Старик иссохший, словно смерть,
Лет девяносто, не иначе,
Но в этом возрасте тем паче
На женщин помышлял смотреть –
Ему ли было что терпеть?
Ведь вместо твёрдого кардана
Зарубок, как воловья плеть,
Стал шкуркой мяклою висеть
На фоне стёртого дивана,
Где проливалася нирвана.
Но попадались в его сеть
И дамы молоды и рьяны.
И волей старого смутьяна
Дед продолжал ещё скрипеть,
Когда фартило попотеть.
И это просто обалдеть –
С восторгом исполняя дело
В закате жизни, к тому ж смело,
Не дрейфя вовсе умереть,
Он смог немало дев растлеть.