На занавесях тюлевые дамы
отворотили нежные носы
от отщепенца за оконной рамой,
живущего нахально и упрямо
дарами солнца и дождей косых.
Подумаешь, какой-то Ванька мокрый!
А он растёт, от воли опьянев.
Настанет день – и вспыхнет цветом охры
на серой, словно проклятая смоква,
холодной и безжизненной стене.
И солнце подмигнёт ему , как брату,
и дрогнет за окошком белый тюль,
а дамы улыбнутся виновато,
и он простит их, рыжий и кудлатый,
как бесшабашный солнечный июль.
Фотография Лилии Слатвицкой.