Чубатый берег в синей кепке детства,
Где птицы чертят стан на проводах,
Я принимаю памятью и сердцем,
Гляжу упрямо в розовую даль.
Там росы серебрятся на малине,
Колышется берёзка под окном.
Забор зарос крапивой да полынью,
А отчий дом ветшает с каждым днём.
Прости, дружище, некогда приехать,
То стужа, то жара, то дождь, то снег...
Окрест не слышно озорного смеха, -
Безмолвна хата, словно человек.
Не скрыться в тёплом домике улиткой,
Твердит упрямо голос: "Торопись!"
...Щеколда звякнет, заскрипит калитка,
Начнётся в тихом переулке жизнь.
Румянцем щёки запылают пылко,
И яблонь цвет вскипит над городьбой,
На шее вспухнет, напрягаясь, жилка, -
С землёй навеки связан я судьбой.
Люблю в тиши лесных объятий греться,
Чтоб не грустить, не звать и не жалеть.
Пусть только оживает память сердца,
Погоста не страшна земная твердь.
Пусть ночка сыплет звёзды на ресницы,
В сенях снимаю шляпу я свою,
Заслышав скрип щербатой половицы
И птичьи трели в заревом краю.