Не злись, мой друг, не гневайся – права была старуха.
И на кофейной гуще, тридцать семь – как приговор.
Кирхгоф (пасьянс на будущем) и тишина… Ни звука.
Шарлотта… Не забыл ещё – её орлиный взор?
Уймись, Данзас и, полноте, – дуэль была по чести,
Прости кавалергарда – и за то, что он француз.
Что он стрелял (я – тоже)… И забудь – про жажду мести.
И письма те… Мы знаем, что вопрос – к его отцу.
Враги? О них не ведаю – завистников хватает.
Едва ли кто не знал – про ахиллесову пяту…
Ехидно, день за днём (мой ангел этого не знает) –
Глумились над невинностью… И перешли черту.
Рабы своих же титулов, и кляуз анонимных,
Ей-богу, всех прощаю – за себя и Натали.
Стихи… Как завещание – на благо всей Отчизны,
Рука, перо, и сердце – ради матушки-Земли.
Да ладно… Мне бы ягод – изумительной морошки,
На вкус – такая сладкая, как первый поцелуй…
Аppelle ma Nathalie… Слегка позавтракаю – с ложки,
Ступай же, mon ami… А про Дантеса – не толкуй.
Как грустно – никого… Я в ожидании – Мадонны.
Есть время, вспоминаю – запах кофе и пасьянс.
Ладонь в руках гадалки, и глаза… Они бездонны.
А немка всё предвидела. И даже – смертный час…
P.S. См. акро снизу-вверх