В книге Татьяны Толстой, написанной в форме романа, нет ни грана выдумки, но всюду сквозит великая Любовь к гениальному мальчику. Из этого богатства я и черпаю для себя. Вот была тема прямой связи Миши с «народом», как писали в советские годы. И корни этой связи – в любви к обожаемой мамочке (что я постарался отметить в других частях моих «трудов»).
Напомню, что в философском плане это первая часть Триады – кровная связь с людьми, заложенная в детстве. Но Мише «повезло» очень рано: душа его раздвоилась на любовь и ненависть. И это очень рано выразилось в постоянном интересе к бунтарям, прежде всего к Разину и особенно – к Пугачеву, рассказы о которых он мог слушать денно и нощно. И тут важно знать, что бабушкина родня была сплошь из знати и стяжателей, да и сама бабушка «стяжала» неустанно и с возрастающими успехами: вырастить и продать, прикупить и в дело пустить! И очень скоро Мишель Лерма это поймет! И в сердце примет, что с богатыми и знатными ему не по пути, если они гнетут и накопляют.
И еще одно – важнейшее для понимания Поэта: ранняя уверенность, что предки отца были великими и знатными и что он тоже родовит, хотя бабушка и язвит по этому поводу. И приведу «абзац» из главы восьмой той же части (в книге моей – с.248):
«Юрий Петрович с грустью вынужден был признать, что Арсеньева приберегла свой капитал и все время его увеличивала, чем обеспечивала себе покойную старость, а у него только долги, долги…
Арсеньева язвила, что зять так непрактичен потому, что он, по его рассказам, происходит от герцога Лерма, от какого-то принца. Юрий Петрович с гордостью повторял, что он действительно происходит от испанского герцога Лерма и что у русских Лермантовых изменено окончание этой фамилии. Миша интересовался, каков собой был этот «прапра» и не сохранилось ли портрета». И в книге Толстой есть портрет, написанный Мишей: «Предок Лерма» - мрачная и колоритная романтическая фигура.
Но если есть такие предки, то и Миша от них многое унаследовал, а значит и приумножит. В самом деле, мальчик понимает, что талантами он наделен великими. К тому же эти таланты все время развиваются постоянными трудами. Стихи уже слагаются, музыка звучит в душе, скрипка слушается руки, живописные удачи – в наличии, за что ни возьмется, - осваивает стремительно и лучше других: грамоте выучился в кратчайший срок и самостоятельно; языки даются; даже шахматы постиг сходу и стал обыгрывать своего учителя. И чтение великих поэтов греет душу и порождает уверенность, что и он будет таким же поэтом.
Но рядом с этим ходит и зарождающееся чувство превосходства над «сильными мира сего», над этими «образованными невеждами» и прочими «интеллигентами», зреет презрение «к свету». И так хочется получить знамение, что он не обманулся в своих предположениях.
И в книге Толстой есть поразительная сцена, потрясшая мальчишескую душу... Глава 14-я части пятой –«Легенды и явь. Первая любовь …». Миша с бабушкой и прочими в третий раз на Кавказе. Слушает легенды, любуется горами и горцами... Слушает песни певца Керим-Герея.
И еще (с. 278): « Этим летом он прочел поэму Пушкина «Кавказский пленник». Поэма его поразила. Он запомнил «Пленника» наизусть и на прогулках, глядя в небо и на горы, любил повторять отдельные стихи».
С. 279: «Странное событие произошло в это лето – слишком рано для того, чтобы этому верить… Да и кто поверит, что он узнал любовь, имея десять лет от роду?» Да, то была «красавица Эмилия»: «Белокурые волосы, яркой синевы глаза, алый рот и нежно-розовый румянец».
С.280: «Дети заметили его волнение и стали дразнить, а Эмилия, устремив на него невинный взгляд, вдруг поняла, что это из-за нее Мишель пришел в замешательство. Надменно улыбнувшись, она подошла к зеркалу пригладить локоны и неотступно стала наблюдать за Мишей, не спуская с него повелевающих глаз. Но он смутился окончательно и убежал к себе в комнату.
Христина Осиповна (его немецкая «бонна». –И.К.) пришла звать его к обеду и ужаснулась: Мишенька лежал на постели, уткнувшись лицом в подушку, и тихонько плакал… но Миша сказал, что сильно ушиб себе ногу, потому и плакал».
Влюбленность обретала трагическую окраску, и взрослые уже были обеспокоены, особенно бабушка, которая опасалась обострения Мишиных болезней. Она решила отвлечь внука – поехали на базар целым «табором»: гувернер мосье Капе, доктор, немка Христина Осиповна и другие….
(С. 282) «Навстречу им попалась цыганка с седыми волосами… Тонкие, высохшие от времени и загорелые пальцы … держали грязную колоду карт…» Она предложила бабушке свои услуги. Но та отказалась от гадания, хотя и дала цыганке монету.
«Тем временем Христина Осиповна достала из своего кошелька ассигнацию и подала ее цыганке, прося погадать.
Стремительно и ловко выхватив бумажку и положив ее в карман, старуха сердито закричала:
- Тебе плохо! Ты скоро умрешь: не год, не месяц, не неделю – нет, дня даже жизни тебе нет: считай каждый час!
Христина Осиповна вскрикнула, побледнела и прислонилась спиной к какому-то бревенчатому строению. Арсеньева растерялась, махнула палкой, желая отогнать гадалку, но та с одушевлением вскрикнула, указывая на Мишу:
- За него деньги дай! Он будет большой человек!.. Великий человек! – повторяла она (с.283) таинственно и почтительно. – Только пусть себя бережет – ему судьба умереть от злой женки…
-Уйди! – закричала Арсеньева…»
Их догнали остальные… «Миша молчал. Самолюбивая улыбка, неожиданно проступивший румянец и отблеск гордости в глазах оживили его лицо…
- Дай бог, чтобы это надо мной сбылось, хотя бы я стал несчастным». Бабушка сказала, что она не хочет ему несчастья.
«Она обернулась, желая поглядеть на Христину Осиповну, которая опиралась спиной о спину Арсеньевой и тряслась мелкой дрожью так, что зубы ее стучали, она не могла разжать рта, руки ее судорожно перебирали одежду.
- Что с тобой? - с беспокойством спросила Арсеньева и пошевелилась.
Христина Осиповна упала бы на бок, но с другой стороны у нее сидел Андрей, а с другой Дарья. Они с испугом посмотрели на на лицо бонны и подхватили ее на руки.
Когда подъехали к дому и все встали, забыв о ее болезни, Христина Осиповна осталась без опоры и, как кукла, повалилась на бок. Глаза ее были открыты, но неподвижны»…
«Ночью Миша проснулся от резкого запаха лекарств» и общего беспокойства и понял, что его бонна умерла
(С.284). «Он почувствовал сильное сердцебиение и едва дошел до своей кровати». Потом долго вспоминал свою бонну «и заплакал горько и мучительно»
«Утром он встал с воспаленными глазами», но держался и утешал бабушку.
Представили? Поставили себя на место мальчика? Почувствовали горечь утраты и гордую уверенность, что ЗНАК подан: Всё сбудется! Теперь я вознесен, я буду!!
И как с этим жить?