Больше ей не пишу, ведь она мне уже не ответит. В этом мире совсем не осталось простых чудес. Наше время придет, вероятно, в иных столетьях, где-то там за невидимой гранью тугих не6ес. Больше ей не дышу — отписалось сполна, отболелось, всколыхнуло во мне столько тайных словесных руд; с ней отчаянно думалось, неудержимо пелось, я и знать не могла, что стихи во мне так поют! Больше ей не звоню — ведь чертовски сбоит передатчик, да и тем к обсужденью — сухой непреклонный ноль… Но она мной любима, и я не умею иначе; ее теплое имя - мой самый заветный пароль…
Больше ей не пишу, она вряд ли, конечно, ответит. У нее там на проводе Тампа, Берлин, Амстердам… Я ее сохраню в этом ярком, как радуга, лете, чтобы было чем крыть в феврале затяжным холодам.