ПОЭТ И СОЛДАТ
Кто сказал, у солдата душа грубовата?
От лукавства, поверьте, придумано это.
Я не знаю солдата – в душе не поэта,
я не знаю поэта – в душе не солдата.
ТОЧКА ОПОРЫ
Вырубали нас ливней сабли,
Шлифовали горные ветры,
Выжигали ребячью слабость
Бесконечные километры.
На коротких, как вздох, привалах
нас будили моторами танки,
И в бросках через перевалы
Истлевали до дыр портянки.
Мы, как малые дети корью,
Отболели любовью первой,
И надежды живые корни
Вновь в груди воскресили веру.
С Архимедом напрасны споры,
Но, законов его не круша,
Убедились, что точка опоры –
Человеческая душа!
ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ
«О, русская земля,
уже ты за холмом!»
«Слово о Полку Игореве»
Огонь пронёс я сквозь потраву,
Теперь к Путивлю, к той стене,
Где горько плачет Ярославна,
Как ты, любимая, по мне.
Мечи надёжные отлиты,
Вороний грай, судьбу не сглазь,
Меня давно у поля битвы
Ждёт сверстник мой, хоробрый князь.
Я с вами воины-мужчины,
Я крепок сердцем и рукой,
Но поредевшая дружина
Молчит за чашей круговой.
Из полуночной жути слышу
Ворожий стелющийся свист,
Так на шинель меняй манишку,
Немедля сбор играй, горнист!..
Держать нам стражу до рассвета,
И потому пишу не вдруг,
Как звон кольчуг доносит ветер,
Как автомат сжимает друг.
СОЛДАТКИ
«Провожала, вышивала,
шёлком красную звезду…»
Из песни
О молодце, о суженом, о муже,
Сухие руки на груди скрестив,
Поют старухи песнь одну и ту же,
Зучит, звучит бесхитростный мотив.
Он вёл коня, она – отдав с поклоном
Подарок свой – осталась жить-тужить,
Вослед ему тянулась к небосклону
Неперекушенная шёлковая нить.
Живая нить негаснущей надежды,
Несбывшейся – минуло столько лет!..
Но по ночам их будит, как и прежде,
Струясь в окно, необъяснимый свет.
И я не сплю, бреду по бездорожью
Родной страны в заброшенном краю,
И слышится, как горько и тревожно
Поют, поют солдатки жизнь свою.
ВЕТЕРАНЫ
Утро раннее пахнет мятой,
Мятой пахнет перед грозой.
Путь учителя, путь солдата
Именую не зря Стезей.
В сорок пятом из лап коридоров
Госпитальных, не сняв кителя
Шли старшины и шли майоры
В рядовые учителя.
Строгим строем чернели парты,
И под шелест оживших страниц
Продолжалось сраженье у карты,
У очерченных кровью границ.
По призванью, как по приказу,
И сегодня идут к доске
Ветераны, держа указку,
Точно маршальский жезл в руке.
ГЕНЕРАЛ
-1-
Да разве думал ты, гадал,
От седины нет просто спасу,
Ты самый младший при лампасах,
Что делать будем, генерал?..
Враги отступят, отпоют
Отплачут мёртвых и награды
И, помолившись, вновь пойдут
В свои коварные засады.
Здесь смертью дышит каждый дом,
К чему пустые разговоры,
За каждым камнем и углом
Фанатики и волонтёры.
Какой жестокий карнавал,
Оскалы гор страшней трясины.
За чьи грехи, мой генерал,
Стоим мы пред судом Мессии?!.
Как много полегло солдат,
Мальчишки! – двадцать лет от силы,
Но этот город будет взят,
Иного жизнь не отпустила.
Вот и команда: «По местам!»
Рвут слякоть бронетранспортёры,
Готовы снайперы, минёры,
И санитары – по постам…
-2-
Бушлат – солдатский, штаб – подвал,
Сегодня ты не при лампасах.
В игре жестокой, генерал,
Держись! – от Рождества до Пасхи.
Для интервью дай интервал,
Дай передышку моджахедам,
Они отпразднуют победу,
Уйдя за дымный перевал.
Не в первый раз, не первый бой,
Где только служба ни носила,
Но воевать с самим собой,
Но чтобы воевать – с Россией?!.
Пируй, кровавая Ничья,
В Москве раздор, а тут разруха,
Что ты наделала, Чечня, –
Отца во имя? Сына? Духа?
Не до газет! – нам здесь видней,
На них мы выставим закуску,
И молча – просто за людей –
И за чеченцев, и за русских!
Вот взят еще один квартал,
Какая стынь в небесной сини…
Ты проиграл, мой генерал,
Но во спасение России!
ВОЙНА СОВСЕМ НЕ СТРАННАЯ…
Война совсем не странная,
Душа, как медсанбат:
С ожогами и ранами,
И стонами солдат…
До горлышка, до краюшка,
Давно без слов и слёз
И мается, и кается
В отечестве берёз.
За крапинкой, за родинкой
Не пасынок – сынок!..
О, боль великой Родины,
Простреленный висок.
А матери, а матери,
А тени чёрных птиц,
А зеркала, а скатерти…
Одни глаза без лиц.
ГОРОД
Город – это домино,
Дома, проспекты.
Он продуман от и до
Умным архитектором.
Длинноухий русак,
Божья коровка,
Чья вина – всё не так –
Кровь, а не морковка.
Ни католики и ни
Мусульмане…
А руины и огни,
Трупы, камни.
Для чего я?.. Мало ль тем?
Катастрофа.
И Россия – Вифлеем,
Вечная Голгофа!
ЗЕРКАЛО
Красная смородина,
Чёрная пашня,
Умереть за родину
Страшно – не страшно.
Утром для порядка
Из ручья напиться,
Кинуть в рот ягодку,
Кислицу-кислицу.
Спелую, лучшую,
Нет её краше
От Кавказской кручи
До Останкинской башни.
Погляжу с ласкою,
Зеркало-водица:
Девица красная,
Черная вдовица…
ПОРА ДОМОЙ
А на крышах белый снег
Примостился на ночлег.
Гулкие мои шаги,
Дёгтем пахнут сапоги,
Рыжие, не новые,
Ялово-кирзовые,
Им каблук с подковкою
Последнею обновкою.
Эх, хорошие, весной
Нам пришла пора домой.
Я своё отвоевал,
Поезд через перевал,
А по-над Карпатами
Звёзды пахнут мятою,
Светлячками грустными,
Детскими игрушками.
Над равниною легла
Фиолетовая мгла.
Что там, что там впереди?..
С журавлями по пути!..
По пути в родимый край
Всё слышней вороний грай,
Он пугает и зовёт,
Видно, мой пришел черёд.
Перестук стальных колёс,
Тёплый свет ночных берёз
Компасом для дальних птиц
Через тысячу границ.
Я гоню сомненья прочь,
Только вглядываюсь в ночь.
Там последний тает снег
И ни слёз, ни смеха нет…
БЕССОННИЦА
Да не погубят нас ни правда и ни ложь,
Слепая пуля или острый нож,
Да будет неизменным расписанье
Безумных встреч и мудрых расставаний.
Бессонница весенней тишины,
Бессонница осенней тишины,
А чтобы сбыться маленькому сну,
Всего лишь надо… пережить войну.
СТЕПНАЯ БАЛЛАДА
Травы, травы – степные баллады,
Пыль, ковыль из-под бьющих копыт,
Тени, тени – лихие отряды –
Мимо плачущих русских ракит.
Я молчу, будто перед иконой,
Боль свою – ни друзьям, ни врагу,
Кто-то, знаю, готовит патроны,
Я – слова берегу.
Травы, травы – степные баллады,
Кони, кони! – железо подков,
Неразрушенные баррикады,
Но спасительный Божий Покров.
У России свои законы –
Ежедневных последних дней…
В караул у горы Поклонной
Заступают любовь и гнев!
ЗАПОВЕДЬ
«Умираю не срамя»
Надпись в каземате
Брестской крепости
Был ли он новобранцем зелёным
Или кадровым строевиком,
Но когда расстрелял все патроны
Бой продолжил гранёным штыком.
На стене, испещрённой осколками,
Обращаясь ко всем временам,
Начертал завещанье короткое,
Словно главную заповедь нам.
Загляделся затем в небо синее,
Сквозь глазницы бойниц, или сил
Недостало ему, только имени
Камню чёрному не сообщил.
И с тех пор в это небо без краю
Шепчут стены, тот голос храня:
« Я сейчас, не срамя, умираю,
Вы живите потом не срамя..."
КТО ВИНОВАТ?
Никто из нас не хочет в ад,
Ни генерал и ни солдат,
И оправдаться каждый рад,
Что он ни в чём не виноват.
Солдат лишь долг свой исполнял,
Да и, вообще, он званьем мал,
А генерал – что генерал? –
Он лишь приказы отдавал.
Не виноват и автомат,
Ведь тут война, а не парад,
Он не стрелять бы сам был рад,
Но есть курок и есть приклад.
Кто тихо плакал, кто кричал,
Кто кулаками в грудь стучал,
И, как положено, молчал
Тот, кто убит был наповал.
Так что никто не виноват,
Ни генерал и ни солдат,
Ни тот, убитый наповал,
Чью кровь в себя закат впитал.
Никто, никто не виноват,
Ни генерал и ни солдат,
Ни те, что в очереди в ад,
Ни безотказный автомат.
Не виноват в том, что убит,
Ни тот, который всё молчит,
Ни те, что в очереди в рай
Кричат: «Ворота отворяй!..»
МОЛОДАЯ ВДОВА
На зелёной веточке ягодки красные,
земляника спелая в чистой росе,
пожалей, Светочка, глазоньки ясные,
не горюй о девичьей русой косе.
А коса до пояса, с лентами яркими,
как смеялось солнышко в шёлковых, цветных!..
Да речами жаркими, а потом подарками
выкупил косоньку любый твой жених.
Потемнели ягодки, пожелтела веточка,
закатилось солнышко, высохла роса,
лишь блестит жемчужинкой на щеке у Светочки
и тихонько катится горючая слеза.
А в шкафу за платьями, напрочь позапрятаны,
ленты разноцветные в золотой косе,
спит в могиле суженый и уже не встать ему,
ветер треплет чёрную ленту на кресте.
Сколько их, ребятушек, сколько их, солдатушек,
под чужими звёздами пало на войне,
Днепр молчит и хмурится, плачет Волга-матушка,
чаек перья белые стынут на волне.
НОЧЬЮ
С голубым виноградом лоза,
песня – с пьяным надрывом.
Отказали, дружок, тормоза,
БМП заносит к обрыву.
Я кричу и хриплю, жму педаль,
ну, а чёрт – без издёвки:
«Сам ты чёрную кликал печаль,
АКМ и винтовку».
Просыпаюсь в холодном поту,
да, во сне это было,
хорошо, что стрелял в темноту,
что жена разбудила.
Там на дальнем, на том берегу
гнутся винные лозы…
Мне в сибирскую злую пургу
эти пьяные слёзы.
НЕ ЛЕГЕНДА
Ваша плоть, ваша кровь – не легенда,
будем мы и без праздничных дат
обходить за шеренгой шеренгу
не вернувшихся с фронта солдат.
Где они?.. Мы им были бы внуки,
а сейчас это их имена,
по какой непонятной науке
перепутаны все времена?
Плоть и кровь, да жестокая память
навсегда – до скончания дней,
до тех пор, пока небо над нами
над могилами наших детей.
ВСТРЕЧА
Трудно передать словами
Бабью грусть просёлочных дорог,
Избы с воспалёнными глазами
И давно не крашенный порог.
Рота шла с учения устало,
Шалью пыль клубилась у сапог,
А старушка на обочине стояла,
Положив на землю посошок.
Яблоко тянула на платке,
Будто сыну сердце на ладони…
Долго пыль стояла вдалеке,
И она – с лицом Святой Мадонны.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Шел солдат дорогой дальней,
С поля брани шел.
И звенели в такт медали
На груди большой.
За победу, за отвагу,
За… о, Боже мой!
Заводи, Настасья, брагу,
Муж идёт домой.
Помнишь, как тебя он сватал,
На руках носил,
Брусяную ставил хату,
Травушку косил.
Осыпается крапива
Семенем густым.
Тополь машет над обрывом
Рукавом пустым.
Нет конца дороге клятой,
В нашу жизнь длиной…
Возвращаются солдаты
До сих пор домой.
ПРОБУДИСЬ И ПОМОЛИСЬ
Ночь была, и сон был страшен,
Солнце всходит - пробудись!..
За родных и близких наших
Ранним утром помолись.
И в молитве, где бы ни был,
Будь усердным, не ленись,
Чтоб сияли ярче нимбы
И душа стремилась ввысь.
Помолись за хлеб и пашни,
Пенье птиц и трепет рощ,
За героев, в битве павших,
Их оплачет тихий дождь.
За пропавших в бездорожье
Слово молвить не забудь,
Бог услышит и, быть может,
Их вернет на верный путь.
Чёрный ворон правит тризну,
Ничего, перекрестись,
За далекую отчизну,
Без боязни помолись.
Пусть пирует вражья сила,
Не навек ее парад,
За счастливую Россию
Помолись со мною, брат.
ОРУЖИЕ РАБА
Бояться нужно не врага – раба,
с врагом сразиться нужно непременно,
а раб стать может пострашней врага,
ведь у раба оружие – измена.
Затянется, дай только нужный срок,
в боях с врагом полученная рана,
и вновь затреплет кудри ветерок,
поманит женский голос из тумана.
А надоест – нет вечного врага,
подпишем мир и кончим стрелянину,
а вот игравший верного раба
безжалостно удар направит в спину.
Давай отпор и уважай врага,
ни льгот, ни привилегий нам не надо,
предательство – оружие раба,
презрение – достойная награда.
ИСТОРИЯ
Прусский хряк или гребень гальский,
храп губернский невпроворот,
Брестский мир или тот Версальский,
как бы чуточку наоборот.
Как нелепы эти возвраты,
как опасны сплетенья троп,
могут встретиться, словно братья,
снова Молотов и Риббентроп.
Кто-то скажет, что так и надо,
я отвечу, что так нельзя,
что уже не кольцо блокады,
а маячит почти петля.
***
Плывут над лесом сумрачные тучи,
Широкой просеки темнеет коридор,
Но всё упрямее потрескивают сучья,
Теплом обогревая разговор.
О смысле жизни, о любви, о славе,
О том, что всех волнует с давних пор...
В огонь подбросить каждый ветку вправе,
Чтоб не погас нечаянно костёр.
ВЫБОР
Не пей, Иванушка, не пей,
Я разумею, как постыло,
Когда ликует вражья сила,
А в поле царствует репей.
О чём, Алёнушка, молчишь,
Никто не ведает, не знает,
Погас костёр, закат пылает,
А над землёй такая тишь!..
Мир, чем трезвее, тем страшней,
Но и в хмелю никчемны споры,
А потому одна опора,
Единый выбор – быть умней.
ДОРОЖЕНЬКА РУССКАЯ
Путь-дорожка дальняя,
Камни, частокол,
Думушка печальная:
Решка, орёл?
Не ручьи речистые -
Марево болот,
Где ты поле чистое,
Где ты, народ?
Мишурой заморскою
Пенится прибой,
Родина берёзкою
Меня успокой.
Не хочу про грустное,
По ветру угар,
Дороженька русская,
Как ты долга!…
ВОСПОМИНАНИЕ
Значит, что-то случится,
Значит, время пришло,
Раз ударила птица
В лобовое стекло.
Закричала печально,
Вторит эхо кругом,
И взмахнула отчаянно
Перебитым крылом.
Ни жестоко, ни мудро
Я судить не берусь
Это раннее утро,
Эту позднюю грусть.
Ставлю свечи, как прежде,
Счёт, однако, такой,
Что за здравие реже,
Чаще за упокой.
И нельзя мне в полдела,
И грешно не с душой,
Значит, Лета приспела,
Значит, время прошло.
КЛЕЙМО
Не вырубишь, не вырвешь, не сожжёшь,
и оправданьиц не поможет вереница,
ты выбрал сам предательство и ложь,
влепив клеймо лиловое в страницу.
В страницу жизни. Как же быть теперь,
когда всё в лад и намечаются доходы,
да, был сквозняк, незапертая дверь,
да и вообще кругом одни уроды.
Всё так, всё так… Но никакой каймой
не приукрасить эту подлую страницу,
ты от себя не скроешь то клеймо,
и от него нигде тебе не скрыться.
Всё ерунда, не больше запятой
то пятнышко,
когда в него вприщур всмотреться…
Не вытравить и серной кислотой
что намертво приклеилося к сердцу!
Что скажешь ты, какого счастья ждёшь,
поди-ка прочь, есть уважение в народе,
а мысли про предательство и ложь –
то, как навоз, в хозяйском огороде.
Кому-то впрямь не спится по ночам,
а у меня жена и розовые дети…
Горит, горит и плавится свеча,
и ходит тень в качающемся свете.
ТРАВУШКА-МУРАВУШКА
Травушка-муравушка
за протез цепляется,
к любушке-зазнобушке
милый возвращается.
Дым-дымок задумчивый
по-над житом стелется,
думается – слюбится,
стерпится, смелется.
Две жердинки-ниточки
над ручьем-канавкою,
тихий скрип калиточки,
платьице с булавкою.
Засверкали лопасти
солнышка пропеллера,
позади все пропасти,
в лучшее поверили.
Выжили, не бедные,
сыновья подросшие,
сорок лет победные:
«За любовь!», «За Родину!»
Звезды лейтенантские,
грохот истребителя,
Орденские планочки,
слава вам, родители...
ПОСТ №1
Со звёздочкой пилотка, автомат,
мальчишка стриженый -
империи солдат,
и в биографии короткая строка:
я - часовой у знамени полка.
Давным-давно... А всё струится свет
от шёлка алого,
от тех далёких лет,
когда и рядовой, и генерал
честь с гордостью святыне отдавал.
По возрасту зачисленный в запас,
мальчишка стриженый
в решительный наш час
с карандашом склоняется к листу:
Россия, знай, я на своём посту.
Меж совестью и правдой нет межи,
кто сердцем призванный,
тот не подвластен лжи,
у знамени и слова путь един -
от юности армейской до седин.