1.
Что в сердце я нетленным пронесу?
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины.
Что помним мы из Данта? Почему-то –
Начало, что-нибудь из середины.
Вдруг в самые счастливые минуты –
Оставь надежду всяк сюда входящий
Или что горек хлеб чужой и круты
Чужие лестницы, и блеск, парящий
Над зримой тьмой, нам леденящей жилы,
И наконец, как свет животворящий, –
Любовь, что движет солнце и светила.
2.
Беатриче
Первое появление
Sopra candido vel cinta d’uliva
Donna m’apparve sotto verde manto
Vestita di color di fiamma viva.*
Не мысля воплощения иного,
В мгновенье, как очам моим предстала
Та, в платье цвета пламени живого,
Бесплотная, вся в блеске покрывала
Эфирного. Внимая дивной речи,
Запомнил всё я, что она сказала,
Благословляя чудо нашей встречи,
Едва простёрла ветвь свою олива,
И легкий плащ окутал эти плечи,
Vestiti di color di fiamma viva.**
Примечания
*В венке олив, под белым покрывалом,
Предстала женщина, облачена
В зелёный плащ, и в платье огне-алом.
Данте, "Чистилище", ХХХ, 31 – 33.
Перевод М. Лозинского.
** дословно: одетые в цвет живого пламени.
3.
Благословенна участь песнотворца,
Чей дух, воспламенённый созерцаньем
Чистейшего, беспримесного света,
Взыскует вечно горнего блаженства.
Оливковой увенчанная ветвью
И в платье цвета пламени живого,
Пред ним – в плаще крылатом Беатриче,
Парящая в пространствах Боттичелли,
Где реющий в ликующем эфире
Дождь искр живых над райскими цветами
Небесного достигнувшего града
Встречает на пороге новой жизни
И пламенем горит одушевлённым.
4.
Гробницы сень – изгнаннику приют,
Пока в слезах Сиена и Пескара
К Равенне льнут и равенство поют
Сирены на песках Мадагаскара,
Где ждёт его не устричный покой,
Как царственного узника Елены,
А Муза Скорби с клюевской клюкой
И плач Сафо на скалах Митилены,
Не рай земной, вместилище чудес,
Прибежище Амура и лемура,
А сумрачный и сумеречный лес
Сновидцев и провидцев – Selva scura.
---------
Selva (o)scura – сумрачный лес в начале "Божественной комедии" Данте.
5.
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.
Анна Ахматова, «Реквием»
Когда мильоны нас, склонивших выи,
Живьём глотал проскрипционный Молох,
Составлен ли был кем-нибудь в России,
Как Герценом, вселенский мартиролог,
Где б значились не имущие срама
Все те, чей путь земной был так недолог,
От безымянных жертв до Мандельштама,
Безжалостно загубленные теми,
Кто вёл нас к жизни новой. Men che dramma
Di sangue m'e rimaso che non tremi.
------------------
Данте, «Чистилище», XXX:
Меньше, чем на драхму,
Боюсь, осталось в жилах моих крови,
Которая бы вся не содрогалась.
(стихотворный перевод Виктора Коллегорского)
6.
Не Третий Рим, но Третьего Завета
Блеснувшая в прозреньях Джоаккино –
Иоахима Флорского – куртина
Цветущая пленила взор поэта,
Влекомого лучом иного света
В провалы и зияния "Divina
Commedia", где хрупкая терцина,
Преодолев условности сонета, –
Франческа, Эвридика, terza rima –
Нисходит, невесома и незрима,
Вослед певцу в наш зимний Рим бесснежный,
За ним спускаясь по стопам Орфея
В разверстый Ад на площади Манежной
В сопровожденье старца Филофея.
---------------------------------
Концепция Москвы как Третьего Рима впервые изложена в посланиях старца Филофея в первой четверти 16 века.
Учение о наступлении Третьего Завета (Завета Святого Духа) Иоахима Флорского (Джоаккино да Фьоре) оказало значительное влияние на Данте, поместившего в своей поэме "калабрийского аббата Иоахима, наделённого пророческим духом", в рай.
"Divina Commedia" – "Божественная комедия" Данте.
Франческа – Франческа да Римини (смотри историю Паоло и Франчески в пятой песни дантовского "Ада").
Terza rima (буквально "третья рифма") – терцина, строфа, которой написана "Божественная комедия".
Вослед певцу – вослед Данте.
В сопровожденье старца Филофея – Филофей выступает здесь в роли своеобразного московского Вергилия.