Это было, примерно, полвека назад. Где-то в мае:
Над Сибирью летели, курлыкая, стаи гусей.
А, тем временем, мы - я и друг мой, барон Чаадаев,
На плоту пенопластовом шли по реке Енисей.
Мы ловили, коптили и ели кургузых уклеек.
И курили в затя'г паровозиком злой "Беломор".
И махали трусами своими, селянкам. Селенья,
Проплывая. А ночью смотрели, как искры костёр
Отправляет горстями в бездонное черное небо.
Там становятся те метеорами, чтобы назад
Прилететь, и шипя рухнуть в реку. И черные кедры
С берегов нам шумели, и злобные очи дриад
Из чащоб наблюдали за нами... Финал невеселый
Был у нашего плаванья странного. Как -то в обед
Проплывая под старым мостом, у замшелой опоры,
Мы увидели тролля. Хозяина мест этих... Нет ,
Не единой секунды,он не' дал нам на' размышленье.
Прыгнул жабой на плот, только хрустнул под ним пенопласт.
Оказался в воде я. Меня потащило теченьем.
И башкой приложило о камни быков пару раз.
Но успел разглядеть я, пред тем, как накрыло волною,
С головою меня, как барон тычет тролля багром...
Я очнулся в кустах бересклета с пробитой башкою.
И неделю, в бреду, по тайге полз куда-то потом.
Подобрали меня староверы. Поили отваром.
Отпоили. И я возвратился в родной Петроград.
Там вступил в октябре в ВКП' (б ) , и стал комиссаром.
И три года спустя, с револьвером и ротой солдат,
Я вернулся. Мы мост оцепили, и бедного тролля
Расстреляли... Мой друг, Чаадаев, ты был отомщен!
Так и кончилось всё. Но с тех пор, ежегодно, весною,
Когда вижу гусей караван вспоминаю о том,
Как в далёком том мае , мы шли на плоту самопальном,
По Великой Реке. И как падали звезды в неё...
И сжимается сердце в груди, и глухие рыданья
Сотрясают безу'держно дряхлое тело моё...