О перестройке услыхал медведь,
Известно: тугодум медведь, и всё же
И он почуял толстой кожей,
Что очень может погореть.
Да как не погореть, когда в берлоге лёжа,
Сосал он лапу, позабыв дела,
И слишком безмятежной жизнь была,
И слишком толстой стала рожа!
Собрал зверей:" А ну-ка, мудрецы,
Кто знал и не сказал – откуда ветер?
Вы только по углам шептаться молодцы,
А кто мне в лоб на мой вопрос ответит?
Лиса, ты всех мудрее, говорят,
Толкуй, о чём успела ты узнать,
Но чтоб не врать!
Не то тебе же будет хуже!"
Потупилась лиса с тяжёлым вздохом,
Но нужно говорить, и молвит рыжая:
"Ну, что ж,
Ты правды захотел, так слушай, Миша,
Ты, может быть, меня и упрекнёшь.
Что я не знаю кто, но кто-то пишет!
И пишет он туда, где знают что и как,
И зная обо всём, нам не дадут лукавить,
Поэтому всё сделать нужно так,
Чтоб не менять устоев и себя прославить!
Кого-то одного нам нужно съесть,
Тебе решать кого, я ж думаю – косого!
К тому же он не скажет слова
И сам такой исход сочтёт за честь!
А льву послать депешу – дело в гору,
Отреагировал, мол, лес –
Воздали по заслугам вору,
И нас прославят до небес!"
Мудра лиса, медведь совету внял
И, чтобы доложить начальству поскорей,
Он с зайца шкуру тут же снял
И отпустил до времени зверей.
Залёг в берлогу, успокоив душу,
И спит, свершив над бессловесным суд,
Никто покой медведя не нарушит,
Пока его дубиной не оглушат
И шкуру с самого покуда не сдерут!