытался ее отмыть, но ни одно средство не справлялось с такими загрязнениями, разве что ножом удалось бы отскоблить или наждачной бумагой, что он однажды попробовал сделать ранним утром в выходной день. Ирина, услышав неприятнейшие звуки с кухни, сидя за компьютером по своей привычке в субботу с утра, играя в каких-то приложениях, стала кричать:
- Я не люблю, когда ты просыпаешься и начинаешь умничать!
- Я просто уборку делаю, - отвечал Дмитрий, не отвлекаясь от чистки плиты.
- А мне кажется, что ты умничаешь!
- Поверь, чтобы сделать уборку, ума много не надо! – усмехнулся он.
- Ты так думаешь?
- Я в этом уверен…
Все на кухне было грязным от пола до потолка: стены, фартук, бытовые приборы, чайник, хлебница, даже табуретки были грязными и жирными, на окошке, не открывавшемся пару лет и не мытом также, разумеется, висела пожелтевшая от табачного дыма тюлька.
Дмитрий делал уборку под настроение, когда не пил. Все остальное время они жили именно в таких условиях, среди пыли, столбов дыма и жирных пятен, оттого на одежде у них обоих виднелись пятна, которые не отстирывались. Мусорные пакеты копились в углу на кухне до тех пор, пока один из них, Ирина или Дмитрий, не начинали задыхаться. В холодильнике… Нет, про холодильник автор и вовсе не желает рассказывать, это отдельная история, вообще, автор прекращает сейчас же описание кухни Ирины, ибо бедному читателю уже наверняка поплохело в голове, и с души своротило!..
Итак, Дмитрий допивал водку из начатой им с Ириной бутылки, когда зазвонил мобильный телефон. Увидев номер Александры на экране, он радостно схватил телефон, от волнения случайно зацепив рюмку с водкой и уронив ее на столе.
- Да?
- Привет, Димасик!..
- Привет, Сашуль…
- Как себя чувствуешь?
- Так, неважно, если честно… Голову поправляю… Ты сама как?
- Я в порядке. Ты меня прости, пожалуйста, ладно? Вспылила очень вчера, погорячилась…
- Я не помню ничего, Саша. А что, мы ссорились?
- Да, немного. Ты забыл, что я тебя ждала, и я вспылила…
- Сашуль, я действительно забыл! Я жалел потом, очень жалел, что так много выпил… ты где сейчас?
- Дома пока… У меня много дел сегодня! – сказала Александра. Надо квартиры смотреть… У меня жильцы съезжают, придется новых искать. В агентство надо заехать…
- Понял… А ты можешь отложить?
- А ты пьешь опять? – вздохнула она.
- Почему опять? Мне было плохо, и я немного выпил… Ты не хочешь меня видеть?
- Димасик, у меня запланированы встречи. Их я никак отложить не могу.
- Может, заедешь ко мне? Ирина только вечером вернется.
- Нет, Дима, не сегодня…
- Я соскучился, Сашуль… Сердце разрывается! Утомился уже о тебе думать, переживать, ждать…
Александра, закрыв глаза, умильно улыбалась.
- Я тоже очень соскучилась…
- Приезжай!
Она не ответила.
- У меня тут такие мысли… Я хочу свой собственный театр, Саша…
- Вот как? И давно такие мысли?
- Давно… Сейчас только озвучил…
- Хм… Если б мы были с тобой вместе, у нас все было б!
- Сашенька, ласточка, мы обязательно будем вместе, вот увидишь!..
- Да нет. Мне кажется, Димасик, ты никогда не вылезешь из своего болота… Никогда не оставишь свою Ирину, даже ради меня, даже ради нашего творческого будущего, - вздохнула Александра, и взгляд ее начал темнеть.
- Будем! Обязательно будем, только не сразу, дай мне время… Я поговорю с Ириной. Она мой друг, она все поймет…
- Друг? Как можно спать с другом в одной постели?
- Сашуль, ласточка. Ну, перестань… Вы мне поочередно дергаете нервную систему! Вы договорились, что ли?
- Что значит – поочередно?
- Она вчера нашу с тобой переписку увидела…
- О-о-о! – Александра сделала довольное лицо. – И что?
- Да что… Истерила, тебя всякими гадостями поливала…
- Какими гадостями? Как ты допустил?
- Да я не мог ей перечить! Она так разошлась, все перед собой сносила! Я едва увернуться успевал, такое шоу она устроила! Назвала тебя мымрой! Шлюхой…
- Чего? – Саша захихикала. – С какой это стати она решила, что я шлюха?
- Да откуда я знаю?! Это – ваши женские домыслы… Говорит, что ты ложишься под всех…
- Хм… Ты объясни ей, в таком случае, что ложусь я только под тебя!
- Нет. Это ее еще больше разозлит.
- Как же мы теперь встречаться будем, если она все узнала? Теперь она тебя точно никуда не отпустит!
- Я все уладил… Она успокоилась.
- Уладил как?
- Ну, не важно, Саша… мы поговорили… Я сказал ей, что мы любим друг друга!
- Что, правда? – воскликнула Александра, глаза стали шире и светлее. – Ты, правда, ей это сказал?
- Да… Я объяснил, что мы очень давние друзья…
- Друзья?!
- Да… Мы – друзья, у нас общие интересы, мы с юных лет любим друг друга. И не надо мне запрещать с тобой видеться! Я все равно буду!..
- Вот как… Друзья мы… Странное у тебя отношение к дружбе, Дима… Ирина – друг. Я – друг… А сколько у тебя еще таких друзей?
- Ммм… Да что ж такое! – Дмитрий хлопнул себя по лбу ладошкой так, что Александра услышала в трубку этот звук. – Что ты все в штыки принимаешь?!
- Да потому что люблю тебя… А ты меня вот… другом считаешь… И твоя жена меня оскорбила, ни за что, вовсе не зная меня. Какая же я шлюха? Какая мымра? Она мне просто завидует! Я хоть раз сказала, что она – уродина? Хоть раз я говорила тебе это? А ведь это так! И ты возвращаешься от меня домой и ползаешь по ней! Тьфу! Противно даже представить…
- Сашуль, у нее сердце доброе! И душа ее чистая!..
- Да ради Бога! У нее чистая душа, а я, значит, под всех ложусь?!
- Саша, это не мои слова! Почему она так решила, я не интересовался. Это – бабские домыслы…
- Ладно, черт с ней! Мне все равно! – сквозь зубы процедила Александра и захотела закончить разговор. – Дима, мне уже пора идти…
- Ну во-о-о-от!..
- Я перезвоню вечером.
- Ладно, удачи…
Александра слегка расстроилась после этого разговора, надо думать, жирная уродливая баба осмелилась назвать ее мымрой! И шлюхой! Уж кто бы оскорблял ее, красивую, ухоженную, талантливую, да только не этот Шрек! Шлюха?! С чего она вообще это взяла? Почему такое определение дает ей, по каким аргументам? Хотя… понять ее можно. Ведь Александра спит с ее мужчиной, ясно, что ревнует она, боится потерять его, кому она нужна, такое страшное чучело с ее куриным интеллектом? Надо простить и понять… Понять можно… Простить? Тоже…
Успешно выполнив свои планы, Александра звонила Димасику много раз, даже приезжала к их дому, но Дмитрий, по всей вероятности, опять напился и не отвечал на телефон.
Лишь на следующий день Димасик поднял трубку ближе к обеду, вновь слышен был шум и какие-то голоса.
- Ты где? – обреченно спросила Александра.
- В автобусе за город еду!
- Куда?
- Друзья в гости пригласили…
- Какие друзья опять?
- Саша, у меня есть друзья!..
Слышно было плохо, и Александре приходилось по два раза переспрашивать и по два раза отвечать ему. Да, пожалуй, он действительно выехал за город.
- А можно с тобой?
- Хм… Почему бы и нет? Записывай адрес, и я тебя там встречу!..
Александра собралась молниеносно! Как только Андрей подъехал к ее подъезду, она тут же выбежала и стремглав запрыгнула в машину!
- Ремень пристигни! – сказал Андрей.
Он ехал аккуратно, и Александра все время ерзала на сиденьи.
- Прибавь…
- Опасно… Отбойники… На трассе всякое может быть!..
- Прибавь!
- Слушаюсь!..
Встреча была очень трогательной. Дмитрий осыпал ее лицо поцелуями, целовал пальчики, шептал на ухо дорогие ей слова. Александра заплакала.
- Люблю! Люблю тебя!.. Скучал безумно! – повторял он и целовал ее губы, глаза и нос.
- Все, Димасик, все… Отпусти меня уже, - смеялась она сквозь слезы. – Успеем еще…
- Да, пойдем скорее, нас ждут.
- А твои друзья ничего плохого про нас не скажут? – забеспокоилась Александра.
- Ну, что ты! Я им все уши о тебе прожужжал!.. Они очень, очень хотят познакомиться… с моей любимой девушкой… Пойдем, - он обнял ее за талию, и они вошли в дом.
Встретили их очень хорошие, очень милые люди. Александра смущалась, Димасик помог ей снять плащ, провел в комнату. За круглым, очень обильно накрытым домашними яствами столом, сидели несколько человек солидного возраста.
- Вот, господа, знакомьтесь, моя любимая девушка, Александра Александрова, актриса, писательница и, наконец, просто красавица!.. – Дмитрий поцеловал ее в щеку так прытко, что чмок раздался на всю комнату, и продолжал знакомить. – Сашуль, представляю тебе моих друзей… Хозяин этого гостеприимного дома Анатолий Княгинин – артист поэт, настоящий лирик, истинный ценитель женской красоты! Его жена – Людмила, тоже Княгинина, разумеется… Поэт-песенник Григорий Стрежний и две замечательные поэтессы Софья Перовская и Наталья Матвеева.
- Очень приятно, - улыбнулась Александра.
- Присаживайтесь за стол, - сказала хозяйка дома, Людмила Княгинина.
Компания была очень приятная во всех отношениях. Собравшиеся читали стихи, пели песни под гитару, выпивали вино, шутили, смеялись, играли в логические игры. Очень давно Александре не было так комфортно в гостях. Однако наш Димасик все же перебрал за столом и завел присутствующим старую свою пластинку о том, что они с Сашулей – друзья, и что он, впрочем, не свободный человек, и ныне находится меж двух огней. На просьбы и мольбы Александры ехать домой он отвечал:
- Погоди, женщина! Мы с мужиками на посошок не пили!
Посошок закончился тем, что Димасик не в состоянии был стоять на ногах, и радушные хозяева уложили их с Александрой спать в отдельной комнате.
Пробудилась Александра около десяти часов утра, чувствовала себя неважно и, открыв глаза, тут же пришла в ужас: Димы не было рядом! Она вскочила, наспех нацепив платье и колготки, вышла в общую комнату. Людмила возилась на кухне. Больше в доме никого не было.
- А, проснулась, дорогая, - улыбнулась хозяйка. – Доброе утро!
- Доброе утро, а где Дима? – спросила Александра. Она смотрела на Людмилу, распахнув широко малахитовые глаза.
Людмила вздохнула, присела за стол и сказала, чуть – чуть заикаясь:
- Никто не видел и не слышал, когда и как он ушел… у нас дверь сама захлопывается! Мне очень жаль, Саша, что я не слышала…
Александра села с ней рядом, обхватив руками голову.
- Кофе или чаю налить?
- Чаю, - кивнула Александра.
Людмила налила обеим по чашке горячего ароматного чая.
- Переживаешь? – с жалостью в глазах спросила Людмила.
Александра ничего не ответила. Она сидела неподвижно, уставившись в одну, только ей известную точку в пространстве, думала об этом мерзавце! Внутри все клокотало! Пригласил в гости к своим друзьям и бросил там ее одну!..
Господи!.. Автор непременно преклоняется перед всеми теми, кто любил когда-либо кого-либо по-настоящему, но разве можно, милостивый Господь, так унижаться молодой, талантливой и красивой женщине перед этим человеком?! Автор задается вопросом на протяжении всего романа: неужели такая любовь действительно существует? Если да, то почему крылатый мальчик пускает свои волшебные стрелы не в обоих сразу? Почему, любезный мой, трижды романтичный читатель, такая несправедливость царит в мире? Зачем она, такая любовь? Ведь тут вовсе не в нашей героине дело, она у нас сильная личность, справится, будьте в этом уверены… А дело в том, что вот такие чувства поражают почти смертельно тысячи людей ежедневно, я бы даже сказала, ежечасно! Бесконечно в мире происходит такая вот своеобразная «игра в одни ворота» - один человек любит, целиком, с головой отдается, выкладывается, душу свою наизнанку выворачивает! А другая его половина получает любовь, питается энергией этой, наблюдает, расценивает, в общем, позволяет себя любить, и, кстати, повезло тому, кто просто стал жертвой с позволения второй половины, просто любит, просто не замечает ничего плохого, просто ослеп и оглох от своих неземных сумасшедших чувств!.. Так что же теперь влюбленному бедняге челом биться?! А если тот самый, кто позволяет, не просто позволяет, а исподтишка, подобно нашему Димасику мучает, издевается, лжет, тиранит тем самым свою жертву? И за жизнь свою недолгую только тем и занимался, что передушил количественное множество девичьих надежд!.. а что она, Александра? Свои пережитые беды точно позабыла с его появлением! Жизнь как будто с чистого листа начиналась, свежестью запахло вокруг, дышать захотелось, широко глаза распахнуть!.. Все это фарсом было? Так неужели вновь ей в больничку психиатрическую с новой травмой?
О, нет! Нет, только не это! Нет, ни в коем случае не сдаваться! Как допустила вольность полюбить этого негодяя, так и справится сама! Мучиться будет и заниматься самостоятельно психоанализом, точно Раскольников какой, не подумала вовремя, что пыль все это, не раскрыла вовремя глаз! С большим трудом, но Димасика выдирать изнутри надо, если необходимо, то раскалывать на части и вытаскивать хирургически…
Очнулась Александра от своих мыслей, когда Людмила поставила перед ней чашку с чаем.
- Спасибо, - поблагодарила она Людмилу.
Глаза затмила пелена слез. Она смотрела перед собой, но видела все в густом тумане, расплывчато, слезы катились из глаз крутыми ручьями, обжигая лицо.
- Не плачь, девушка… Надо принять это. Надо сделать выводы…
- Я делаю… Делаю, - всхлипнула Александра.
- Я наблюдала за вами… Сашенька, ты правду должна знать… Ведь не любит тебя он… Ты его любишь, а он тебя – нет. Глаза у него не горят. Это я сразу заметила…
Александра слушала ее, кивала. Людмила искренне говорила правду, жалко ей было бедную девушку, сердце так и разрывалось! Выпив свой чай, Александра немного пришла в себя и взяла в руки телефон:
- Ему звонишь? – спросила Людмила.
- Выключен! – ответила Александра. – Подонок!..
- Ты лучше, знаешь-ка, что… Ты ведь романы о любви пишешь?
- Да…
- Напиши об этом. А потом – забудь его!
Глаза Александры раскрылись. Она вытерла слезы, и взгляд стал светлым и ясным, цвет глаз изменился.
Людмила достала откуда-то бутылку красного сухого вина, открыла ее и разлила вино по бокалам.
- Напишешь все, как было – тебе легче станет! – продолжала Людмила, протягивая ей бокал с вином. – У меня муж – поэт, я много лет вместе с ним все переживаю… О-о-о, чего мы только не пережили!.. Ты сама, когда начнешь писать об этом, все вразумительно проанализируешь, и боль уйдет! И злость отпустит! Напиши об этом, и отпусти его!.. Выпей со мной, выговориться тебе надо… Он тебе не пара, твой Дима. Он – лгун, я за столом вчера весь вечер вас наблюдала… Он путается… Сначала одно говорит, а затем другое уже минут через десять… А как задаешь вопрос – сразу нервничает, скулы двигаются… Наблюдай за ним, Сашенька, дорогая, наблюдай… и анализируй…
Александра качала головою, кивала, то навзрыд плакала, смеялась истерически, то вспомнила, как вчера, перед тем, как зайти в дом, денег ему дала, не много, всего две тысячи рублей, сущий пустяк для нее, а ему достаточно было, чтобы ее снова кинуть. То она вспомнила разговор об Ирине и вновь рассмеялась в голос, о том, что Ирина ее шлюхой и мымрой назвала, почему? Почему шлюха?.. Что бы это значило?..
- А ты наблюдай, - снова повторила Людмила, - все сама поймешь, все раскроется, как на ладошке. Ты, главное, наблюдай и сравнивай.
- Люся, тебя мне Бог послал, - сказала она и, взяв Люсю за руку, поблагодарила: - Спасибо тебе… Я заезжать к вам буду теперь в гости!
- Всегда будем рады! – улыбнулась Люся.
- И вы ко мне, милости прошу! Спасибо! Вы очень приятные милые люди!.. И Светлана мне понравилась, и Владимир!..И Роза, и Андрей и Александр. Все понравились! Вы все прекрасные и талантливые!
Она позвонила своему преданному водителю Андрею, и он тот же час примчался за ней. Пока ехала домой, Андрею по пути стихи наизусть читала:
Щедрым росчерком пера –
Завитушка
И сегодня, и вчера
Я не Пушкин,
Не в столице вырос я,
И без няни,
И стихи берусь писать
Лишь по пьяни.
Коли пью – чего скрывать –
Пью от боли,
Что России не видать
Лучшей доли,
Потому у нас народ
Пьет по жизни
От обиды за нее,
За Отчизну!
Снова руку дрожь берет –
Мерзкий почерк.
Расписался. Нате, - вот
Двадцать строчек!
- Грустно… Правдиво, - сказал Андрей. – Чьи стихи?
- Это стихи Александра Ширшикова, он – руководитель нашего литературного объединения «Гандвик».
- А что это?
Александра улыбнулась и объяснила со вздохом:
- «Гандвик» - старейшее литературное объединение Северодвинска, существует с тысячи девятьсот пятьдесят второго года, «Гандвик» воспитал и вырастил на своей литературной учебе очень сильных авторов, которые впоследствии были приняты в Союз писателей России!
- Серьезное объединение, - кивнул таксист.
- Все могло быть серьезно, - ответила она и закрыла глаза.
Далее ехали они, молча. Александра утонула в своих мыслях, и Андрей не мешал ей.
Бедная, бедная Александра, бедная девочка!.. Людмилу Княгинину в это утро, действительно, точно Бог послал, наша героиня очень внимательно задумалась над ее словами.
Две бессонных и мучительных ночи размышляла она об этих странных отношениях и пришла к выводу, что, да, надо пока подержать его возле себя и понаблюдать. Любит ли он ее, действительно, как говорит, или врет; если врет, то зачем ему это нужно? Ради того, чтоб спать с ней в одной постели? Так ведь внешне природой не обижен, обладает чистым талантом, любит говорить вдохновенные речи, говорит очень правильно и безобидно, есть им очень довольные разные слушатели, и ради сексуальных утех он может ежедневно искать новую подружку на ночь. Нет, дело тут не в этом… Из-за денег? Разумеется, косвенно, из-за денег… Она одевает его и кормит периодически, дает наличные… Нет, ошибка, не из-за денег! Нет, их много и не потрачено на него. У него для этого могли быть другие возможности и другие женщины. Может быть, и то, и другое? Нет, снова мимо… На этот вопрос только что был найден ответ: хотел бы если денег и секса, то отыскал себе даму помоложе и побогаче, на это он имеет все предпосылки. Что же тогда? Что?..
Ах, нет же, нет! Нечего в нем копаться! Он просто ее очень любит! Много лет он ее очень любит! Он ее ждал все эти годы! И ждать потом перестал, и отчаялся, и жену себе выбрал, пусть хоть и уродку, но добрую, ведь чем-то она его привлекает, что-то в ней есть, значит, чрезвычайное, чего в ней, в Александре нет… Ведь глобальная же разница, слишком глобальная… Ведь по рассказам его эта женщина глупа, у нее даже интонации нет… И мимики. Ну, если предположить, что он увидел в ней мать, то как же любящая в мире этом больше всех свое дитя мать может быть без мимики? Как она может говорить со своим чадом без интонации?..
Если не мать она ему, то кто? Любовница? О, какой бред! Вот тут, на этом самом месте, вступится автор за свою героиню, ведь нельзя, невозможно, находясь в здравом уме, сношаться с этим чудовищем, имея в запасе Александру, это просто немыслимо! Мужская половина, надеюсь, согласится с автором. Мужская половина, я подозреваю, считает Димасика идиотом, с психологическими отклонениями? А что же у нас остается, любезный мой читатель? Ничего, равным счетом… Да, читатель мой драгоценный, я догадываюсь, о чем вы сейчас подумали: неотложно, немедленно поговорить с самим Дмитрием по душам? Успокойтесь, о, мой трижды романтичный читатель, мы обязательно встретимся с нашим пресловутым Димасиком лицом к лицу, возможно даже за распитием не менее пресловутой бутылки водки, но… не станем так рано забегать вперед, а вернемся к размышлениям Александры…
На чем она закончила? На чем прервала свои мысли? Ирина? Кто она? Мать? Любовница?
О, черт, какая же Александра забывчивая! Вот тут сейчас следует ей взять и стукнуть себя по лбу ладошкой… Она ведь его друг!.. Друг!.. О, стоп!.. Снова промах… Дмитрий – лгун, он лжет…
Александра – тоже друг… Тупик. Что же делать?..
Вернемся назад… Любит, говорит… очень любит, много лет любит, много лет ждал… Отчаялся! Потерялся! Запутался!.. Допустим…
Александра закрывала глаза, тонула в воспоминаниях, тело начинало вибрировать… О, как это сложно, заниматься психоанализом, а хочется просто взять и к черту послать свои анализы и позвонить! Взять и позвонить ему, а там – будь, что будет… И Александра сдалась! И позвонила! И он даже трубочку взял…
- Алло?
- Привет! Говорить можешь? – бодро спросила она, как будто ничего не произошло, как будто никто не бросал ее в доме своих друзей, как будто они теперь и вправду, друзья.
- Ну так… нет…
- А завтра?
- Ну так… Ну, да!
- Можешь завтра, да?
- Да…
- Хорошо. Давай до завтра…
Она пожила трубку и снова раздумывала, и в данный момент была горда собой, горда тем, что не закатила истерику за вчерашнее, а сделала вид, что вовсе ничего не произошло, ведь именно так друзья поступают! Друг – это большое теплое сердце, которое всегда рядом, всегда начеку, всегда знает, чем помочь и что делать, всегда чувствует, верит, и никогда не обижается! Значит, она будет соответствовать его требованиям, именно потому, мой милый читатель, что Александра сама боялась потерять Димасика, не менее, чем его гражданская супруга Ирина, ввиду конечно, причин своих, отличных от причин супруги его.
Итак, любит, говорит… очень любит, много лет любит, много лет ждал…Допустим… что же тогда он не смеет изменить свою жизнь, шаг не сделает навстречу своему счастью? Счастью, такому настоящему, любить и быть с любимым человеком, взаимно любить друг друга? Есть ли в мире этом что-то ярче и счастливее для двух сердец? Он боится бросить Ирину, боится причинить ей боль, оставить одну ее! Да, это так… Он любит Сашу, любит горячо и искренне, ведь нельзя, нельзя же так искусно притворяться, даже актеру, нельзя же лгать на каждом слове!.. Хорошо, предположим, что словами солгать можно, ввиду его непревзойденных талантов, а как же глаза? Как можно лгать взглядом? Ведь глаза не лгут…
Проанализировав все, взвесив «за и против», Александра все же дала волю чувствам и решила слушать свое сердце, а оно подсказывало – Димасик безумно любит ее! Иначе к чему весь этот цирк? А то, о чем все твердят – ошибка в силу обстоятельств. Да, он ее бросил одну спать у своих друзей… Да, он не пришел девятого мая к ней на ужин… Да, он выскочил тогда из машины, едва она задремала… Да, он пропускал важные репетиции перед премьерой… Да, он такой! Он – большой ребенок. Он любит Новый год и верит в Деда Мороза, он любит день своего рождения и ждет подарков… Он порою не многословен. А зачем, порою и говорить, если все можно прочесть в глазах? А глаза его – чистые такие, большие и жадные ко всему живому, искреннему и настоящему. Они излучают своей серо-голубой глубиной тепло и любовь. А не потому ли он такой неуверенный в жизни, что любовь свою, кому подарить, не знает? Кому тепло свое отдать, не знает… Ведь он так раним и уязвим, он близорукий ко всему, что выходит за пределы его мировоззрения. Он воспитан так, черт побери! Виноват ли он в том, что воспитание его было вдвинуто в комнатные рамки, а он таким уязвимым родился? И некому было растолковать о том, что актером он хочет стать, а не инженером, художником, но не конструктором! И до сих пор некому растолковать! И до сих пор он прибивается ко всем, как щеночек, ластится, к незнакомым ногам прибивается, готов руки незнакомые облизать, а ту руку, которая его кормит, кусает, и не понимает ведь этого, ведь щенка никто правильно не воспитывал!.. И оттого он этих перемен боится в жизни своей! Надо просто все взять в свои руки, помочь ему, подтолкнуть, дать опору, дать почувствовать, что рядом она, Александра, вместе они справятся!..
Следующие дни сулили приближение лета. Погода стояла солнечная, термометр показывал двадцать градусов выше нуля!
Александра и Дмитрий встречались три дня подряд на нейтральной территории, гуляли по солнечному любимому городу. Дмитрий очень любил прогулки, и Александра в этом поддерживала его зная, что Дмитрий не прогуливается никогда со своей женой, стесняется ее и никому не показывает, сделать для него то, чего не может сделать Ирина – мощнейший козырь в ее руках.
Дмитрий был трезв и весел. Разумеется, он не извинился перед ней за то, что уехал от Княгининых по-английски, а она не поднимала этой темы. Они гуляли, ели мороженое, целовались и были счастливы, любуясь летними красотами северной природы, ведь в этом году стояла потрясающая весна, и
Дмитрий рассказывал Александре о том, например, мой дорогой читатель, что улица Бойчука - самый центр Северодвинска, и в одна тысяча девятьсот семьдесят первом году улица Краснофлотская была переименована в улицу имени Бойчука. Рассказывал о том, что Бойчук Василий Андреевич работал на строительстве Молотовска мастером, инженером, прорабом, главным инженером, затем был назначен руководителем стройки, где и трудился до последних дней своей жизни. Ему было присвоено звание «Заслуженный строитель РСФСР». Труд Василия Андреевича Бойчука неоднократно отмечался высокими наградами Родины.
Здесь же на Бойчука находится «Центр культуры и общественных мероприятий», в котором наши герои нередко посещали разные общественные культурные мероприятия.
Также Дмитрий рассказывал дальше, о том, что улица Ломоносова получила свое имя в одна тысяча девятьсот сорок восьмом году. Вначале, с тысяча девятьсот тридцать восьмого года, она называлась Осоавиахимовской что означало: Осоавиахим - Обществосодействия обороне, авиационному и химическому строительству.
Александра пылко восхищалась своим мужчиной, тем, как сильно любит он город свой и как хорошо знает его историю.
Улица Ломоносова - это действительно одна из самых больших улиц Северодвинска. Она протянулась через весь город от старых, застроенных первыми деревянными домами кварталов, до бульвара Строителей. В тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году на улице Ломоносова распахнуло свои двери новое здание Северодвинского драматического театра, где наши герои также часто смотрели премьеры. Украсили тогда улицу фонтан, лестница, декоративные фонари перед зданием театра. Площадь перед театром стала одним из любимых мест наших героев. Также на улице Ломоносова расположены Центральная библиотека имени Гоголя, городские больницы и поликлиники, многоэтажные здания Дома быта и центрального универмага, ЗАГС, магазины, кафе, детские сады, школы.
На пересечении улицы Ломоносова и проспекта Морского Дмитрий и Александра так же любили бывать, и он вновь рассказывал ей о том, что в одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году была установлена скульптурно-монументальная композиция «Наука и труд», о том, что с улицей Ломоносова связана жизнь большинства северодвинцев, отсюда колонны праздничной демонстрации выходили на проспект Ленина, здесь проводились народные гуляния, и о том, что на этой улице жили Герои Советского Союза Трухинов, Чесноков, и Юдин. Кстати, их фамилиями названы другие улицы Северодвинска.
Украшением улицы является площадь Ломоносова, на которой установлен памятник великому Михаилу Васильевичу, который когда-то мечтал о преобразовании родного северного края.
Но особенно любили наши герои гулять пешком по Ягринскому мосту… Ягринский мост — трёхпролётный железобетонный совмещённый (автомобильный и железнодорожный) мост с материка на остров Ягры через Никольское устье. Связывает он разные районы города Северодвинска.
И здесь наш Димасик так же сверкнул своими знаниями и восхищенно рассказывал Александре об истории моста, крепко прижимая ее к себе, когда они шли по нему:
- Мост был построен в одна тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году и сразу стал стратегическим оборонным объектом, по которому шли грузы на «Звёздочку». Сам мост был передан в собственность предприятия, на балансе которого находился с тысяча девятьсот пятьдесят четвертого по две тысячи девятый годы. После этого он перешел администрации города Северодвинска.
- А почему? – спросила Александра.
- По решению арбитражного суда! – ответил Димасик деловито. - Мост активно использовался в течение пятидесяти пяти лет и к две тысячи десятому году выработал свой ресурс. В том же году мост был обследован и, как выяснилось, произошло горизонтальное смещение береговых устоев моста, коррозионное повреждение бетонных опор, появились трещины в плитах проезжей части переправы. Силами предприятия «Звёздочка» был выполнен поддерживающий ремонт.
- А он не развалится? – беспокоилась Александра по-детски.
- Нет, дуреха!.. Планируется построить новый железнодорожный мост, а существующий перестроить под автомобильное движение… Мосту не было построено дублёров и по этой причине вопрос связи острова с материком в период ремонта моста является жизненно важным для жителей острова. К тому же мост используется при транспортировке опасных грузов, которые получаются в результате работ по утилизации атомных подводных лодок и при этом много лет находится в аварийном состоянии. В сентябре две тысячи четырнадцатого года был открыт новый железнодорожный мост. Торжественная церемония открытия была приурочена к шестидесятилетию центра судоремонта «Звёздочка». Старый мост планируется полностью переделать в автомобильный…
Остров Ягры… Ну как о нем не рассказать вам, милейший читатель? Это – самая граница земли и моря. Был он когда-то розовым, от цветущего шиповника, сейчас уже все не так. На Яграх, на месте захоронения воинов, умерших в госпиталях города от ран, установлен мемориал «Скорбящая Мать - Родина», традиционным ритуалом которого стало посещение свадебными кортежами северодвинцев.
Ягринский сосновый бор – городской особо охраняемый природный объект, близ которого находится озеро Чаячье - одно из излюбленных мест отдыха горожан, пикников, лыжных и пеших прогулок. Ягринский сосновый бор - живописный комплекс смолистых сосен и песчаных дюн на морском побережье острова, где обитают белки, и отдыхающие могут легко покормить их с рук.
Зыбучий берег Белого моря… тревожные крики чаек, тепло редкого солнца и соленый пронизывающий ветер.
Однако, автор вновь позабыла о своих героях и залюбовалась красотами северного края, а тем временем, наш Димасик, вернувшись домой поздно после очередной прогулки через мост на остров Ягры, застал свою жену в дурном расположении духа. Едва он вошел в квартиру, Ирина залепила ему пощечину.
- Да ты что, спятила совсем?
- Убирайся к своей шлюхе! – закричала Ирина. – С меня хватит!
- Ира, котенька, ты чего?
- Не разувайся! Вещи я собрала! Можешь забирать чемодан и проваливать! Мне надоело все! Ты обещал, что прекратишь с ней все, а сам и не думаешь это делать, домой приходишь каждый день почти ночью, мне надоело это все! Надоело ужасно! Ты не работаешь до сих пор и не пытаешься найти работу! У нас кредиты, и я не могу сама справляться! Я болею! У меня еле сил хватает после работы «в контакте» сидеть!
- Лапушка, я найду работу! Завтра же начну искать!..
- Это я уже четыре года слышу! Сколько мы живем вместе, столько ты работу ищешь! Бери свои манатки и уходи к своей актрисе! Пусть она твое вранье слушает!
- Ира, котенька, - Дмитрий сел перед ней на кухне на табуретку и взял ее руки в свои. – Я исправлюсь, дай мне шанс, пожалуйста! Я больше никогда, никогда ее не увижу!..
- Хватит врать, Дима!
- Я не вру… Не вру я тебе и не врал никогда! Я же люблю тебя, ну, что ты, котик мой… Зачем горячишься? У меня жизнь без тебя смысл потеряет, Ира!..
Ирина сидела неподвижно, задумавшись. Она сильно сутулилась и тяжело дышала. В глазах блестели слезы, она кусала потрескавшиеся губы и громко кряхтела.
Дмитрий сидел в обуви и курил сигарету.
Безобразный беспорядок царил на кухне, как обычно, гора грязной посуды, грязная плита, на столе завал из тарелок, стаканов, тут же бутылка растительного масла, хлеб, не то вчера, не то позавчера нарезанный, пепельница, полная окурков, пустая консервная банка, из которой только что Ира поела тушенку. Они всегда ели за таким столом. Если на столе не было места совсем, часть бардака убиралась, и тарелки с пищей ставились на свободное место, после трапезы грязная посуда оставалась стоять на столе, а хозяева погружались в свои дела, Дмитрий – в чтение, а Ирина – в просторы социальной сети . Пол на кухне был таким грязным, что к нему прилипали тапки. Ирина зачастую ходила босиком, без носков, ноги были грязные, и она укладывалась спать с грязными ногами, не принимая душ.
- У меня тоже без тебя жизнь потеряет смысл! – неожиданно Ирина прервала повисшую над ними тишину. – Я ведь не могу без тебя… Но и с тобой – не могу! Ты мне больно делаешь!
- Прости, прости, котенька! – сказал воодушевленно Дмитрий, выпуская дым. – Хочешь, я ужин приготовлю вкусный? Хочешь, на кухне приберу? Все помою, хочешь?
- Да, хочу! – буркнула она.
- А что ты на ужин хочешь?
Ирина задумалась, приложив руку ко лбу, почесывая корни грязных рыжих волос.
- Хочешь жареной картошки?
- Да, с луком…
- Курочки жареной? С корочкой?..
- Да! Да! И с капусткой квашеной, и с лучком!
- И водочки выпьем? – улыбнулся он незатейливо. – С капусткой, с жареной картошечкой, а?
- Ну, давай, и водочки…
- Все, солнышко мое, я побежал в магазин!
Выйдя из подъезда, Дмитрий сразу же набрал номер Александры, но она, по всем вероятностям, была занята и не брала трубку.
Дмитрий нажарил куриных окорочков и картошки, вымыл посуду и газовую плиту. Пол на кухне он помыл на два раза, с порошком, и к нему больше не прилипали тапки. Ира его простила, больше не ругалась и не прогоняла его.
Они отужинали за чистым столом, в чистой кухне. Ирина ела жирный окорочок, держа его двумя руками, откусывая большими ломтями, пачкая жиром себе лицо, периодически брала на вилку капусту с кольцами лука. На потрескавшихся и жирных губах оставались частички капусты. Она, выпивая, стопку водки с Димасиком, запивала ее томатным соком и продолжала есть окорочок с капусткой и кольцами лучка.
- Гм… Как вкусно! – хвалила она ужин, причмокивая.
Дмитрий улыбался, смотрел на ее пальцы и заусенки на ногтях, сам почти не ел.
В тот самый момент, когда Ирина откусывала очередной ломоть куриного мяса, в кармане Дмитрия завибрировал мобильник. Он поднялся из-за стола и собрался уйти в комнату.
- Э-э-э, ты куда? Это она? – занервничала Ирина.
Дмитрий приложил палец к губам и отправился в комнату. Ирина шла за ним с окорочком в руках и все время твердила с набитым ртом.
- Дима, скажи ей, что между вами все кончено! Скажи, что вы больше не будете встречаться! Скажи ей, Дима…
Он быстро достал телефон и сбросил.
- Все, котенька, она не звонит больше… Давай вернемся за стол…
- Ладно, только пообещай мне, что ты прекратишь с ней встречаться!
- Обещаю, конечно, обещаю! Пойдем…
После ужина Дмитрий нашел предлог выйти из дома, сказав Ирине, что у него кончились сигареты.
- Что же ты у меня такой растяпа? Ведь ходил же в магазин, чего не взял сигарет?
- Забыл… Спешил домой скорее… Хотел готовить… Я быстро схожу.
- Ладно, я пока поиграю.
Ирина вытерла руки кухонным чистым полотенцем, которое Дмитрий только что достал из шкафа, и уселась в комнате за компьютер.
Дмитрий, как только оказался на лестничной площадке, тут же начал звонить Александре:
- Да, Димасик?
- Привет…
- Привет! Ты чего так поздно? Случилось что?
- Ну, так… Ирина психует, чуть не выгнала меня из дома. Я уже было подумал, что все, конец…
- А из-за чего?
- Не знаю, очередной бзик… Она меня на работу гонит.
- Она права, - вздохнула Александра.
- Я сам знаю! Вот и звоню тебе сказать, что с завтрашнего дня начинаю поиски работы. Не обижайся, если не получится увидеться…
- А вечером завтра?
- Надо подумать… Погуляем вместе?..
- Давай поужинаем где-нибудь, - Александра улыбалась широко, разговаривая с ним, глаза ярко блестели изумрудным цветом.
- Давай, если только не очень поздно…
- Позвони мне, как освободишься, в любом случае, хоть расскажешь, как успехи…
- Хорошо, я понял.
- Димасик, и – вот еще что: если пойдем куда, ты приведи себя в порядок, а то у тебя вся одежда опять в пятнах каких-то!
- Сашуль, ну, хватит!.. – Дмитрий сморщился.
- Ну, что, хватит? Мне твою жену, может, стирать научить? И рубашки мужу гладить? Может, еще чему-нибудь научить ее? – Александра повышала тон, однако улыбка с лица не сходила.
- Все, все, не заводись… Я понял тебя…
- Тогда значит, до звонка?
- Ага, до звонка!
- Дима… - произнесла она напоследок почти шепотом. – Я люблю тебя…
Дмитрий вздохнул обреченно и сбросил, ничего не ответив, решив для себя, что он не услышал последние слова ее.
На следующий день он действительно отправился на поиски работы и схватился за первое попавшееся – расклейка рекламных листовок по столбам и автобусным остановкам. Весь день он ходил по городу с пачкой листовок, кроме того, что их нужно было расклеить, еще было необходимо сфотографировать в качестве доказательства, а затем сделанные фотографии показать менеджеру по рекламе. Работал наш бедняга до позднего вечера и принес домой честно заработанные пятьсот рублей.
Александра тоже целый день была занята, моталась по своим делам, встречалась с риэлторами, новыми жильцами и оформляла новые договоры. Ближе к вечеру она привела себя в порядок к ужину, но ужин не состоялся, разумеется, по известным нами с вами причинам, уважаемый читатель. Нет, вместе с нами и Александра совершенно не удивилась тому, что Димасик не пришел поужинать с ней. Он приплелся домой без задних ног, заработав пять сотен, купил себе бутылку пива и выпивал ее один перед компьютером. Жена его Ирина была на своей работе.
Александра съела в ресторане легкий салат с оливковым маслом и вернулась домой с мыслью лечь спать пораньше. Она не была расстроена, наперед предполагая, что Дмитрий не придет, и даже не звонила ему. Взяв за правило терпеть и ждать, она чувствовала, что скоро вся это беспорядица в отношениях придет к концу, Дмитрий уйдет от Ирины к ней, и она сама аккуратно и не спеша подтолкнет его к этому.
Следующим утром жена Дмитрия собиралась на работу и расхваливала его:
- Умница мой! Вот пятьсот рублей вчера заработал, сегодня еще пятьсот заработаешь… Хоть какая-то мне подмога, а то меня эти банки скоро с ума сведут…
- Нет, Ира. Надо что-то другое находить, - умничал Дмитрий. – Это временно. Да и заработки никчемные! Я сегодня еще в две организации хочу сходить.
- А какие?
- Вот схожу, узнаю все и расскажу тебе вечером.
Ира улыбнулась, обнажая два ряда грязных нечищеных зубов с густым налетом. Она радовалась тому, что ее муж, наконец, работал и не встречался больше с Александрой. Однако…
Дмитрий совершенно не хотел шататься по автобусным остановкам и сейчас был совершенно уверен, что сегодня данной ерундой заниматься не станет.
Александра позвонила ему в свое обычное время – десять утра. Дмитрий заметно занервничал, решив, что она сейчас по обыкновению своему закатит скандал за вчерашний ужин, на который он не явился, и лишь на второй раз он потрудился поднять трубку.
- Да, - ответил он дрожащим голосом.
- Доброе утро!
- Доброе…
- Как твои успехи? – Александра спрашивала таким тоном, будто над ним подтрунивала.
- Не очень…
- Работаешь сегодня?
- Нет…
- Отлично! – не сдержалась Александра и начала смеяться, – придешь ко мне?
- Сейчас?
- Да. Я уверена, что ближайшие двадцать четыре часа ты проведешь со мной штрафом за вчерашний косяк! – говорила она игриво.
- Сегодня?
- Сегодня или никогда!
- Дмитрий молчал.
- Так что?
- Что?
- Сегодня? Или никогда?
- Скоро приду. Жди.
Сегодня или никогда… Этот вызов она бросала ему уже… И сейчас бросила, не обдумав. Просто надоело ждать с усталой обреченностью, просто рассердилась. Она не готовилась более к встрече, не накрывала стол, не выбирала белье, да и не ждала почти.
Но он пришел… Пришел! Ужасный, небритый, в грязной обуви, свитер и джинсы грязные, носки… нет, автор не станет вдаваться в подробности про носки. На джинсах была сорвана молния, и ширинка не застегивалась.
- Одежду – в стирку! Сам – в душ! – скомандовала Александра. – Носки – в мусорное ведро! Мыло, шампунь, станок, пена для бритья – на прежнем месте… Полотенце – зеленое… Кошмар! Куда твоя жена смотрит?..
После того, как Димасик привел себя в порядок, она его поцеловала страстно в губы и предложила обед, тем не менее, ворча и приговаривая:
- Нет, это невыносимо! Завтра же к парикмахеру, весь оброс, как бомжара… Куда она только смотрит?..
- Саша, тебе одна только моя внешность важна?
- Ты – дурак! Ты уже и думать начал, как она! – Александра поставила две тарелки с горячим супом на стол и нарезала хлеб.
- Какая разница, какой длины у меня волосы, какие на мне джинсы…
- Никакой, Дима, никакой разницы! – она все больше разогревалась пафосом. – Ты приходи ко мне завтра, я тебя встречу в грязных трусах, рваных чулках, с грязными ногами и с пучками волос подмышками.
Дмитрий обреченно закатил глаза вверх, как он обычно делал, когда раздражался.
- Я понравлюсь тебе такая? – продолжала она. – Или твоей жене все равно, как ты выглядишь? Так ты с нею скоро до чмошника опустишься!
- Хватит, может, оскорблять меня?
- А что, разве не так? Почему правды боишься? Халат надевай и за стол садись! Солянка стынет…
Александра очень серьезно сейчас была настроена. Разумеется, главное то, что внутри, то, что в душе, но ходить неделю в одних носках, с зарослями на лице четыре дня, в рваных джинсах!.. Это человек, которого она зовет любимым, самым лучшим мужчиной, артистом с заглавной буквы!..
Дмитрий надел халат и сел за стол.
- Приятного аппетита. Я больше не буду ничего говорить, - сказала она и тоже села за стол.
- Знаешь, а ведь ты права, - сказал он после некоторого молчания. – Ей ведь, в самом деле, плевать…
Александра посмотрела на него так, словно проткнула взглядом, но не сказала ничего и продолжала есть.
- Ладно, так и быть… Я тебе все расскажу, - с паузами сказал он, точно метнулся из крайности в крайность, - расскажу, как оно есть, только не подумай, что я – сумасшедший.
Глаза Александры широко раскрылись, стали темнее, она смотрела на него жадно, внимательно слушая, положив ложку возле свой тарелки с солянкой, она не ела и даже, казалось, не дышала.
- Когда мы с Ириной впервые встретились, она мне тотчас показалась необразованной, тупой, неэрудированной, не приспособленной к жизни, с ней было не о чем разговаривать, она не понимала каламбуров и острых шуток, смеялась редко и только с какой-то своей хрени, которую ляпала невпопад. Мне, конечно, было странно это все, ведь вроде не даун, логика есть, на учете не состоит… Но она даже не знала, кто такой Ломоносов, - прошептал он сконфуженно, сжал руки и хрустнул пальцами. – Но при всем этом ее тупизме, я видел, что у нее доброе лицо и почему-то ее пожалел. Какое-то время спустя мы снова встретились случайно и как-то случайно обменялись номерами телефонов. В ту встречу она мне показалась еще тупее. Ты представляешь, она не знала, что такое театр!.. Можешь себе представить?! Она думала, что театр, ну, это, типа, балет…
Александра усмехнулась и опустила взгляд в свою тарелку.
- Вот, так и я о том же!.. Я сводил ее в театр, и в драматический, и в наш любимый с тобой «Народный театр Автограф», тот, который в «Стройке» на Ленина находится… Сводил в наш краеведческий музей и на выставки. Она еще тогда не была такой ленивой и ходила со мной на прогулки, хотя, может быть, она потому со мной ходила, что я ей понравился… Мы стали встречаться часто, чтобы погулять, Саша. Просто погулять… Я хотел ей помочь! Я не мог даже помыслить, что можно жить, не читая книг, не зная истории, не зная ничего о своем городе и думать, что театр – это балет… Потом я уехал в отпуск, это как раз лето было, а когда вернулся, через месяц, мы опять встретились, чтобы сходить и поесть мороженого… И тогда вот она сказала, что запала на меня, что каждый день ждала она моего возвращения и скучала… Сказала, что жить без меня не может, стала мне звонить, иногда по несколько раз в день. Я был холоден и жесток, как ледяная скала, а она так мне радовалась! Сколько искренности и тепла в этих глазах было!..
- Дима, для чего ты все это рассказываешь? – не выдержала Александра.
- Погоди, Саша, ты дослушай меня до конца, ради бога, я тебе одной об этом рассказываю… никто больше, ни одна душа об этом не знает! Я понял, что этот человек меня действительно любит, что я ей нужен, в отличие от той, которую любил, в отличие от тебя…
- Что?
- А ты что думаешь? Я тобой тогда только и бредил!
- Мной? – Александра сокрушенно покачала головой. – Поэтому принял решение забыть меня и начать жить с ней незамедлительно?
- Да! Я только о тебе и думал! Ты мне снилась каждую ночь! Я был с тобой во сне, был твоим любовником в моих мечтах… Мы занимались любовью везде, во всех позах…
- Причем тут она? – поперхнувшись, перебила она его.
- Слушай дальше… Ты меня хоть помнила? Ты хоть знала о моих чувствах? Я с ума по тебе сходил, а ты вспоминала обо мне лишь, когда тебе что-то от меня было нужно для творчества… Ты обо мне не думала! Ты со мной не считалась! Ты получала от меня то, что тебе необходимо, и скорее находила предлог, чтобы избавиться от меня! А Ирина… она душу во мне заметила! Она свою душу в меня вложила! Знаешь, как выручала она меня, а знаешь, сколько раз… И ничего, ничего она не требовала!.. Не требовала ни внешнего вида от меня, ни модельных стрижек, ни начищенных до блеска туфель… Она меня любила и принимала таким, каков я есть! И я понял… Точнее, я тогда знал, что ты никогда моей не будешь…
- Никогда не говори «никогда», - грустно вздохнула Александра.
- А тогда знал и говорил… Сейчас ты созрела и полюбила меня, как ты считаешь…
- Почему «как считаешь»?
- Сашуль, не перебивай, пожалуйста, дай мне рассказ закончить!
- Хорошо, хорошо…
- Ты сейчас полюбила меня…
- Я думала, ты счастлив…
- Да, я счастлив, Сашенька, я счастлив! Я в себя до сих пор прийти не могу! Поверить не могу в это счастье, это сложно, как ты понять-то не можешь! Ты сейчас заявляешь, что любишь меня, что хочешь со мною быть, ты требуешь, чтобы я ее бросил, бросил этого замечательного человека, да пусть она хоть тупая, полная и некрасивая… Но она меня любит!..
Дмитрий помолчал, достал сигарету из пачки и вопросительно посмотрел на Александру. Она кивнула:
- Кури…
- Понял, благодарю вас. Извините, не знал, что можно… Знал бы, давно закурил… Еще раз извините… Позволите продолжить, мадам?..
- Мадам я стану, когда вы мне на безымянный палец кольцо наденете, мсье, а пока для вас – мадмуазель… Но, продолжайте, мсье, будьте так любезны…
- Благодарю вас. Извините, что ошибся, - он отбил поклон, приложив руку к груди.
Александра широко и лучезарно улыбнулась.
- Так вот, Сашуль, дело-то в чем: Ирина – мой эксперимент…
- Чего? – она в голос рассмеялась.
- Не смейся, Сашуля, и не считай меня придурком!.. Я видел изначально, что она любит меня без памяти, но она глупа… Решил, можно из нее веревки вить, менять, разнообразить… Мне до боли интересно стало: а смогу ли я изменить ее, научить, образованной сделать… Красивой…
- «Я его слепила из того, что было, а потом, что было, то и полюбила», так, что ли?
- Да, если хочешь, так… я хотел вложить в нее все, все свои навыки, умения, всю свою заботу… Свое тепло… У меня столько тепла для тебя копилось, а тебе его не нужно было, а ей было нужно! Понимаешь ты меня?
- Про тепло понимаю, а вот про эксперимент – не очень…
- Я решил ее сделать умной, образованной и красивой! И по сей день я продолжаю заниматься этим.
- А на какой стадии развития сейчас твой эксперимент? – Александра вновь засмеялась.
- Честно говоря, ни на какой…
- Все на месте?
Дмитрий кивнул.
- А сколько вы вместе?
- Живем четыре года, а встречались перед этим еще два…
- Да, что-то у тебя очень медленным темпом все двигается. Что ж, идея гениальная! Ты серьезно сейчас или смеешься надо мной? – журила его Александра, взяв пустые тарелки и убирая их со стола.
- Сашуль, в том и дело, что я абсолютно серьезно. Я пытаюсь сделать ее человеком. Но у меня до сих пор ничего не выходит. У нее по сей день даже интонации нет…
- А она сколько книг прочитала за четыре года?
- Ни одной, Саша, - вздохнул Дмитрий. – Но я показал ей ни одну сотню полезных фильмов, разных, исторических, классику… Мы с ней много хороших спектаклей посмотрели.
Александра разлила кофе в чашки, достала шоколадные конфеты и пирожные.
- Знаешь, я даже диск Александра Ипатова ей показывал, чтобы к культуре города приобщить.
- До конца досмотрели?
- Она говорит, что не любит поэзию…
Александра в голос расхохоталась.
- Да, это бред… Просто она не понимает… Но ведь Ипатов – мэтр поэзии севера, автор гимна Северодвинска, я должен был ее с этим познакомить! В конце концов, мы обязаны, все до единого, кто здесь вырос и проживает, знать свой город, его культуру, его историю… Ты, например, знала, что земли по берегам Северной Двины были открыты в конце девятого века…
- Викингами!
- Да. А Северная Двина была исторически северной европейской водной артерией России.
- А Биармия впервые упоминается в рассказе о путешествии Оттара из Холугалаида! Не помню только, в какое время, - Александра прищурилась.
- В период между восемьсот семидесятым и восемьсот девяностым годами, - утвердительно сказал Дмитрий. – Чтобы разведать, какие края лежат за Лапландией, Оттар отправился вдоль берега на север, несколько дней ждал попутного ветра, чтобы плыть на восток, а затем повернул на юг, где его корабль вошел в устье большой реки. Там жили не лапланды, а бьярмы, их язык был похож на финский, поэтому Оттар и его спутники могли с ними общаться. Бьярмы жили богато, занимались земледелием… Затем, в тысяча двести семнадцатом году сюда прибыли два норвежских судна, одно из которых проследовало далее через Русь в Святую землю, чтобы участвовать в пятом крестовом походе. Экипаж этого судна был уничтожен местными жителями. В качестве мести король, звали его Хакон четвертый, в тысяча двести двадцать втором году послал своих военачальников на четырех суднах с сильными войсками. Они опустошили земли и берега, вернувшись с богатой добычей. После этого Биармия больше не упоминалась в скандинавских источниках.
- Дальше? – улыбнулась Александра.
- С начала двенадцатого века земли по берегам Северной Двины являются владениями Новгорода Великого. Освоение морского российского севера Поморья стало востребованным из-за нашествия Батыя и разорения Южной Руси. Постепенная колонизация Поморья формировалась из новгородских переселенцев и местного финско-угорского населения, что привело к образованию особого субэтноса русского народа – поморов. Общее имя было Поморье, а по уездам: Архангельский, Колмоград, Вага, Тотьма, Вологда, Каргополь, Чаронда и Олонец!.. Северная часть России, в которой все по берегу Белого моря от границы Карелии с финнами на восток до гор Великого пояса или Урала заключалось! Представляешь, какая территория? – он улыбаясь, посмотрел на Александру, – а дальше цитирую: «… к югу с древности древней поначалу часть по части овладевали и к Руси приобщали и состояло оно под властью Поморской губернии…»
- Кого цитируешь?
- Татищев «История Российская»
Александра кивнула.
- Вплоть до конца тринадцатого века, - продолжал Дмитрий вдохновенно свой рассказ, - в устье Северной Двины заходили английские и норманнские корабли. После из-за малого ледникового периода плавать по северному морскому пути стало невозможным…
- А потом?
- А потом… Потом, - Дмитрий закурил сигарету, - в тысяча четыреста девятнадцатом, если я не ошибаюсь, в летописях впервые упоминается Николо-Корельский монастырь, как обитель. А после того, как к берегам Никольского устья в одна тысяча пятьсот пятьдесят третьем году прибило штормом один из английских кораблей, порт был основан официально. Других выходов к морю у Русского государства не было тогда. Тем кораблем командовал Ричард Ченслер…
- Улица Ченслера?..
- Да – да – да, именно! Ченслер искал северо-восточный путь в Китай… Он затем установил контакт с местными жителями и отправился в Холмогоры, это в то время была столица русского севера, а оттуда, на санях в Москву, на аудиенцию к русскому царю Ивану Грозному. После встречи с русским царем впервые за историю установились дипломатические отношения между Россией и Великобританией, а в Лондоне была основана «московская компания», которая впоследствии получила права на торговлю от самого царя. Ченслер был английским послом при царе Иване Грозном. Сейчас в честь Ричарда Ченслера названа одна из улиц города на острове Ягры. Напротив монастыря, на Яграх, была оборудована якорная стоянка со складами и жилыми домами. Ее обитатели разгружали морские суда и грузили товар на мелкие, речные, которые везли в Холмогоры, а оттуда – вглубь России. Сюда же приходили русские товары из Холмогор. Отсюда уходили многие английские экспедиции. Порт иностранных источниках был известен как «Святой Николай». Кстати, в тысяча пятьсот восемьдесят четвертом году был основан город Новохолмогоры, так называемый сейчас…
- Архангельском! – пылко и радостно вставила Александра.
- Да, правильно, - протяжно сказал Димасик, - город, ставший главным морским портом Русского Севера и постепенно, с ростом Архангельска, Николо-Корельский монастырь и его порт начали терять свое прежнее торговое значение… Но в семнадцатом веке в монастыре основой хозяйства стали рыбный и соляный промыслы, а еще разведение скота… в смутное время, после освобождения Москвы, польские войска разорили северные земли, нанесли большой урон Николо-Корельскому монастырю… В тысяча восемьсот девятом году вблизи от монастыря возводились укрепления против возможного прихода английских кораблей… В тысяча восемьсот пятьдесят пятом, как раз во время крымской войны, англо-французская эскадра блокировала Архангельск и промышляла вблизи Николо-Корельского монастыря и на всем Белом море. К тысяча девятьсот семнадцатому году монастырь пребывал в запустении, а в тысяча девятьсот двадцать первом году монастырь был ликвидирован… Затем…
Телефонный звонок прервал рассказ Дмитрия.
- Ну, вот, вспомнили Иру, - произнес Дмитрий.
- Ответь ей!
- Надо что-то придумать… Дорогая, ты можешь какой-нибудь музыкальный фон сделать?
- Включить музыку?
- Да, если можно, попсовую…
Александра пожала плечами, но музыку включила, и Дмитрий ответил на звонок жены:
- Привет… Да, потихонечку… все после расскажу… Как у тебя? Ага, я понял… тут вот какое дело – я устроился охранником в интернет-клуб, меня уже взяли… Да, погоди ты кричать… Я оглохну, Ира!.. Я вот о чем: меня сегодня оставляют сразу же на стажировку до завтра… Да, до завтра… Не знаю, я перезвоню завтра еще тебе… Это правда… Да что же ты каждый раз истерику мне закатываешь?.. Ну, не веришь, и – не надо! Все! Завтра позвоню! Пока!..
- Стоило какой-то фон включать, - усмехнулась Александра. – Что, не верит?
Телефон Дмитрия зазвонил снова. Он ответил:
- Алло?.. Да, успокойся!.. Блин, тут, недалеко от дома, точного адреса я не знаю!.. Потом прогуляемся, я тебе покажу… Двадцать тысяч в месяц пообещали платить… Все, не переживай… Да никто тебя не обманывает, помнишь, что я обещал?.. Вот и молодец!.. Вот и помни об этом всегда… Все, пока…
Когда связь с Ириной исчезла, он глубоко вздохнул и произнес:
- Ну вот, теперь верит…
- Талантливо, - оценила Александра с иронией. – Как выкручиваться будешь?
- Еще не знаю, - бормотал Дмитрий, выключая свой аппарат совсем. – Не бери в голову. Я решу эту проблему сам…
- Дима!.. Дима, самому тебе не надоело все это? – вскинулась Александра. – Это ж в каком напряжении надо находиться каждый раз? Как ты не устал сам от этой лжи?
- Это – ложь во спасение, пойми!..
- Во какое спасение? Ты мне рассказывал только что про эксперимент… Ты – умнейший талантливейший мужчина, тонешь в этом болоте с ней! Ничего не хочешь менять! Тебя ждет и любит нормальная баба, равная тебе социально! Дима!.. У нас с тобой такие возможности!..
- Саша, прошу, освободи меня от несправедливых пререканий, повторяюсь, уж извини творческую слабость мою и ветреность, но это – ложь во спасение, не забавы ради, не для смеха, а чтоб в соответствии с сущностью, максимально никому не навредить…
- Ты себе самому вредишь в первую очередь! – она закрыла глаза и подняла голову вверх, слушая его дальше.
- Я справлюсь с этим сам, позволишь?.. Мне необходимо быть так сейчас, на этом месте. Ты меня не исправишь! И люби меня таким, каков я есть, или… Все, сотворенное человеком можно совершенствовать и переделывать, если ты – человек способный… А то, что сотворила природа, переделывать ты не можешь, потому как сам ею порожден, ты не только не знаешь устройства мира, но сам себя ты не знаешь! Не знаешь, для чего ты здесь нужен, разум дан тебе не для переделывания природы, а для понимания ее. Человека можно научить, даже заставить можно, а вот собака, к примеру, сама знает, на кого и когда ей лаять, кошка – кого ловить, а кому мурлыкать…
- И Дмитрий Кружалин сам знает, когда и кому и что врать! – громко перебила она его, подошла ближе и обняла его за плечи: - Лжец чистой воды! – зеленые глаза засверкали удовлетворенно, как у кошки, которая поймала мышь. – Хватит ссориться, у нас мало времени…
- Давай, конечно, не будем ссориться… Что будем делать?
- А что ты хочешь? – Александра закрыла ладошками его глаза, коснулась губами мочки его уха и прошептала: - Хочешь, я угадаю?..
Май ушел. Наступило лето. Июнь выдался холодным, июль – жарким.
Александра начала писать новый роман, озаглавив его «Горизонты любви» и работала над ним пока в черновом варианте, как обычно целиком вкладывая в работу все свои силы, время и чувства, чтобы совершенно пренебрегать мыслью о том, как скучает безумно по Димасику день за днем, как томится ожиданием новой встречи. Бог его знает, мой милый читатель, возможно, те трудности в отношениях с ним давали ей почву для вдохновения, чем она больше страдала, тем лучше выходило перенести на бумагу, тем эмоциональнее и изысканнее она выражала чувства свои в романе!
Димасик так и не работал, но зато успешно лгал Ирине, что трудится в том самом компьютерном клубе по сменам, а сам, разумеется, был с Александрой, и теперь они вновь встречались чаще – один раз в два или три дня.
Вновь нашу Александру прошибало летучее состояние, и разум ее заслонила любовь! Она уже совершенно не сомневалась в ответных чувствах Дмитрия, о своих недавних размышлениях и думать забыла, и вновь жила одним днем, целиком отдаваясь своим чувствам, верила ему безоговорочно, ждала, когда он, наконец, прибежит к ней в один из самых безоблачных дней, скажет, что бросил Ирину, и что они теперь вместе навсегда, и нередко озвучивала вслух ему о том, как ждет она этого дня! Картина эта, рисованная ею так ярко и эмоционально, выглядела достоверной настолько, что Дмитрий не мог отличить сам, что было настоящим и что придуманным в ней. Но, главное, что его волновало, было не внешней стороною дела, а сутью, которая заключалась во всей этой картине. Он представлял Ирину в ту минуту, когда уходит от нее и верил, что готов это сделать незамедлительно, но Александра будет сопротивляться его воле выпить, отправит на работу, того еще хуже, станет им руководить, и сразу же убеждался, что к таким замысловатым переменам он не готов, и что держаться за подол женщины унизительно и постыдно, что придется столкнуться с тем, что его назовут подкаблучником, и он начнет жить с постоянной и скрываемой от людей оглядкой.
Все чаще у них случались перепалки из-за Ирины, Александра утверждала, что ему остро необходимо выбраться из этого болота, в котором тонет он и деградирует! Не то ревностно ей было, не то брезгливо, но каждый раз разговор начинался с одного и того же, Александра высоко задирала голову и запальчиво произносила: «Если б не твой эксперимент уродливый…», или - «Твой эксперимент, вне мимики и интонации жадно сосет мою кровушку…», или – «Я никогда не буду полноценно счастлива, пока ты не закончишь свой эксперимент…», или - «Чем так обеспокоен мой любимый, мой сладкий? Кучерявый эксперимент опять вопит во всю глотку?» или произносила страстно, оглядывая его сверху вниз: «Ах, мой желанный, мой Аполлон, мой горячий, знойный экспериментатор!»…
Все эти высказывания не были ни сатирой, ни иронией, это было каждый раз сказано со злостью, ревностью и обидой. О, как начинал Димасик раздражаться в такие минуты, кипел от гнева, тряс ее за плечи и кричал, что не понимает, как это можно думать о своей только пользе, о том, чтобы съесть, выпить, купить, надеть и… любить!.. А многие об этом одном и думают, даже самые хорошие люди, самые добрые… Да, впрочем, что ему другие люди, Александра, она злая, высокомерная, самовлюбленная эгоистка! Она о своем только чувстве печется, постоянно тычет его носом, точно щенка! Тычет под самые ребра острый нож беспощадно, затем заливается горькими слезами, сама себя жертвой представляя. Да неужели он, Дмитрий Кружалин, человек больших амбиций и высокого духовного нрава, ее такую полюбил? Такую жадную, злую и ехидную? Ведь каждый раз, когда он задавал ей вопрос, откуда столько гадости в ней плещется, она отвечала, что от любви, от любви своей она умом тронутая, от сердечной любви… Но разве такова суть настоящей любви? Ведь, дорогой мой, уважаемый и любезный читатель, разве по каким-то причинам один человек любит другого? Ведь, когда человек влюбляется в кого-то, неужто он начинает искать причины этой любви? Неужто он, этот человек, рассматривает какие-либо качества или достоинства того, кого он полюбил, тем более – их анализирует? Ни в коем случае истинная любовь не рождается «за что-то», а именно «вопреки», так считал наш Димасик. Тогда по какой причине Александра постоянно от него требует бросить Ирину?
Он делал все, чтобы избежать с Александрой разговоров об Ирине, но каждый раз дело оборачивалось для него так, что он, как на грабли, постоянно натыкался на эту роковую силу и оказывался в положении лгуна и мерзавца, но, отгораживаясь от одной силы, он чувствовал, что сталкивается с другой, и не менее грозной и неодолимой.
Такие отношения длились весь июль, то воспламеняясь ссорой, бурей в стакане воды, то вдруг все затихало – они мирились, гуляли по городу, часто показывались в общественных местах вместе, много времени проводили на пляже на острове Ягры, на берегу Белого моря. Была самая душная и знойная пора – экватор лета – июль. Солнце отражалось в море и манило окунуться в эту глубь!
Александра была счастлива в такие минуты, когда их обоих захлестывала волна любви, когда не было поводов для ссор, они днями грелись на солнышке на берегу, а ночью жгли костры и страстно любили друг друга. Да, где-то в глубине души она знала и помнила, что Димасик – лгун и мерзавец, но отталкивала от себя эти мысли подальше, только бы продлить мгновения счастья.
Однажды ясным, росистым, солнечным и тихим утром, которое обещало жаркий день, Дмитрий появился на пороге своего дома как будто после ночной смены, как привык говорить Ирине. Он открыл дверь своим ключом и вошел в квартиру. В прихожую стремглав вылетела Ирина и с ураганом чувств, опаленная гневом, бросилась хлестать Дмитрия по щекам, бить, куда попало, замахиваясь пухлыми ручищами. Дима, уворачивался, пытаясь защититься, с трудом пробираясь в комнату, снимая на ходу обувь, лишь успел спросить:
- Что опять?
Ирина спешно шла за ним, запинаясь за его только что снятую обувь.
В комнате был такой сумасшедший беспорядок, какой бывает только во время переезда, все валялось на грязном голом полу в куче песка и пыли. Палас, который, как полагает автор, когда-то был постелен на полу, в свернутом виде лежал посреди комнаты, и его приходилось перешагивать, на паласе так же крошился песок. Ирина, одетая в легкий сарафан до пят, по обыкновению своему, была босая. Она топала по песку, перешагивая через палас, как утка, переваливаясь с бока на бок. Впервые за всю их совместную жизнь Дмитрий видел в ее глазах гнев и зло. Столько ненависти и гнева было в этих пустых куриных глазах, столько злобы, зверски ощеренный рот оскалился грязными зубами:
- Я тебя сейчас убью! Убью, можешь мне поверить! – закричала Ирина.
Дмитрий остановился в комнате и замер, серьезно испугавшись.
- Молчишь?.. Я тебе свою жизнь отдала, урод! Я тебе доверяла! Я слушала твое вранье день за днем, верила тебе! Ты не работаешь! Ты не принес в дом ни копейки за два месяца! А я скажу тебе, почему! Не потому что ты резко сменил место работы, где тебе не заплатили, это вранье!..
- Ира, котенька, деньги дадут на следующей неделе, - попытался вставить он.
- Вранье! – сумасшедшим криком перебила Ирина. – Ты не работаешь!
- Да с чего ты взяла? – он, наконец, повысил тон, не выдержав натиска. – Ты, что, следишь за мной?
- Слежу? Мне это не нужно! Ты был вчера днем на море!.. С ней!.. Вас видели вместе! Сегодня ночью вас видели вместе! Пару дней назад вас видели вместе возле Ленкома! – Ирина бросилась на него вне себя от гнева.
Дмитрий, защищаясь, оттолкнул ее от себя, видимо, не рассчитав силу, Ирину повело назад, запнувшись за какое-то барохло на полу, она ударилась о стол спиной очень больно, вскричала и разрыдалась в голос. Испуганный еще больше Дмитрий подошел было к ней, чтобы пожалеть, но она вцепилась в его рубашку, тряся его, и кричала в слезах:
- Убирайся! И не трогай меня никогда! Ты встречаешься с ней до сих пор! И не работаешь! Ты ходишь к ней днями и ночами, а не на работу! Еще и руки распускаешь! – она смотрела ему в глаза, слезы градом текли по серому опухшему лицу.
В глазах Дмитрия стояла боль! Он вздернул голову вверх по своей привычке, затем закрыл лицо руками и отвернулся от нее. Ирина открыла платяной шкаф и стала вышвыривать из него одежду Дмитрия, не переставая рыдать и причитать:
- Я ему верю! Как себе самой верю!.. А он врет, каждый день врет без стыда и совести!.. Спит с этой шлюхой!.. Гуляет с ней по городу, хоть бы людей постеснялся!.. Целует ее у всех на виду!.. Хватит! С меня хватит! С меня хватит!.. Я устала тебя содержать и кормить!.. Убирайся!
Половина его вещей летела на пол, половина ему в лицо.
- Ирина, ты уверена в этом?
Она на мгновение застыла, стоя с его строгими брюками в руках, глядя на него бешеным взглядом, потом швырнула брюки ему в лицо и взревела:
- Убирайся!
Дмитрий повернулся, спокойно вышел из комнаты, надел обувь не менее спокойно, и затем уже Ира услышала, что дверь за ним досадливо захлопнулась.
Дмитрий первым делом пришел в ближайшую наливайку, выпил там сто граммов водки залпом и сел. Внешне он был чернее ночи, мысли путались. Он сидел понуро за столом, обхватив руками голову.
О, нет, драгоценный мой читатель, он не думал сейчас о том, что ему жалко бедную свою Ирину, не думал о том, какой же он, на самом деле, негодяй, и не о том он думал, что бедная женщина сейчас сидит и плачет посреди комнаты на этих его шмотках, разбросанных по грязному полу. А думал он о том, какие, не в меру любопытные товарищи, видели его с Александрой и доложили Ирине? Он злился, размышляя, почему люди всегда суются не в свое дело, почему просто нельзя пройти мимо? Почему надо обязательно доложить в красках, разумеется, еще добавив яркости в эти краски, и сделать человеку больно? Ведь он был совершенно уверен, что, ни в коем случае, не он, не он сам довел жену свою до психоза, а именно эти люди, которые видели их с Александрой и рассказали об этом Ирине.
Хлопнув еще сто граммов, он почувствовал, что напряжение уходит, и позвонил Александре.
- Саша, ты – ведьма! – начал он, не поздоровавшись.
- Что?
- Мы расстались с Ириной. Она выгнала меня вон из дома!
- Причем здесь я?.. и вообще, что за паника? Успокойся. Как прогнала, так и обратно позовет. Куда она без тебя? Кому нужно такое чудовище?
- Ты дома?
- Дома… Ты меня разбудил вообще-то, - ответила Александра и начала потягиваться в постели.
Пока Дмитрий в общих словах излагал свое отчаянное положение, она встала, включила компьютер, сварила себе кофе.
- Я могу чем-то помочь?
- Чем ты поможешь? Мы шесть лет были вместе!.. Знаешь, как тяжело?
- Могу представить, - вздохнула Александра.
- К тебе можно?
- Конечно, можно…
- Скоро буду…
Что тут лицемерить, мой дорогой читатель, конечно, Александра была рада! Сколько времени она ждала этого момента! Сколько слез выплакала! Сколько мгновений ревности пережила! Сколько истерик Дмитрию закатила! Сколько раз сама себе обещала порвать с ним! И все равно терпела и ждала этого дня, все равно внутри теплилась надежда, что рано или поздно, это произойдет, этот безоблачный день настанет! Неужели он настал? Неужели теперь они будут вместе, наконец? Неужели не придется, проводив его за дверь, сходить с ума от ревности, представляя, как он, вернувшись, целует свою уродку? Неужели она больше не будет плакать, ожидая его звонка, гадая каждый раз, придет ли он, или он забыл, обманул, не придет?..
Они будут вместе! Они вместе будут жить! Они будут засыпать рядом! И никогда больше не случится так, что она, проснувшись, не найдет его в постели возле себя! И никогда больше не случится так, что какая-то, никчемная в жизни, тварь назовет ее шлюхой!..
Они будут счастливы! Наконец, соединятся два любящих сердца! И никто, никто и ничто не будет им помехой! Наконец, они будут дальше двигаться в творчестве вместе! Наконец, Дмитрий, грамотнейший, талантливейший человек этого серого города, самый лучший, самый любимый, самый желанный, вылезет из-под этой куриной опеки и расправит широко плечи! Наконец, он перестанет лгать, придумывать, импровизировать на ходу, ведь только благодаря этой никчемной твари уродливой, без мимики и без интонации, он сам стал деградировать, это она сделала его таким халявой! Это она довела его до повального пьянства!..
Сейчас все кончится… Да, ему, конечно, сейчас тяжело, но Александра все время будет рядом, она поможет ему. Он начнет жить по-новому, по-человечески, в чистом доме, с нормальным режимом дня, он будет носить чистые поглаженные рубашки и вовремя менять носки. Они вместе будут читать книги, работать над новыми ролями. Она поможет ему забыть этот кромешный ад и начать новую жизнь, где Дмитрий, наконец, станет тем, кем он стать заслуживает.
О, Господь, наконец, услышал ее молитвы! Сколько времени она молилась, просила Господа спасти эти чувства, какие в жизни лишь однажды случаются, ту тесную связь, когда два человека одинаково думают и чувствуют друг друга на расстоянии!
Она ждала его весь день, находясь в раздумьях, а он все не шел, и телефон был выключен. Александра сильно нервничала, и к концу дня была окончательно издергана, когда в дверь позвонил Дмитрий.
Она впустила его в квартиру, нежно обняла и спросила:
- Как ты?
- Так… плоховато…
Александра разогрела ему давно остывший обед и, усадив за стол его, села рядом, мило и счастливо улыбаясь, смотрела, как он ест. Она любовалась им! Его глаза были необыкновенными сейчас, глубокими, полными смысла и жизненного опыта, ей казалось. Она разглядывала кромку его густых русых волос и спрашивала себя, как его голова может вмещать столько знаний? Куда информация влезает в этой голове? Разглядывала его милые бровки, приходя к выводу, что готова жизнь свою отдать за них! Разглядывала его ресницы, носик, губки… Господь милосердный, как же она его любит!..
Вечер спокойно и непринужденно канул в ночь, и Александра, засыпая на любимом плече после бурных занятий любовью, наконец, успокоилась с мыслью, что бывают, все-таки, безоблачные дни.
- Надо завтра сходить на завод, насчет работы разузнать, вдруг пригожусь, - уже сквозь сон пробормотал Димасик.
- Спи, спи, моя радость, завтра будет завтра, - сказала Александра и поцеловала его в плечо.
Завтра случилось то, о чем никто из них не подозревал. Как ни старалась Александра сдерживаться и не заводить разговор об Ирине, тем более они, действительно, собирались идти на Северное Машиностроительное Предприятие в отдел кадров, но эмоции, однако, победили ее. Она начала сперва убеждать Дмитрия в том, что он должен радоваться, что, наконец, избавился от Ирины, что сможет начать сейчас вести тот образ жизни, который он заслуживает и так далее о том, о чем уже было выше сказано автором.
Потом раздался звонок на телефон Димасика. Он поговорил с Ириной о чем-то, запершись в ванной. Спокойно и без крика, и когда вышел, сел и закурил сигарету.
- Ну что? Что говорит? – спросила Александра, завершая свой строгий образ жемчужными клипсами.
- Надо нам поговорить еще раз, - вздохнул Дмитрий, – не по телефону. Подождешь меня?
- Нет. Я тебе не разрешаю идти туда! – она вскочила с дивана, занервничала, глаза стали темными. – Дима, мы опоздаем!
- Сашуль, ну, нам надо поговорить…
- Нет! Вам не о чем с ней говорить! Все уже давно сказано.
Дмитрий поднялся со стула, и она резким движением усадила его обратно.
- Я тебе не разрешаю с ней видеться более никогда!
- А вещи мои, Саша?
- Какие твои вещи? Твои три носка?.. Нет! Никогда больше, слышишь? Никогда! Это существо и так из тебя, не пойми что, сделала! Ты в моих воспоминаниях был красивым, гордым, веселым и счастливым человеком! Что сейчас с тобой стало? – Гриб! Гриб, спившийся, заросший грязью в своем быту вместе с ней! Ты скоро разговаривать разучишься! А мне сейчас еще не поздно тебя спасти!..
- А не слишком много ты на себя берешь?
- Нет, не много! – уверенно ответила Александра. - Я хочу тебе помочь! Я для тебя все, все сделаю, чтобы ты забыл этот весь ужас, эту свою ничтожную уродку!..
- Саша, хватит ее уродкой называть!
- Нет, не хватит! Уродка! Тварь! Тупица! Курица ощипанная! Как земля таких тварей носит? Какая польза от таких уродов? Я б, если воля моя была, убила бы эту тварь и зарыла бы где-нибудь! – кричала она, не помня себя, разгорячено, затем осеклась, глядя на него сумасшедшими темно-зелеными глазами, и замолчала.
- Ну ты и дерьмо! – выдохнул Димасик.
Ах, какие неосторожные слова сказала она сейчас, человек всех мер, прошедший психиатрическую клинику, писатель, сама, в своем роде, психолог! Разве можно было, не подготовив образом надлежащим себя в своем внутреннем теперь состоянии, выдавать такие шоу? Прямо в больное сердце кинжал, столь горячо и дерзко? Вероятно, далее собираясь обосновать, да разве станет теперь он слушать какие-то обоснования, когда вынесен приговор надеждам его и далеко идущим планам? Ведь он ошибался, решив, что она - ангел во плоти! Она такая же, как все люди! Дикая в своем голоде, морально опустошенная, в какой-то степени потерявшая себя, гордая своим обжорством перед такими, как он, утонченными посредниками между бытовухой и духовностью, заслуживающими сочувствия и понимания. А она схватила его, сразу завлекла в клетку, и, кажется, это одно событие способно переменить всю его жизнь! И, если он станет сейчас свидетелем своей же драмы, которая сузит его собственный мир, растопчет и разорвет в клочья, он потеряется, иссохнет в этой клетке!..
Димасик встал, надел обувь и выплыл за дверь, спокойно закрыв ее за собой.
Александра осталась стоять неподвижно, приходя в себя от только что случившегося скандала. Но надо было незамедлительно действовать, иначе он сейчас вернется к этой грязной тупорылой уродине и теперь уже точно растратит свои таланты и знания на никчемную жизнь.
Она набрала его номер и, услышав, что аппарат абонента уже выключен, села за компьютер и зашла на страницу Ирины. Ирина сейчас онлайн, играет в приложение «Сокровища пиратов», отлично! Сейчас все решится за считанные минуты! Хватит уже распускать эти сопли! Хватит ему бегать туда – обратно… Хватит! Надо поставить точку!..
Александра достала сигарету, которая давно в единственном числе была спрятала у нее в закромах. И закурила! Закурила прямо у себя в комнате, сидя за компьютером, в голове шумело, в ушах отдавался собственный стук сердца! Она нажимала клавиши дрожащими пальцами, набирая сообщение Ирине, и затем спешно нажала клавишу «Отправить», продолжая курить. Текст был такого содержания:
«Здравствуйте, Ирина! Жду вас через два часа в кафе, на кругу, на пересечении Ломоносова и Морского. Вы придете?»
Ирина, получив сообщение, закрыла свое приложение на время, походила по комнате, топча босыми ногами песок на полу, видимо серьезно раздумывала над предложением Александры встретиться, затем села за стол и ответила коротко, с применением множества восклицательных знаков: «Да!!!!!!!!!!!!» Затем открыла свое приложение и продолжала играть.
Александра была взвинчена. Состояние неуверенности росло внутри. Она пожалела, что вызвала Ирину на разговор, но, вспомнив о том, как уходил только что Дмитрий, а уходил он, молча, спокойно, не дрогнув ни одной жилкой, вспомнив, какие слова лились ночью из его уст, сколько надежд он дал снова ее глупому мозгу, вспомнив спектакль, Розу, наконец, Александра успокоилась и принялась мысленно прокручивать в голове, о чем и как расскажет Ирине.
В следующие два часа ее состояние стабилизировалось, благодаря тому, что она сделала мысленно для себя очень важный анализ. Она посмотрела в зеркало и увидела в отражении обозленную и гордую особу, с равнодушным взглядом и твердой осанкой.
Она пришла к назначенному времени в кафе, села за столик, ожидая Ирину. Подошла яркая и красивая официантка и положила перед ней меню.
- Спасибо, не нужно, - ответила Александра. – Принесите мне кофе «Латте» с корицей.
- Кофе «Латте» с корицей, - повторила девушка. – Что-нибудь еще?
- Нет, только кофе…
Ирина опаздывала, и Александра уже начала сомневаться, придет ли она вообще, может быть, боится ее, боится выйти на разговор с глазу на глаз, что не справится, увидев ее, такую красивую и гордую, упадет духом, потеряется… А может быть, Дмитрий уже вернулся домой, и она не может теперь никуда идти, ни на какие встречи, ведь что может быть важнее возвращения блудного мужа?.. Александра, взглянула на часы и решила, что, да, видимо, Ирина, не придет с ней поговорить, но она пришла!
Войдя неуклюже в кафе, Ирина остановилась перед столиками, ища взглядом женщину, с которой предстоял разговор. Увидев ее, Ирина действительно без мимики подошла к столику, за которым ожидала Александра и грузно села. День был жаркий, и полное лицо Ирины покрылось капельками пота, проступавшими над верхней губой и по кромке волос.
- О чем будем говорить? – спросила Ирина.
Александра в первые секунды почувствовала, что теряется, такой суровый и одновременно смешной вид был у Ирины, но быстро взяла себя в руки и, улыбнувшись, сказала:
- О Диме…
- Это понятно, что о Диме! О чем именно?
К ним вновь подошла красивая яркая официантка и, не менее ярко улыбаясь, спросила Ирину:
- Что будете заказывать?
- Стакан водки… Стакан минеральной воды… Бутерброд с красной икрой…
Александра, раскрыв глаза во всю ширь, не верила своим ушам! Ирина не пьет! Так говорил Димасик, что она вообще не пьет и не курит… Красная икра… Что все это значит?..
Заказанные напитки и бутерброд подали быстро. Ирина залпом отпила водку наполовину, запив так же половиной минералки, грубо выдохнула и откусила бутерброд. Александра чувствовала подкативший к горлу ком, но сидеть, молча, и хлопать глазами, показывая свое недоумение, глупо, как минимум, где ее безупречное воспитание, в конце концов, сама вызвала ее к этому разговору, и молчит…
- Мы с твоим Дмитрием встречаемся уже более полугода. Почти ежедневно мы спим в одной постели, - жестко и уверенно сказала Александра.
Ирина даже не повела бровью, продолжая жевать бутерброд с пресловутой красной икрой. Эмоции на ее лице, конечно, были, но, скорее от бутерброда, нежели от сказанных Александрой слов.
- Мы любим с ним друг друга! – продолжала Александра. – Очень сильно любим!..
- А разве мы с вами пили «на брудершафт»? Почему на «ты»? Хотя, плевать!.. Дальше есть что сказать?
- Есть! – отрезала Александра, задрав высоко подбородок, глаза темнели. - Ты нам мешаешь! Перестань это делать. Тебе со мной не справиться. Я все равно его заберу у тебя!
- Не дождешься, - сухо ответила Ирина, глядя ей в глаза.
Александра так же, не отводя взгляда, продолжала:
- Поживем – увидим… Я люблю его. И он меня любит. А ты для него – эксперимент. Эксперимент, который он начал над тобой несколько лет назад. Он решил из абсолютной тупицы и уродины сделать красивую и умную женщину. Это он мне по секрету сказал, - Александра улыбнулась краешком губ, глядя на то, как Ирина пьет. – Пока опыт над тобой не закончен – радуйся!
Ирина выпила остатки водки, минералки, как по шаблону, вновь так же грубо выдохнула, что Александра почувствовала привкус водки во рту, и сказала:
- Поживем – увидим… Ты посмотри сначала на себя со стороны, перед тем, как обсуждать других людей. Взрослая баба, красивая, спишь, с кем тебе надо, а все тебе мало!.. Свои успехи ты получаешь через койку, с кем-нибудь переспав.
- Да я на себя смотрю – не нарадуюсь! Ты, что же, свечку держишь над моей койкой?
- Время покажет… Свечку мне держать не надо над твоей койкой, и так все знаю!
Александра вопросительно смотрела на Ирину. Та ответила, поймав ее взгляд:
- Ты ему прохода не давала, требуя, чтоб он переспал с тобой! Ты этого добилась, вот и радуйся!
- Что требовала? – голос Александры почти сел, глаза почернели, пальцы нервно задрожали.
- Не притворяйся! – отрезала Ирина. – Ты угрожала ему выгнать со сцены и закончить спектакль, если он с тобой не ляжет, сказал мне… Очередная жертва. Ты всегда со всеми так поступаешь, кто тебе нужен.
- А зачем? С какой целью я так поступаю, он говорил?
- Ты – ненасытная! Только не понимаю, что, до сих пор не нашла замену? Или, правда, ты любишь его?
- Нет… - сквозь слезы обронила Александра, - Уже нет… - она встала, очень медленно достала из кошелька купюру достоинством в тысячу рублей и положила ее на стол. - Я ухожу… Ухожу из его жизни…
- Э-э-э! Не надо! У меня есть деньги! – обернувшись, возразила Ирина, но Александра уже исчезла из поля зрения. – Ну, как хочешь! – сказала она уже себе сама, взяла купюру и убрала в свой карман.
Александра возвращалась домой в слезах, не видя перед собой дороги. Она еще не сказала себе, что опоздала и только одно отчетливо и ясно представлялось ей: все, что предшествовало этой минуте, как он ей лгал, бросал ее, оставлял у друзей, было поправимо, а это, услышанное от Ирины, придавило ее таким грузом, который, она чувствовала, не сможет сбросить с себя, какие бы оправдания о нем она себе не придумывала. Внутри у нее все клокотало и горело огнем! Расплеванная на весь мир, она чувствовала, как эта неухоженная женщина наступила своей неуклюжей пяткой ей на горло! Трудно было дышать под этим грязным натиском… Слепая от слез, она судорожно набрала номер Ксении:
- Я дверь оставлю открытой, приходи, как сможешь…
- Скоро буду! Держись, - ответила Ксения.
Ирина вернулась домой, открыла дверь ключом и вошла в квартиру, держа в руках свой пакет и бутылку водки.
Дмитрий сидел в прихожей. Увидев жену, резко встал, закрыв рот рукой, опустил глаза и виновато произнес:
- Прости…
Она улыбнулась.
- Прости, котенька, - бормотал Дмитрий. – Я все понял, все осознал… Я не ее любил! Я любил свои воспоминания! Я любил ее той, какая она в молодости была… А она другая теперь! Она злая, она злая! Это не она! И я ошибался! Прости меня. Прости, что я оступился. Прости, что тебя обманывал… Я только лишь хотел помочь ей, а в ответ увидел истерику и полемику глубоко несчастной женщины, которая, цепляясь за одни бастионы, не осознает пробрешины других! Видимо, она возгордилась не в меру. Все твердит и твердит про болото, и про то, какие все неблагодарные и какое же кругом быдло. Неужто ли ей так надо считать себя превыше всех?! Она – красавица! А кругом – одни уроды! Она, когда очнется, может поздно быть… Все, котенька, я откланялся! Клянусь, на этот раз я откланялся!
Он говорил горячо, искренне и почти со слезами.
- Я знала, что время покажет, - ответила Ирина и снова улыбнулась. – Водка стынет, пойдем…
Они выпивали в этот вечер, вспоминали о прошлом, шутили и смеялись. Дмитрий собрал обратно свою одежду в шкаф, Ирина разложила все вещи, разбросанные в комнате, по местам, вместе они сделали уборку и постелили палас. Затем Дмитрий залег на диван, а Ирина, как обычно, села за компьютер играть.
Ксения купила в аптеке лекарства для Александры. Она застала ее, лежа в постели, в одежде, лицом вниз, тело содрогалось от истерики.
Ксения перевернула ее на спину, помогла присесть, поднесла стакан воды и несколько разных таблеток в ладошке: антидепрессанты и снотворные. Когда Александра успокоилась и уснула, Ксения сидела рядом с ней всю ночь.
На следующий день приехала Людмила Княгинина и тоже сутки провела возле Александры.
На третий день ее сменила Ксения. Она вошла в комнату, увидев страшное зрелище: Сашка неподвижно лежала в постели, глядя на сухие ладони, холодеющие на белом пододеяльнике и не видя этих рук, не видя ничего, что окружало ее в комнате, и вообще не чувствуя, не сознавая, что происходит с ней, движение за движением повторяла в мыслях, что происходило в том злополучном кафе. То она чувствовала во рту привкус водки, которую пила Ирина, то ладонь ее ложилась на ее грязную кудрявую шевелюру и тогда, проникаясь мужской нежностью к толстой воняющей пОтом бабе, произнесла:
- Добрая такая вся она, чистая, такая хорошенькая…
Ксения качала головой, наклоняясь над подушками и лицом ее.
- Бредит, - сказала Людмила. – Сутки уже бредит…
Ксения села рядом на постели. Александра не спала. Взгляд был оживленным, с блеском в глазах, а лицо оставалось неподвижным. Ксении было трудно, заметив скопившиеся в уголках у переносицы поблескивавшие слезы, она наклонилась над ней, и скомканным пальцами концом пододеяльника, вытерла их.
- Скорую вызовем? – спросила Людмила.
- Нет, сама должна выкарабкаться, - сказала Ксения. – Дай Бог, сил у этой девочки хватит! Сама должна справиться! Не надо скорую, в психиатричку увезут!.. Лекарства давно принимала?
- Только что выпила…
- Значит, спать будет. Сон должен быть лекарственным для нее…
Крохотная и неподвижная головка Александры вся утонула в подушках, но поражали пылающие зеленые глаза! Ксения почти плакала, вглядываясь в них, пока Александра не уснула.
Так прошла неделя. На успокоительных и снотворных препаратах. Она спала почти все время, просыпаясь, принимала пищу, лекарства и снова спала. Ксения и Людмила меняли друг друга, не спуская с нее глаз. Когда состояние Александры стабилизировалось, Ксения дала ей мобильный телефон, разрешив позвонить Димасику.
- Алло, Саша! – ответил он.
- Привет, Димасик! – голос Александры был еще слабым.
- Привет! Ну, ты как? Толя Княгинин сказал, что ты заболела…
- Уже лучше…
- Слава Богу! Я беспокоился! – красноречиво говорил Дмитрий. – А что с тобой было?
- Острый параноидальный психоз!
- Что-что?
- Уже все в порядке. А будет еще лучше!
- Мыслишь позитивно, значит, все действительно обошлось, - сказал Димасик. – Конечно, все будет…
- Ты прав. Все будет… кроме тебя…
- Ты так решила?
- Да. Решено. Но ты звони иногда… Ты звони иногда, если захочешь, или поговорить будет не с кем.
- Да поговорить-то всегда есть с кем, просто ты, это ты, - грустно сказал Димасик.
- Да, я – это я…
- Ты – это ты, а я – это я… и мне на тебя не все равно, ты это знай.
- Димасик, мы говорили об этом много раз. Нам нельзя быть вместе больше.
- Да, у нас разные пути, - согласился он. – И не важно, что ты об этом говоришь, что я – утопающий в болоте. Я сам выбрал это болото. И прочее… Мы с тобой – в разных измерениях. И у нас – разные пути, пойми это…
- А что же мне это ты не объяснил сразу? Зачем толковал мне о многолетней любви?
- Саша, да я сам пытался нащупать, где и что…
- Нащупать пытался, - повторила она слабеющим голосом, Ксения показывала ей взглядом, что пора заканчивать разговор, и Александра кивала ей. – В итоге, блудный герой вернулся к своей жене. Как у вас с ней? Все хорошо?
- Относительно хорошо… Помогать ей надо. Я должен ей помогать…
Александра грустно улыбнулась и сказала:
- Помогать – так помогать…
- Звони мне, если захочешь. Если не хочешь – не звони.
- Хорошо. И ты звони. И береги себя, Дима, слышишь, свои таланты… Прошу, береги себя…
- Саша! И ты себя береги! – перебил он ее так горячо, что у Александры ком подкатил к горлу. – Я тебя всегда буду помнить, всегда буду вспоминать, Сашуля!..
Он услышал короткие гудки. Александра, не дослушав его красноречие, прервала связь и, упав лицом в подушки, горько заплакала.
С этого дня она обрубила все нити, соединяющие их с Дмитрием, со всеми воспоминаниями об их чувствах и отношениях, которые трогательной теплотою долго еще в ней шевелились.
Дни шли. Лето закончилось. Наступила золотая осень, затем грязь и сырость октября, затем снежный ноябрь… Зима…
Александра самостоятельно справлялась со своей бедой. Сначала она была чернее тучи, мало ела, плохо спала и все время плакала. Она ежедневно смотрела видеозаписи спектакля и плакала в одиночестве. Выходила редко на улицу, лишь по утрам на прогулки, не изменяя своим привычкам. Ежедневно она заходила на его страничку в социальных сетях, смотрела фотографии, плакала навзрыд…
Да, мой любезный читатель, конечно, она очень хотела позвонить, и были такие попытки. Собрав волю в кулак, она брала в руки телефон, набирала на память первые восемь цифр, затем делала паузу секунд в десять и две последние набирала… Потом долго терзалась выбором, нажать ли клавишу «вызов», руки дрожали, губки дергались, взгляд темнел, и она резким движением нажимала «отбой» и швыряла телефон, вспомнив слова Ирины о том, что «она шлюха, свои успехи получает через койку, с кем-нибудь переспав, что не давала прохода Димасику, требуя, чтоб он переспал с ней, угрожала выгнать со сцены и закончить спектакль…» Вспоминала… давилась слезами, клялась себе забыть о нем и никогда в жизни больше не верить ни одному мужчине.
Затем, последуя совету Людмилы Княгининой, она начала писать эту историю. Писала все так, как было, со всеми правдами и неправдами, и ей действительно становилось легче. Постепенно она начала вновь встречаться с друзьями и радоваться жизни.
Дмитрий сам не звонил. Он жил своей обыденностью, со своей женой Ириной, по-прежнему не работал, лежа целыми днями с книжкой, а вечером где-то шатался… Человеку за тридцать, смысл жизни – поесть, попить, поспать… Он точно начинал копировать свою жену! Все приобретенные навыки, знания и таланты растворялись в спиртовой жидкости, клетки мозга отмирали ежедневно. Они выпивали с женой вместе за ужином почти каждый день, иногда просто они ложились спать, а иногда Дмитрий, чтобы догнаться, уходил к Ботыге и Шатаю, либо в наливайку, напиваясь там вусмерть.
Вспоминал ли он об Александре? Да, дорогой мой читатель, он вспоминал. Первые несколько дней после их разлуки он не находил себе места, думая о ней каждую минуту. Он заливался водкой у Ботыги и Шатая и изливал им душу, то метаясь, бросить ли, к чертям, свою страшную жену и быть с единственной, любимой все эти годы женщиной, то стуча кулаками в стены, то рыдая от безысходности… Да, любезный читатель мой, можете себе представить, его посещали такие мысли! Но он слишком боялся перемен.
Он ждал ее звонка ежедневно, ему даже мерещилось временами, что телефон звонит где-то на кухне на подоконнике или на столе. И он бежал на кухню, не найдя телефона, понимал, что телефон лежит в его кармане. Сам позвонить он не осмеливался, понимая, что слишком подло и нечестно он поступил с ней, наговорив своей жене о ней всякие гадости. И самому ему было гадко в душе за это. Он сожалел. Сожалел, однако, не о том, что все это сказал, ведь надо же было спасать положение в тот момент, но о том сожалел, что Александра узнала обо всем. Ведь, не узнав она обо всем, отношения бы продолжались, и все были бы счастливы до сих пор: и он, и Александра, и Ирина.
Однако, это стало для него хорошим уроком: нельзя за двумя зайцами гнаться! Об этом каждый раз говорил ему Ботыга. А когда все завершилось само собой, и Димасик сидел возле Ботыги и ныл, как барышня, о своих потерянных чувствах, Ботыга сказал:
- Да ты радуйся, что жену еще не потерял!
Дмитрий вздыхал глубоко:
- Лучше б я потерял жену, а не Александру!
Да, он все понимал, все знал в глубине души своей, что они – единое целое, что такая любовь Богом послана не случайно, и они не имеют права ни при каких обстоятельствах ее терять и разрушать, но если такой Бог существует, то, ответьте, чего ради, он послал ему Ирину? Ирину, добрую и ласковую, которая любила его и лелеяла? Неужели ради того, чтоб, воспользовавшись этими чувствами, ее добротой, он бросил ее? Она брала эти кредиты, чтобы его одеть, обуть, свозить его на курорт, она, глупое и доверчивое существо, таким образом доказывала свою любовь! Но ведь он все это принимал от нее, брал и любовь, и подарки, отвечал тем, что тоже ее любит, лгал, конечно, но это не означает, что теперь надо так по-скотски с ней поступить! Да, он много лет искал в глазах Александры хоть какой-то намек на нежность, хоть что-то, что дало бы ему мизерную, такую крохотную, с мизинчик, надежду, он страдал, изнывал от этой любви, каждую ночь во сне ее видел, он дышал тем, что она вдруг однажды, поздним вечером позвонит ему и скажет: «Дима, мне одиноко, приезжай ко мне…» И Дима вскочил бы, сломя шею, примчался к ней, выслушал бы ее, о том, как одиноко ей, а затем утешил бы, обнял крепко и поцеловал невзначай, как будто случайно, и она, растаяв от удовольствия того сладкого поцелуя, позволила целовать себя дальше, нежно раздевать себя… О, сколько раз за эти годы он мечтал об этом!.. А потом решил, что такие сны и смотреть более не станет! И что теперь? Если сейчас она действительно растаяла, запылала под его ладонями, стала держать его в своем сердце, надо пуститься, опять-таки, сломя шею, уж простите за повторы, драгоценный читатель, навстречу долгожданному счастью! Да, надо! И он пустился! Сам Бог видит, пустился! Но… опоздал! Александра изменилась донельзя, она стала такой напыщенной, злостной, слишком самоуверенной, чрезмерно высокомерной, разбалованной жизнью и роскошью, поклонниками и славой своих произведений, она все может по щелчку, помахав лишь оранжевыми бумажками, даже Розу непокорную покорила своими бумажками, а вот, интересно, в какую сумму ей обошлась эта постановка? Ведь Роза Викторовна просто так ничего не делает. Странное дело, получила денег за постановку, чего еще надо было? Зачем Александре рассказала об их отношениях? Отношений-то никаких не было, подумаешь, кувыркнулись пару раз у нее дома, это отношения разве? Он, Дмитрий, уже и думать забыл об этом, а то им, бабам, все нужно вытащить на поверхность! С какой целью она сделала ей больно? Просто так? Опытом поделилась? Мерзавка!
Ах, чертовщина какая! Люди всегда суются не в свое дело! Впрочем, что сейчас рассуждать об этом? Нет больше Александры в его жизни, ушла… Такая горькая потеря!.. Она не звонит… Интересно, думает ли она о нем, вспоминает ли? Как себя чувствует сейчас, спустя три месяца после разлуки? Как бы он хотел сейчас в ее мысли попасть: что она думает? Что он плохой? Урод? Что бросил ее? Что ею пользовался? Нет. Он не такой, он просто не смог перебороть силу жалости к Ирине, изменить не смог ничего, слабак! И глупец!.. Столько раз это обдумывал, что хотел быть с ней, но она сама не давала ему сделать это, она затмила его чувства, навязывая свою волю, слишком навязывая свою волю…
ЭПИЛОГ
Потешный рассказ получился, хотелось бы смеяться, но автор, все-таки, находит что-то грустное в этой истории и настораживающее. Ах, молодость, как она меланхолична, не побоюсь этого слова, мой милый читатель, ведь многие, пока молоды, склонны от избытка сил грустить и печалиться, а то и вовсе склонны к мировой скорби. Таков наш Димасик.
Историйка непритязательная, курьезный случай, походит на провинциальный анекдот, не более. Основой ее стал Димасик, случай исключительный, не типичный, но держал, не отпускал автора, нетерпеливо ждал очереди, пока у автора появится драгоценное время, чтобы рассказать любезному читателю эту историю.
Как же, все-таки, равнодушно время – та таинственная субстанция, в которой мы реализуем самих себя. Или не реализуем… С тех времен, как история Димасика с Александрой закончилась, минуло два года. Дмитрий жил прежней своей жизнью, в быту бесхозном, где ни одна вещь не знала своего места, где неделями не подметался пол, в зимнее время в этом доме можно было легко обнаружить песок под ковром на полу, где стены дышали дымом табачным, в уголках потолков местами болтались по воздуху паутины, где стирка производилась только когда у обитателей данной богадельни, извините, дорогой читатель, за подробности, не оставалось чистых трусов или постельного белья, где грязная тарелка вынималась из раковины лишь тогда, когда хозяева дома собирались трапезничать, и тарелку мыли непосредственно перед приемом пищи.
Дмитрий по-прежнему не работал, днями просиживал за компьютерными играми, и крайне редко заходил на страничку Александры в социальной сети, чтобы посмотреть на ее успехи. Ботыга нередко показывал газеты, где были опубликованы статьи про Александру Александрову. Дмитрий, прочитав очередную статью, скорбел не на шутку о своей потерянной театральной жизни, ведь за эти два года Роза Викторовна поставила на своей сцене ряд спектаклей на произведения Александры. Кроме того, что Александра к тому времени уже была ведущей актрисой театра, она также стала помощником режиссера. У нашей героини совершенно не было времени на хандру и всякие, как она сама считала, любовные глупости. Александра, повзрослев, стала еще более гордой и высокомерной.
Дмитрий также находил заметки в интернете о ней и ее творческих успехах, о том, к примеру, что Александра Александрова затмила современную литературу своими новыми произведениями, об их тесной творческой связи с Розой Казак, о том, что Александра организовала при театре Розы Казак молодежную студию и работает заведующей литературной частью театра, о благотворительных мероприятиях в театре Розы Казак и тому подобные статьи Дмитрий нередко встречал в газетах и лентах новостей культуры Северодвинска. Что он чувствовал при этом? Он был рад за нее, но завидовал ей весьма неподдельно.
- Рядом с ней мог быть я, - горько произносил он, выпивая с Ботыгой и Шатаем. – Я должен был быть рядом с ней!
- Мог бы, мог, - философствовал Ботыга. – У тебя смелости не хватило!
- И уже никогда не хватит, - добавил Шатай.
- Не трави душу мне! – обижался Димасик. – Хоть уши и глаза закрой. Не смотри, не слушай… А ведь это я ее актрисой сделал! Наша первая премьера, спектакль «Пламя любви», это я ее обучил всему, возился с ней, как с ребенком, дни напролет у нее находился, чтобы помочь ей играть научиться, чтобы в роль помочь войти!..
- Это теперь так называется – помочь войти в роль? – хихикал Шатай.
- Ты что, салага, по морде захотел? – разозлился Дмитрий, вставая из-за стола в застиранной и дырявой футболке, в грязных штанах с выдранными временем пуговицами.
Был он небрит и нестрижен, пьян и зол сейчас на слова Шатая, голос изменился, большие серо-голубые глаза налились злобой, сверкали ясным, холодным огнем.
Шатай, выскочив бойко, снимая старенькую, так же заношенную олимпийку, собрался поддержать глупую бытовую драку.
- Сели оба на места! – рявкнул Ботыга.
Шатай притих сразу, надел олимпийку и сел.
Дима окинул обоих злобным взглядом, ударил по столу кулаком, прорычав что-то невнятное, типа «скоты» и стал выходить из кухни, чуть пошатываясь, со словами:
- Да пошли вы!..
Дни в его жизни шли именно так, похожие один на другой. Его гражданская жена Ирина Овчинникова нынче трудилась в том же магазине уборщицей, видимо, потому, что за эти два года они с Димасиком занятно спивались из дня в день, Ирина, будучи кассиром, выходя на работу с характерным запахом, в течение рабочего дня пригубляла, получив три предупреждения, была уволена. Но доброе начальство, пожалев хорошего человека, предложило ей должность поломойки. Трудилась по-прежнему каждый день, оставляя Димасика дома, где он ждал ее, коротая время за компьютером или на диване лежа.
Как-то ранним утром проснувшись, обнаружив, что Ирина уже ушла на работу, Дмитрий по обыкновению своему был с похмелья и чувствовал себя отвратительно, он прошлепал на кухню и допил три глотка водки, те, что остались со вчера. Его занимали два важных обстоятельства. Первым было то, как он доживет до десяти утра, ведь только в десять утра в магазинах начнут отпускать алкогольную продукцию, второе – как сходить? Он чувствовал, что труднее и труднее переносит похмелье. Усилие, с каким он старался расходиться по квартире, не давалось. Бедняга вновь вспоминал Александру, смотрел ее фотографии и горько сожалел о том, что потерял ее. Она казалась беззаботной, словно смотрела на него с фото и как бы с удивлением оглядывалась теперь на те свои чувства, и удивление тем сильнее было в ней, чем очевиднее был образ его жизни.
Но вопреки всем переменам, какие замечал в себе Димасик, мой милый читатель, он все еще был горд собою и уверен в том, что все, возможно, переменится завтра, тут-то он ей и покажет, кто он есть таков, весь из себя, красив и талантлив, а она останется в его тени!.. С теми мыслями он закрыл ее фото, сделав гримасу, оделся и вышел за бутылкой в магазин с высоким крыльцом и тяжелой дверью. Он был слаб, сердце бешено колотилось, руки дрожали. Рассчитываясь на кассе за водку, он стоял, весь в поту, крупные капли собрались на лбу и висках, дрожащими руками он подал кассиру деньги разными купюрами, отсчитывая медленно, в том числе и железные монеты, собрав за собой длинную очередь. Затем, сжимая бутылку в левой руке, вышел на крыльцо, трясясь и тяжело дыша, взялся за перила. Он спустился с трудом с высокой лестницы, минуя последнюю ступеньку, как вдруг в глазах его резко стало темно, ноги подкосились, и он рухнул на лестнице на правый бок с длительным рыком, бился в эпилептических конвульсиях, тело содрогалось в бестактном порядке, голова стучалась о ступеньки, изо рта текли жидкие пенистые массы. Бутылка разбилась, рядом с трясущеюся левой рукой эпилептика-алкоголика были стекла и лужа водки… Тут описание, разумеется, не полно и не точно, как и всякое описание события, в котором участвует много людей, действующих одновременно, - тут нужен показ, зрительный ряд, движущаяся панорама, если желаете, драгоценный мой читатель, где хоть и мелким планом, но в динамике видны сразу все действия участников данного свершения. К сожалению, в распоряжении автора тут только традиционный метод описания, но и тут автор нарушает, уходит от множества подробностей, чтобы они не замедляли восприятие и не нарушали той самой динамики. Потери, конечно, значительные, но не бедственные, потому что часть их будет восполнена парой – тройкой очевидцев, которые, в силу обстоятельств, оказались возле крыльца в разных ключевых точках.
Один молодой человек вышел из магазина и увидел перед собой трясущуюся хронь внизу лестницы с разбитой головой. Другая семейная пара как раз проходила мимо, когда перед их взором некий человек упал на лестнице, протяжно рыча, тело его затряслось, изо рта потекла прозрачная жидкость с пенистыми массами. Они и вызвали скорую помощь. С другой стороны крыльца поднималась женщина, так же ставшая свидетелем грузного неуклюжего падения какого-то забулдыги с бутылкой в руке. При ударе о бетонную ступеньку бутылка разбилась вдребезги, бедный забулдыга поранил пальцы и ладонь. Потом из магазина вышли еще двое и тоже стали очевидцами данного нелицеприятного события. Мимо крыльца проходила женщина с ребенком лет семи, держа его за руку.
- Мама, а что здесь происходит? Почему дядя упал? Мама, у него кровь, смотри!..
- Дядя заболел… Пойдем, не надо на это смотреть…
Когда к крыльцу подъехала машина скорой помощи, наш когда-то знаменитый артист Дмитрий Кружалин собрал достаточную аудиторию зевак. Из машины скорой помощи вышли врач и медсестра, у медсестры в руках был фельдшерский чемоданчик. Люди переговаривались между собой.
- Пьяница какой-то…
- Да, бедняга, бутылку не донес…
- Вот так они и мрут пачками каждый день, не нужные никому…
- Парень-то молодой совсем! Вот, до чего алкоголизм доводит!..
- Разойдитесь! – скомандовала женщина-врач. – Дайте подойти ближе!
- Он жив, - сказал кто-то из зевак.
- Вон, глаза открывает…
- Все, разойдитесь! – повторила медсестра.
Очевидцы потихоньку расходились. Дмитрий открыл глаза и увидел перед собою… Александру!.. Она склонилась над ним в медицинском колпаке, как в тумане, он видел ее лицо!
- Инъекцию внутривенно!
Дмитрий вяло улыбнулся, затем закрыл глаза, а когда снова открыл, улыбка с лица исчезла – он ошибся: туман постепенно развеивался, и над ним наклонилась вовсе не Александра, а какая-то незнакомая женщина-врач.