В долинах Эвереста
На фоне неба голубого –
твой профиль нежно-золотой.
Он прост забытой красотой,
он словно символ или слово
и очень древний, дивный знак,
что подан мне из снисхожденья
за боль в душе и заблужденья,
что всё в судьбе моей не так,
что я похож на скрип двери
во храме, где играют Баха.
На каждом - фрак,
на мне – рубаха.
А ты играй, ты говори.
Затем и сотворён простор,
где в долгом грохоте товарных –
железный рёв химер коварных,
и тысячеголосый хор!
Здесь слишком злые берега.
Давай в рассвет поднимем парус.
Хребты богов съедает старость:
в морщинах горные снега.
Над пеплом перепел поёт
внизу, в долинах Эвереста,
зовя сгоревшую невесту.
И тоже верить устаёт.
_________________________
Как странно быть шутом
Как странно быть шутом,
когда тебе – за сорок,
а мир, который дорог,
не хочет знать о том,
когда в снегу виски
и зябки вечера,
и уходить пора.
Легко.
По-шутовски.
_______________
*
Я знаю,
кто я есть.
Но мне – не встать:
я – на коленях
перед вашим гневом.
И как сказать,
что – в медленном огне вы,
который не унять?
Пока в золу
не превратились Мифы,
и, "жалкий шут", дышу,
я вам скажу:
я не стихи пишу,
я мысли
одеваю в рифмы,
я разуму
служу.
___________________
Снег Родины или дорога к счастью
Когда последний запечётся «блин»,
и ты его проглотишь зло и молча,
метнувшись в лес из призрачных долин,
и оглянувшись остро и по-волчьи,
по всем твоим следам шмыгнёт «добро»,
горланя в рупор «во твоё спасенье»,
тебя укроет бор священной сенью.
Ведь это так понятно и старо!
И чип в тарелке с голубой каёмкой
поставят в сейф для службы ДжиПиэС.
И не о том ли так задумчив лес
с прозрачною рекой по самой кромке?
И в трелях птиц над тропами зверья
в непроходимых чащах, полных ягод,
твои следы как в лагерях ГУЛАГа
укроет снегом Родина твоя.
_________________________
Что останется?
Коли взять все мои стихи,
да с досады плашмя – на` земь!
... Лягут в поле они, глухи -
что зола на снега зим.
Да растают, сойдут слезой,
на заре росой разрумянятся,
а за зорями – дождь да зной...
что останется?
_______________________