Отрывок из очерка "Дождь в дорогу - хорошая примета"
Несколько раз начинался дождь. Над водой дымка из оседающего тумана. Впереди все больше островов и рыбацких лодок. Теплоход сбавил скорость и вошел в прибрежную зону ограниченную плавучими оранжевыми знаками. Берег здесь низкий, изрезанный заводями и покрытый лесом. Местами деревья нависали над самой водой, создавая причудливые формы. Потом вдоль берега пошли какие-то деревянные постройки, пристань с белым теплоходом похожим на большой многоэтажный дом.
Деревянный храмовый комплекс открылся неожиданно, во всей своей красе. Он приближался и рос на глазах, овладевая всеобщим вниманием.
На берегу нас встретили, поделили на группы и увели вглубь острова. Дождь усиливался, но на это уже никто не обращал внимания. Вокруг пахло лесом, свежестью дождя и рубленым деревом. Сразу принялся гадать, на что был похож весь этот удивительный каскад из двадцати двух отливающих серебром времени деревянных куполов Преображенской церкви. Мне пришло в голову, что это большой корабль, летевший под всеми парусами. Ветры на Онеге случались сильные, и у храма даже было отклонение по вертикали.
Потом увидел в нем лестницу, уходившую в небо. Любой храм таким создавался, соединяя земной и небесный мир. Оттого в храме у нас возникало особое удивительное состояние. Ноги оставались на земле, а душа уже где-то летала.
Теперь Преображенскую церковь долгое время реставрировали, приподнимая домкратами на собранном внутри ее металлическом каркасе. Меняли по поврежденному бревнышку из сруба снизу вверх и перебирали так всю конструкцию. Это было разумно для строителей, но грустно для нас. Казалось, что теперь церковь лишена прежнего ощущения времени. Слишком много заменили в ней деталей.
Покровская церковь находилась рядом и выглядела немного скромнее. Она не затмевала главного храма и не спорила с ним, а только отзывалась причудливым эхом. Кажется, даже чем-то уравновешивала всю эту сложную конструкцию в нижней части. У нее своя сдержанная, неброская и запоминающаяся красота. Мне она показалась похожей на небесную корону. К слову эта единственно действующая церковь на погосте.
В ней можно было послушать церковное пение. Даже успел немного пообщаться с певчими и выразить свой "респект" длинному молодому человеку, обладателю красивого высокого голоса. Подошел и сказал, что хорошо и понравилось очень. Оказывается, ошибся. Это был не он, а совсем другой, невысокий и плотный на вид певчий.
Маленький обладатель высокого голоса улыбнулся, указывая мне на ошибку:
- Если меня побрить, то я не буду выглядеть таким старым. Так случается иногда, что голос не совпадает с нашим представлением о внешности исполнителя.
В ответ я только смущенно поскреб свою отросшую в Карелии бороду. Брить ее не буду, точно. Даже в Питере…
Дождь на какое-то время закончился и, поскорее заняв позицию прямо на дороге, принялся набрасывать контуры понравившегося храмового комплекса. По странному стечению обстоятельств меня здесь неожиданно узнала туристка из Архангельска. Оказывается, она раньше уже видела мои рисунки в интернете и даже что-то читала из публикаций. Теперь мы снова познакомились, уже здесь, в Кижах.
- Вы же из Питера? Большой город, никогда там не была. Вы все больше про природу пишете или про любовь. Это же несовременно…
- А о чем нужно писать?
- Ну, я не знаю. Просто сейчас книги уже другие.
- Вот вы скажете, для чего люди живут?
Она искренне удивилась моему странному вопросу:
- Это же каждому понятно. Конечно, для счастья…
- Вот и я так думаю. Если бы мне удалось написать, хотя бы тысячную долю правды, то считал себя счастливым человеком.
- Это трудно?
-Да, это получается не всегда, читатель сразу чувствует.
Снова начался дождь, и мы попрощались, теперь уже навсегда.
Бросился к ближайшей крыше и очень скоро оказался в просторном деревянном доме. Это был дом зажиточного крестьянина, разобранный когда-то по бревнышку и перенесенный сюда из деревни Ошевнево. Здесь все по-настоящему: старинная обстановка, красный угол с иконами и даже фотографии хозяев на стене висели. Под одной крышей поместилось много самых разных жилых и хозяйственных помещений.
Умом сразу понимаешь, что все это только музей, необычная экспозиция. В соседней комнате у окна молодая женщина в красивом сарафане занималась вышивкой. Тонкие пальцы ловко управлялись с иголкой и быстро делали свою работу. Узор на полотне получался совершенно необыкновенным: чудные красные кони, птицы. Все заходили, смотрели, фотографировали и шли дальше.
Не удержался и тоже неуверенно спросил у женщины разрешения сделать свой снимок. Она оторвалась от своей работы и повела широкими соболиными бровями.
- Вы первый, кто меня сегодня об этом спросил. Тут все больше молчком ходят, фотографируют. Будто мы здесь горшки неодушевленные.
- Вы бы улыбнулись…
- Вам улыбнусь, когда фотографировать перестанете. Улыбка, она как птичка. Была, и нет уже. Улетела…
- А как зовут вас, красавица?
- Настей здесь кличут.
- Онежские узоры?
Она кивнула головой. Настя чувствовала себя уверенно и держалась с большим достоинством.
- Не из местных я, поморка. С Архангельской области приехала. Так уж получилось, что здесь теперь. Делаю, чего умею, чего другие не могут.
Теперь она улыбнулась.
Вспомнился мне тогда друг из Питера, отставной военный, Виктор Петрович. Среди близких друзей – попросту, Петрович. Он деревенский и тоже родом из Архангельской области. Никогда не ходил в больших начальниках, но была в нем какая-то особенная внутренняя сила, степенность и рассудительность. Словно пророс земными корнями, крепко державшими его на ногах. Это позволяло ему говорить с любым человеком уверенно, совершенно на равных. Похоже, что многие окружающие его люди легко признавали за ним такое право.
Рисунок свой тогда в Кижах все же закончил. Дождь во второй половине дня перестал, и из-за туч брызнуло теплое летнее солнце. Заиграло оно на мокрой зелени, а еще больше на всех этих причудливых деревянных постройках, украшенных резными кружевами.
Конечно, хорошо, что здесь сохранили всю эту красоту для будущих поколений. Особо охраняемая зона, видеокамеры и сторожа. Хоть так смогли и успели. Сколько уникальных памятников деревянного зодчества теперь навсегда потеряно на нашем русском Севере? Их уже и считать перестали...
Только вот в чем беда. Что-то бесследно исчезало из этих часовен и изб, когда их отрывали от родной земли и переносили сюда. Обрывалась нить связующая, дух человеческий уходил. Все красивое, но не живое, словно срезанные цветы в домашней хрустальной вазе.
Возвращались обратно в Петрозаводск так же, на метеоре. Рядом сидели две женщины, одна из них оказалась гражданкой Швейцарии. Звали ее Алиса. У нее хорошее знание русского языка и любовь к нашей культуре. Это уже не первая ее поездка в Россию. В этот раз она со своей подругой Анной из Петрозаводска успела побывать в Петербурге, на Валааме и теперь здесь. Потом вместе еще на Соловки собирались.
Вы, наверное, не поверите, но она долго стояла на коленях у окна и смотрела, как за маленьким круглым окошком теплохода в туманной дали исчезали деревянные купола русских храмов. На глазах у нее стояли слезы.
Мне тогда подумалось, что главная сила русского народа не только в ее стойких и храбрых солдатах, крепкой броне танков и мощных ракетах. Она всегда жила в этой удивительной хрупкой красоте, умевшей таким необыкновенным образом завоевывать наши сердца…