Уже коснулись мы этого года в «Чудо-чадо.4» Там была приведена «Осень» - милое, душевное произведение… В том году Л. написал не много стихов, и мы сейчас их разберем…
Начать же надо с цитат из П.А.Висковатова (Михаил Юрьевич Лермонтов.: Жизнь и творчество».- Москва:Современник, 1987), который цитирует Л.: «Когда начал я марать стихи в 1828 году, я как бы по инстинкту переписывал и прибирал их» (Висковатов, с. 99). Потому что нет более авторитетного исследователя жизни и творчества Лермонтова, чем Павел Александрович Висковатов, который жизнь посвятил тому, чтобы издавать запрещенного Поэта, а потом, через полвека после гибели ЕГО, издал в 1891 году свою уникальную книгу.
Итак, 1828-й. «Сентябрь 1.Лермонтов зачислен полупансионером в четвертый класс в Московский университетский благородный пансион…
1828. Лермонтовым датированы: «Осень», «Заблуждение Купидона», «Цевница», «Кавказский пленник», «Корсар» (М.Ю. Лермонтов. Сочинения. Т.2. – М: Правда. 1988, с. 651.)
В цитированном четырехтомнике даны лишь стихи про Купидона, Цевница, Поэт. (так что я «умываю руки»,ибо четырехтомник более авторитетен, ибо издан почти как академический)
Но про Купидона. И тут надо обязательно сказать, что в Пансионе, куда Лерма ходил пешком, были очень авторитетные учителя словесности. И хотя на дворе стояли Пушкин и его Онегин, преподаватели были старого закала и упирали на свои классические вкусы. А классиками для них были именно поэты-классицисты, начиная с Гомера. И Лерме, как и другим , надлежало освоить всякие классические же метры и сюжеты. Так пансионеры и зарабатывали свои «баллы», ломая язык и натуру. Да вот судите сами:
«Заблуждение Купидона»
Однажды женщины Эрота отодрали;
Досадой раздражен, упрямое дитя,
Напрягши грозный лук и за обиду мстя,
Не смея к женщинам, к нам ярость острой стали,
Не слушая мольбы усерднейшей, стремит.
Ваш подлый род один! – безумный говорит.
*
С тех пор-то женщина любви не знает!
И точно как рабов считает нас она …
Так в наказаниях всегда почти бывает:
Которые смирней, на тех падет вина!..
Долго я бился над этим текстом, тщась понять его смысл. Обратился к комментариям, а там – стереотип: «При жизни поэта не печаталось. Впервые опубликовано в 1889 г. в собрании сочинений под редакцией Висковатова» (т.1, с.611 четырехтомника).
Нет, каково!? А суть растолковать?! И дать хоть какой-то перевод на наш теперешний язык?! – куда там. А что бедному читателю остается? Плюнуть и читать далее. И конечно – пожалеть бедного пансионера за то тогдашнее «ИГЭ» - задали, так твори!
Еще сие творение названо ( в другом источнике) так:
«Заблуждение Купидона», в частности, единственный в поэзии Л. образец антологической басни-аллегории, написанной в уже устаревшей в 20-е гг. «легкой поэзии». (Лерм. Энцикл., с. 172)
Тоже академики ведь, диссертанты, комментировали… И оставили читателя ни с чем, хотя понятно, что не Эзоп сию басню сочинил.
Однако придется самому толковать этот «оракул».
Значит так: некие бабы отодрали по попе или за уши да со спины бога Эрота. А тот во гневе да по малолетству, убоясь обидеть праведных жен, набросился на мужиков с яростью острее стали, ибо люди суть подлый род один…
Но видима тут и обида на женщин юного Лермы, ибо их «коварство» он уже лицезрел не раз… (поцитировал бы Висковатова, да места мало).
Еще у нас в запасе «Цевница»... Сначала пришлось читать Даля, и у него сказано, что это свирель и т.п. Затем понял, что язык заметно полегчал для понимания. В комментах сказано, стихи полны чужих строк, что, видно, в Пансионе ценилось как ученость и начитанность… Стих-ние длинное, но несколько строк приведу:
На склоне гор, близ вод, прохожий, зрел ли ты
Беседку тайную, где грустные мечты
Сидят задумавшись?
(Ага, вроде все понятно. А мечты сидят – это уже перл, метафора или еще нечто, но находка.
Далее идет идиллическая картинка с беседкой и неким «алтарем муз и граций»…)
Там некогда моя последняя любовь
Питала сердце мне и волновала кровь! ..
(Но …)
Сокрылось всё теперь…
Мое веселие, уж взятое гробницей,
И ржавый предков меч с задумчивой цевницей!
(Звучно? – Да! Горько? – Да!)
Гадалка предрекла раннюю смерть, - тут не до веселья, особенно в элегических стихах. Висковатов отмечает, что Л. легко и порой надолго впадал в минор. Но спасали его живость характера и молодость. Однако и было временами так скверно, что Лерма мечтал о самоубийстве, что и реализовалось в ужасах его трагедий и в самоубийстве героя – точной копии автора.
Но далее: «Поэт». Тоже по заветам учителей, антиковедов:
Когда Рафаэль вдохновенный
Пречистой девы лик священный
Живою кистью окончал,
Своим искусством восхищенный,
Он пред картиною упал!
Но скоро сей порыв чудесный
Слабел в груди его младой,
И утомленный и немой
Он забывал огонь небесный.
Таков поэт…
(Гаснет быстро его вдохновение)
«И вдруг хладеет жар ланит….»
(словом, тоже из тьмы стихов на эту тему – подражание и высокий штиль. Читателю с этим делать нечего, если он, конечно, не бредит Классикой. Можно, конечно, самозабвенно упиваться каждой строкой Лермы, теряя чувство меры, но лучше отделять зерна от плевел).
В моем 4-томнике за этот год со стихами - всё. А напоследок я скажу: Лерма уже ценил русский язык очень высоко, любил язык народный, и каково же ему было так ломать себя на «античный лад»?! Однако ломал, и высокие баллы получал, как истинный трудоголик.
Того и вам желаю. И.К.
- А поэмы – в другом томе, и это дело для «трУдников», как говорили в те времена… Три поэмы - в тот же год! Придется остановиться. Но поэмы буду разбирать
кратко, цитируя лишь крохи и ссылаясь на комментаторов…