Отрывок из очерка "Дождь в дорогу - хорошая примета"
Соловки часто называют духовным сердцем России. Этот образ немыслим без монастыря и его православных святынь. Наверное, все правильно, но едва ли этим исчерпывается. При внимательном рассмотрении жизнь здесь всегда выглядела более сложной. Русская история, как и все великое, никогда не писалась одним цветом. Так поморские женщины вышивают свое полотно, употребляя разного цвета и достоинства нити. Есть там великая героика, но найдется место для красивой лжи и подлого предательства, для безмерных человеческих страданий и пролитой крови. По всему этому нужно еще угадать, чтобы положить цвета удивительных закатов и отблески полярных сияний над загадочными каменными лабиринтами. Потом потянутся нити долгих серых дождей и пронизывающих беломорских ветров с шумом волн и жалобным криком чаек...
Не знаю, каким может выглядеть такое полотно и сколько в нем будет красок. Потому что сам не знаю всей правды о Соловках и только пытаюсь понять ее без искусственной подрисовки, как это делают на отснятых фотографиях в компьютерной программе.
Сегодня принято рассказывать красивую историю о прибытии на безлюдные острова подвижников, строивших обитель в суровых северных условиях для молитвенного уединения. Давно известно, что люди осваивали эти земли задолго до рождества Христова. На старинных иконах рядом с изображением Соловецкой обители обычно изображали какие-то избушки, амбары и часовни. Окружающее поселение прирастало вместе с монастырем. Здесь стояли разные промысловые избы, амбары, где плели сети, строили суда, телеги и сани. Кое-что из этих строений сохранилось и поныне. Прежних изб, где жили монастырские работники, ловцы сельди и огородники теперь уже не найти. Можно предположить, что житие святых отцов-основателей на островах с самого начала не обходилось без контактов с жителями островов.
Не потому ли возникла легенда о том, как преподобные Савватий и Герман поселившиеся на острове, встретили плачущую женщину, жену местного рыбака. Она рассказала, как ее секли прутьями два юноши ангельской внешности. Секли и приговаривали, что жить им на острове нельзя, устроится здесь “жилище иноческому чину и соберется множество монахов во имя Божие”. С тех самых пор остров стал принадлежать монахам. Гору, у подножья которой было совершенно это святое действо, назвали Секирной и поставили на ней Свято-Вознесенский скит.
Можно предположить, что такое иносказательное повествование свидетельствовало о конфликтах, возникавших между жившими там рыбаками и монахами. Иначе говоря, таким образом, новые поселенцы заявляли свое право на землю.
Известно, что в XII-XIV веках был осуществлен захват общинных крестьянских земель князьями, боярами и церковью. Процесс формирования крупных земельных собственников шел вместе с укреплением феодальной власти на Руси.
В дальнейшем землей с крестьянами, их селами и пашнями, охотничьими угодьями и рыбными ловлями жаловали за службу. Монастыри тогда пользовались не только княжеской милостью, но нередко и сами захватывали земли. Как правило, это были лучшие угодья в благоприятных климатических зонах. На северных окраинах, в Обонежье, Подвинье и Поморье они такими не являлись. Там еще долго сохранялось вольное черное крестьянское землевладение.
Однако в XVI веке на этих землях сложилось крупное хозяйство Соловецкого монастыря, который владел лучшими землями по западному берегу Белого моря, известными тогда Сумьской и Кемьской волостями. К концу XVI века во владения Соловецкого монастыря перешло большинство волостей западного побережья Белого моря.
Поморье - край, где кроме боя морского зверя, ловли селедки проходили еще и важные торговые пути. Вместе все это приносило монастырю немалый доход. Теперь на монастырских землях уже могло разместиться западноевропейское государство. К тому времени Соловецкий монастырь превратился в мощное военное оборонительное сооружение, выдержавшее не одну неприятельскую осаду. За его толстыми каменными стенами находились не только монастырские кельи, но и тюремные камеры. Явление для России довольно распространенное. Монахи исправно выполняли обязанности тюремных надзирателей.
При Петре I монастырь лишился многих земель и имущества, но начало XX века милостью Божьей встречал в процветающем состоянии. Кроме двухсот монашествующих в нем находилось еще около тысячи трудников, работавших на монастырь безденежно, “ради молитв преподобных” и несколько сот наемных рабочих. При монастыре были салотопильный, свечной, гончарный, лесопильный и кожевенный заводы, мукомольная мельница и разные мастерские. Обитель ежегодно принимала многие тысячи паломников и богомольцев, имела свои собственные пристани, парусные суда и пароходы.
Пришедшая сюда безбожная власть большевиков сразу оценила преимущества организации бесплатного труда. Она пошла еще дальше, сделав его принудительным и рабским. Вместо богомольцев и трудников на архипелаг прибыли заключенные. Около 60 человек из монастырской братии остались после закрытия монастыря и работали инструкторами в лагерной системе на местных промыслах. Во все времена на Соловках существовал особый, отличный от окружающего мира порядок, своя власть...
Мне довелось жить в районе кирпичного завода, недалеко от возведенной в 1939 году трехэтажной тюрьмы. Тогда на архипелаге срочно меняли режим: Соловецкий лагерь превращался в тюрьму Главного управления госбезопасности НКВД. Ее строили в ударные сроки по проекту заключенных архитекторов братьев Минихов. Так здесь появилось самое многокомнатное здание. По прямому назначению его почти не использовали, помешала война с финнами. Теперь эту тюрьму собирались переделать под гостиницу для туристов. Говорят, что в Западной Европе такие проекты имели большой коммерческий успех…
Прибыв на архипелаг, мысленно искал символы, способные объединить разное время. Среди них совершенно неожиданно оказалась Белецкая баня. Она получила такое название после 1830 года, когда для монахов-чернецов соорудили отдельную баню в южном дворе монастыря. Эта была для бельцов – монастырских трудников.
В отличие от многих других исторических памятников Соловецкого архипелага, на протяжении 280 лет это старое валунное здание не меняло своего назначения. Здесь мылись послушники монастыря и паломники, заключенные СЛОНа и их надсмотрщики, юнги и моряки Учебного отряда, жители поселка и туристы. Так все оставалось вплоть до 1997 года, когда эксплуатацию просторного сводчатого здания признали нерентабельной, и поселковую баню перевели в тесное и душное помещение при котельной, получившее у жителей прозвище “Освенцим”.
До сих пор здесь сохранились деревянные лагерные бараки рабочего поселка. Некоторые из них приспособили под местные магазины и кафе, в других все еще ютились жители поселка. Под жилье использовали находящееся по Заозерной улице двухэтажное здание лагерного управления. По давней армейской традиции его здесь прозвали “Пентагоном”. Обветшалое и мрачное, постепенно разрушающее здание с частично выгоревшими после пожара комнатами.
Каждое утро проходил по поселку мимо монастырского училища. В конце улицы Сивко среди покосившихся деревянных построек передо мной медленно вырастали каменные башни и стены Соловецкого монастыря. В таком своем виде он казался мне старым мудрым воителем или усталым путником, присевшим отдохнуть. О чем он думал, глядя из-под своих седых бровей?
Долгой была его дорога и тяжкими казались земные дела. Сколько же еще предстояло ему сделать, отмолить прощения великого греха человеческого. Сказал Господь, обращаясь к апостолам: “Кому простите грехи, тому простятся, на ком оставите, на том останутся”…
Сегодня дул сильный ветер и на Святом озере вода ходила кругами, словно под лопастями приземляющегося вертолета. На другом его берегу Соловецкий монастырь, который теперь так прекрасно вписывался между крутыми изгибами березы. У меня на рисунке в альбоме получался красивый совершенно открыточный вид.
Предложил повторить его снимком бродившему рядом молодому человеку с фотоаппаратом. Он согласился, вдобавок фотографировал еще и меня. Мы познакомились. Здесь это было легко делать: окружающие люди как-то добрее и проще.
Звали его Павлом, он из-под Москвы и приехал сюда трудником уже не в первый сезон. Даже не знал, что сюда притягивало. Наверное, особая атмосфера, другим стал. Тут Павел улыбнулся:
- Я городской человек, а теперь научился доить корову.
Он торопился рассказать, поделиться какими-то хорошими изменениями, которые чувствовал в себе.
- Конечно, трудно было вначале привыкать к строгому распорядку. Как в армии, все по часам. Зато работа в монастыре получалась в радость, а потом неожиданно захотелось подумать о себе. Раньше, это даже в голову не приходило…
- Скажи, а разве все это не могло произойти с тобой где-то в другом месте?
Павел на мгновение задумался:
- Каждый человек должен найти себе место. Оно у меня теперь здесь…
Часто замечал, что рисовать у самых монастырских стен всегда холодно, в любую погоду. В неподвижном сидячем положении часто стыла поясница. Вдобавок с утра прошел дождь. Только отказать себе в удовольствии переложить понравившийся тебе вид на бумагу невозможно. Когда бы еще представился такой случай. Примостился у Никольских ворот, где от ветра меня прикрывали поддоны со строительным материалом: в монастыре уже несколько лет шли реставрационные работы.
В поле моего зрения несколько раз появлялась молодая женщина. Кажется, она страдала какой-то формой психического расстройства. Она останавливала у ворот встречных людей и рассказывала им, что едет на экскурсию в Ботанический сад, что ей еще нужно убраться у матушки. Женщину слушали, но не отвечали. Наверное, ей этого и не нужно было.
- Блаженная, не в себе она - сказал кто-то из проходивших мимо паломников.
Теперь она подошла ко мне и посмотрела рисунок.
- Хорошо у вас получается. Вы их на продажу делаете или как? Я бы купила у вас.
- Нет, совсем не на продажу.
- Вам, наверное, сейчас холодно.
- Так охота пуще неволи, хочется память для себя оставить - отшутился я.
- Возьмите мой платок. Сидите здесь, как воробей и дрожите. Вас ведь Сергеем зовут, я знаю.
Мне неизвестно, откуда эта блаженная слышала мое имя, что она еще обо мне знала. Даже холодок по спине пробежал. Вежливо поблагодарил ее и от предложения отказался. Женщина тихо и незаметно ушла, словно растворилась между каменных стен.
Однажды на Соловках пошел к мысу Лабиринтов. Все приезжающие туда обычно ходили. Пусть даже настоящие лабиринты были в другом месте, зато доступно и близко от монастыря. Там у самого берега уникальная роща танцующих, сплетающихся стволами берез. Нужно только пройти дальше по улице мимо бывших лагерных бараков к новому гостиничному комплексу и ресторану. Теперь здесь все перемешалось. Для приезжавших сюда иностранных туристов все это только необычная русская экзотика:
- Заходите откушать. Можем предложить вам соловецкой селедочки под шубой или салат из ламинарий. Обязательно попробуйте щучьей икры под монастырскую водочку. Старинный местный рецепт…
Неожиданно уперся взглядом в большой рекламный щит, рассказывавший о том, что Соловецкий архипелаг ныне православная святыня, место памяти и скорби по многим тысячам погибших и репрессированных. Вести себя следовало достойно, с уважением к окружающей природе. Все вроде правильно, если бы не развернутые рядом строительные площадки с работавшей техникой и сваленные в беспорядке израненные березовые стволы.
Только у самого берега опять стало тихо. Снова моросил затяжной дождь. Там, за серой завесой темнела волнистая полоска Заяцкого острова. Кто-то снова шел по лабиринту, круг за кругом, открывая для себя новый мир...
В местном магазине Районного Потребительского Общества, расположенного в бывшем лагерном бараке стояла большая толпа. Это значит, что на остров пришел пароход, и в поселок завезли продукты. Некоторые начинали пить спиртное прямо здесь, у магазина, душа этого требовала. Дальше шли уже нетвердой походкой.
Не сказать, чтобы все местные жители сильно бедствовали. Конечно, как и везде, здесь в последние десятилетия произошло расслоение. Кто-то стал жить лучше, а другие едва сводили концы с концами. Помогал возросший поток туристов, в сезон сдавали комнаты, а потом жили в его ожидании. Зимы на Соловках долгие, мало света. Крепко пили в это время. За всем этим чувствовался какой-то внутренний душевный надлом. Место такое, что ли? Сказано, что “остров сей назначен для иноческого жития”… Люди всегда искали себе спасения, даже водкой...
Меня давно интересовало, как ко всему этому относились в монастыре. С этим и обратился к приехавшему сюда священнику Николаю. Он чем-то сразу расположил и привлек внимание. Когда сошлись несколько ближе, понял причину. Николай, как и я, из бывших, в прошлом кадровый офицер. Такое иногда читалось даже за новым духовным облачением. У него узкое бледное лицо с аккуратной бородкой и длинные тонкие пальцы. Как-то сразу вспомнился отец Сергий из повести Льва Толстого…
- Видите ли, все это дела мирские. Мы ведь не лечим людей, каждый волен выбирать судьбу. Конечно, тот, кто приходит в Храм получает помощь, только нужно еще сделать свой шаг к Богу.
Не удержался и поделился с ним увиденным во время недавней службы в Спасо-Преображенском соборе. Показалось, что изменился внешний вид у многих монашествующих, особенно молодых. Ухоженные волосы красиво убраны модным хвостиком. Таким прическам сегодня могли бы позавидовать многие рок-музыканты. Черная длинная одежда у иноков аккуратно подогнана по фигуре и не скрывала ее достоинств. В старые добрые времена так носили военный мундир.
Отец Николай внимательно выслушал и заметил, что все это допускалось в православной культуре.
- Думаю, что такое обстоятельство ни как не повлияет на состояние души этих молодых людей. Для нашего времени есть мелочи и более важные, которые должны были бы действительно волновать.
- Вы о чем-то конкретно?
- Пожалуй, да. И это уже совсем не мелочи. Им теперь каждый раз приходится выбирать: делать по Христу или нет.
Наверное, каждому из нас не уйти от выбора.
Фото из интернета