Не рассказывай о последних часах Помпеи,
Потирая пеплом посыпанную главу,
Аяуяску пьют простуженные гипербореи,
Уплывая в неявленное наяву.
Но, увы, не к каждому от каждого, пока живые,
Перевёрнутые приходят письма издалека,
Перекошенные, неоконченные и кривые,
И бессмыслицей приправленные слегка.
А пергаменты гламурных, распоясавшихся приколов
Крепко приколоты на спины странствующих слепых,
И на людной площади видишь себя непременно голым,
А на нудистском пляже одетым во фрак и в часах чужих.
И в калигах кесаря - ловца неуютно и тесно,
Так просто, в ничто стоять, словно витязь с утра,
Да возможен наркоз, эстетический, временный, местный,
Но, вращаясь, возвращается подначивающая игра.
Лишь метроном, как ретивый мытарь стучит не сбиваясь,
Да лучом гармонию лечит мертвец эскулап,
Как сболтнул Лобачевский - к истоку выводит кривая,
Здесь нельзя избежать этих мягко укачивающих лап.