Я бы хотел обнять твою грусть, но ее у тебя нет.
А свою обнимать опостыло.
На завтра в планах новый путь,
Что будет проложен под свет ярких лун.
Но зачем же эта патетика?
Никаких новых путей, никаких таинственных лун.
Всего одна дорога под гул фонарей,
Все та же луна, уменьшающаяся в зрачках,
Завтра будет мир светлее,
Благодаря лишь солнечным лучам.
Нашепчу свой секрет,
Запечатаю силой мысли в старом дупле.
Настроение - решающий момент,
Случайность чувств не с кем поделить.
То ли тоска щемит вдалеке,
То ли красота приближается
с каждым прошедшим километром.
Я сегодня не сдерживал слез,
оплакивал улыбку уничтожений.
По интонации ее настороженной возможно было
нащупать впереди пропасть.
Каждое слово было развенчано, уничтожено
и превращено в вальяжную фальшь.
Где сегодня прошелся победный марш?
Где мучительные грезы настигли сердца?
Где прошелся вечный взрыв?
Где же те места, где не бьются мечты,
И друг к другу тянутся руки?
У подножия горы неуслышанный крик
И сомнения в возможности полета;
Там рассекречивается молчание
Боязливо тлеющей пустоты.
И, возможно, что не сбудется,
то приснится вечным сном на пару часов.
И проспим мы однажды все утренние песни,
и рассветы проспим,
но потом
увидим как боязливые мечты
одеваются в мажорные кольчуги.
Без предательств и лжи наши мысли будут парить по воздуху
как чьи-то легкие юбки.
Единственная в мире свобода
видеть глазами людей,
разговаривать с ними глазами,
словно листком пятипалым гореть осенью,
быть на свету прозрачным.
Этого, конечно, мало… Но к чему же больше?
Воздухом плавать, сгущать полутона,
не звать любовь гостей – оборванкой;
все сомнения уйдут в забвение,
останется когда-нибудь одна лишь осуществимая мечта.