Махнула рукою и, вправду, над крышею домика
взлетела из тьмы, зазвенела печальной струною;
и, расстроена чем-то до боли, моя золотая соломинка
летит через город ночной неотступно за мною.
Очевидно, в душе её что-то родное молитвенно пело,
был к утехам мирским равнодушен её осиянности лик,
и лучик, летящий, ее медно-жёлтого гибкого тела
своей первобытностью я убоялся спалить в этот миг.
Чей-то шёпот я слышал сквозь битые окна квартиры,
но прозрел я лишь в осень, блуждая осенней тропою…
Как Улисс, до рассвета я шастал в соломенном мире,
и колкие сны мои, словно борзые, стелились стернёю.
Я ведал и в полдень – бессменно здесь стража ночами
вселенским лучом наугад освещает заблудшую душу,
чтобы не мог повстречаться я вновь с золотыми очами
и чтобы, при этом, сокрытое тайной табу не нарушил.
Казались вокруг ядовитыми даже седые росинки,
видать из скирды этой трогать соломинки было не надо:
заплакала женщина горько и её золотые слезинки
мгновенно слилась с разноцветным огнём листопада.
___________
Перевод с украинского Александра М. Кобринского =
Каркай Икс Сибино