Бои идут возле Берлина,
Победа в воздухе витает,
И роты нашей половина,
Завод спиртовый занимает.
Здесь на путях стоит цистерна,
И спирта видимо полна,
Я подошел к цистерне первый,
Но опечатана она.
Бойцы, конечно, в предвкушенье,
Я котелок уже нашел,
Но в это самое мгновенье,
Седой полковник подошел.
Сказал, что прибыл он из штаба,
Цистерну эту осмотрел,
А спирт на землю вылить надо,
Причем немедленно - велел.
Он пожилой и с бородою,
Но в нем особенная стать,
И приказанье не простое,
Цистерну эту расстрелять.
Не мог ослушаться его я,
"Огонь" - команда прозвучит,
Река спиртовая большая,
У наших ног уже журчит.
Потом полковника искали,
Но он куда-то вдруг ушел,
И немцы тут нам рассказали,
В цистерне этой метанол.
Спирт ядовитым оказался,
От смерти нас полковник спас,
Осадок на душе остался,
Хотя я выполнил приказ.
После войны приехал к маме,
Там на иконы посмотрел,
С одной иконы в желтой раме,
"Полковник" на меня глядел.
От мамы тотчас жду ответа,
Кто на иконе, тот святой?
Его я видел уже где-то,
С такой же белой бородой.
Не зря, сынок, ты удивился,
Это монах - духовник мой,
Он за тебя много молился,
Чтобы вернулся ты домой.
Когда тебя я провожала,
Встречалась в храме со святым,
Молиться за тебя просила,
То был Вырицкий Серафим.