Памяти
Василия Григорьевича Тараненко –
российского воина и землепашца
1
Непривычно и странно
смотреть на умолкшие руки –
первый раз я их вижу без дела.
В этом чудится ложь без предела!
Даже в плаче – печали и муке –
словно доля обмана.
И пластмассовый крестик
с Иисусом, распятым безвинно,
сжат в руках, что привыкли к лопате, –
не пристроят уже к старой хате
ближе к лету времянки-овина,
как просил его давеча крестник.
2
От свечи по горнице – ладаном.
Божий лик на старинной иконе.
Не покойнику – это надо нам.
...И вдова заходится в стоне.
Ордена на подушечке алой.
Зеркала позакрыты полотнами.
...И читают молитвы устало
мужики голосами плотными.
И строго звучат в полутемени
слова про покой и прощение –
слова от Владимира времени,
от Руси Великой крещения.
3
А верим ли мы в смерть,
хоть знаем, все мы смертны?
Пусть невезения и горечи несметны,
не думаем, что смерти нас суметь
настичь, забрать в полон навечно.
...Но как всё в жизни быстротечно!
4
Я с годами привык к похоронным обрядам,
и спокойно сижу я с молчанием рядом.
И уже не бывает такого вот, чтоб
при прощанье, целуя усопшего в лоб,
я без сил опирался б о гроб...
И теперь не сжимаю до боли я руки,
если слышу оркестра прощальные звуки.
...Не привык, не привыкну – всего мне страшней –
нервом чувствовать, сущностью всей
звук вбиваемых в вечность гвоздей.
5
И этот крест –
голгофский крест.
И буквы, выжженные внуком.
Он виден далеко окрест –
с пруда, от старой МТС,
от рощи, позаросшей буком.
Он будет ровно год стоять,
темнеть от дождика косого.
Он будет нам напоминать:
рождаться, жить и умирать –
извечнейший удел любого.
6
Слышится воронов крик
над изготовленным плугом...
Умер хороший мужик,
будет земля ему пухом.